Андрей Троицкий - ФАЛЬШАК

Ремизов внимательно осмотрел дом, где располагалась галерея, прошелся вдоль фасада, заглянул на задний двор. На окнах решетки, внутренние жалюзи плотно закрыты, задняя дверь металлическая, есть глазок, в который наверняка вмонтирована видеокамера. На передней стеклянной двери табличка: «Закрыто по техническим причинам». Войти в «Камею» незамеченным нет никакой возможности, значит, остается ждать. Ремизов вернулся к машине, подогнал ее ближе к парадному подъезду «Камеи». Чутье подсказывало, что на этот раз все получится, если действовать решительно и жестко, дело закончится сегодня же. Под пассажирским сиденьем лежали пистолет с запасной обоймой и кастет с острыми шипами. Все, что нужно для работы. Ремизов в честь такого случая выпил стаканчик кофе, вытер губы ладонью.

Убийство, самоубийство или несчастный случай, какая к черту разница, – решил он. Личностью покойника никто не станет заниматься всерьез. Следствие заглохнет, не успев начаться. Бирюков не чиновник правительства Москвы, не государственный деятель, просто какой-то люмпен, человек без определенных занятий. Вроде бомжа с художественным образованием. Таких олухов в столице неводом не переловишь. Ремизов икнул, попытался задержать дыхание, но икнул снова. Икота частенько нападала в минуты волнения или неожиданной радости. Он вытащил трубку мобильного телефона, забыв, что который час, набрал номер Артура Дашкевича.

К телефону долго не подходили, наконец сонный голос сначала промычал что-то невнятное, затем матерно ругнулся.

– Наш клиент нашелся, – выпалил Ремизов. Он вспомнил, что домашний телефон шефа защищен от прослушки, говорить можно свободно, но имен лучше не называть. – Его выпустили из клетки.

– Вот как? – Дашкевич мгновенно проснулся. – Что ж, хоть одно приятное известие за целый месяц. А ты не ошибаешься?

– Ошибка исключена. Эту ночь он провел дома. А чуть свет помчался в одну частную картинную галерею. Возможно, хочет трахнуть ночную сторожиху. Ну, напоследок.

– Ты его не упустишь?

– Никуда он теперь не денется, – Ремизов икнул. – Вообще-то я не знаю, что у него на уме. Но у меня такое предчувствие, что все кончится уже сегодня. В течение дня или вечером.

– Хорошо. Помни мои советы и будь осторожен, – ответил Дашкевич. – Жду твоего звонка. Считай, что хорошую премию я тебе уже выписал.

Ремизов нажал отбой, икнул и стал раздумывать, велика ли получится премия. По всем прикидкам выходило, что босс на этот раз не станет жаться, а заплатит по первому разряду.

Бирюков начал с осмотра комнаты охраны. Под лампой дневного света стол с мониторами, на которые камеры слежения выводили сигналы. Камеры установлены на первом этаже в каждом из шести залов галереи, а также в холле и коридоре, ведущим в подвал хранилища. В отдельном шкафу пылились видеомагнитофоны, писавшие сигналы, несколько полок занимали номерные видеокассеты. На письменном столе под защитным щитком из прозрачного пластика помещалось несколько разноцветных кнопок.

– Вот это тревожная сигнализации, то есть прямая связь с ментами, – показывал пальцем Архипов. – Это кнопка аварийного пожаротущения. Если не срабатывают датчики тепла и дыма, а огонь уже разгорелся, дежурный просто нажимает сюда. С потолков во всех помещениях начинает литься вода. Ну, словно из душа. Систему недавно проверяли пожарные.

– Систему автоматического пожаротушения можно отключить?

– Разумеется.

– Тогда сделай это прямо сейчас.

– Пожалуйста, – Архипов ткнул пальцем в черную кнопку. – Отключена. А вот эта синяя кнопка блокирует парадную входную дверь. Перед ней опускается стальная решетка. Предполагаемые грабители не могут покинуть помещения, если они уже здесь. Или не имеют возможности попасть в галерею, если к этому стремятся. Решетку невозможно перегрызть кусачками или взовать гранатой.

– А вот эти, желтые кнопки слева?

– Можно включать и выключать свет во всех помещениях. Кнопки пронумерованы. Номер один – это холл. Номер два – моя приемная и рабочий кабинет. Далее номера выставочных залов. За ними подвальный коридор, хранилища, комната охраны, раздевалка и так далее.

– Неплохо. И много денег ты вбухал во всю эту музыку?

– Сам догадайся, – вздохнул Архипов, вспоминая денежные траты, которые до сегодняшнего дня не принесли и копеечной отдачи. – Но искусство требует жертв.

– Последнюю фразу я, кажется, где-то слышал. Ах, вспомнил… Лет семь назад так сказал один сумасшедший. Он был доходягой и целыми днями валялся возле лагерной помойки, собирал отбросы, которые приносили с кухни. Он качал срок за контрабанду антиквариата. И, в конце концов, умер от кровавого поноса. Если не хочешь кончить как он, не повторяй всякие глупости.

После короткого раздумья Бирюков решил, разберется в кнопках и их функциях позже, когда выпадет свободная минута. А вот к оружейному шкафу, напоминающему несгораемый сейф, он проявил живой интерес. Шкаф изготовлен из тонкого листа нержавеющей стали и запирался на простенький навесной замок, с которым Бирюков, провозившись всего пару минут, справился при помощи гнутой конторской скрепки и пилки для ногтей. Шкаф хранил в своей темной глубине два пистолета ИЖ-71 с боекомплектом, пять помповых ружей ИЖ-81 двенадцатого калибра и запечатанные коробки с патронами. Прочитав маркировку на упаковках, Бирюков высыпал на стол патроны, снаряженные картечью. И принялся засовывать их в трубчатый подствольный магазин. Архипов, не находивший себе полезного применения, вертелся под ногами, вставлял бесполезные советы и вообще мешал чем мог.

– Мы не имели права открывать этот шкаф, – мрачно сказал он. – С охранной фирмой «Гранит – Плюс» у меня пятилетний договор. Парни хранят здесь свои пушки. Они не имеют на это законного права, но доверяют мне казенное имущество. Они твердо знают, что с оружием ничего не случится. Муха на него не сядет.

– Еще как сядет, – заметил Бирюков. – Я видел в служебной раздевалке ящик с инструментом. Там полно всякого добра. Полотно, ножовка. Тащи все сюда. Прямо сейчас, немедленно ты одно за другим закрепишь в верстаке ружья, возьмешь ножовку и отпилишь стволы и приклады. Это нужно, чтобы увеличить площадь разлета картечи.

– Я не сделаю этого.

– Вот как? В таком случае я посылаю на хрен нашу договоренность. И уматываю отсюда немедленно. Потому что жизнь для меня дороже металлолома. А ты подыхай в одиночестве.

Архипов тяжело вздохнул и стал разглядывать мыски своих ботинок.

– И еще мне потребуется широкая клейкая лента, леска или тонкая капроновая веревка, – сказал Бирюков. – Упаковочная бумага, рулон целлофана, ведра с водой и много тряпья.