Эдуард Хруцкий - На углу, у Патриарших...

— Вот и поблагодарили, — горько заметил Беляков, когда процессия скрылась за дверью квартиры и за ней щелкнул замок.

Наташа, стоявшая рядом с Никольским, тронула его руку:

— Я могу чем-нибудь помочь?

— Конечно, — невесело улыбнулся Сергей. — Постарайтесь мне присниться.

Котов подъехал к отделению милиции, вылез из машины, прошел через дежурную часть, поздоровавшись с Митрофановым, и поднялся на второй этаж в кабинет Никольского.

— Ну, отработал я фотографа, — сообщил он с порога. — Подышал одним воздухом с талантливым человеком.

Беляков и Никольский сидели за столом, заваленным бумагами.

— Выкладывай! — оживился Беляков.

— Гущин Всеволод Георгиевич. Снимал картины и драгоценности вдовы на слайды. По заказу музея личных коллекций.

— На слайды? — переспросил Никольский. — А контрольные отпечатки на бумаге он делал? Или прямо с пленки на пленку?

— Делал, как положено, чтобы уточнить цвет, — ответил Котов. — По шесть фотографий с каждого кадра. Я проверил: все карточки на месте. Архив у него образцовый.

— Он мог и больше напечатать, — предположил Никольский.

— Верно! — азартно согласился с ним Беляков. — Вот откуда фотографии у бандита.

— Остыньте, ребятки, — вздохнул Котов и устало опустился на стул. — Семьдесят шесть лет старику. Войну прошел. Заслуженный художник. Персональные выставки — одна за другой. Можете себе представить, чтобы он с урками связался? Короче, не наш клиент. Чист, как стеклышко.

— А кому он слайды отдал? — сникнув, осведомился Беляков.

— Румянцевой в собственные руки. В чем она и расписалась.

— Но вдова видела у бандита карточки, а не слайды, — напомнил Никольский.

— Со слайдов нетрудно карточки напечатать, — заметил, пожав плечами, Котов. — Неужели барышня навела?

— Тогда бы ее не было у вдовы при ограблении, — возразил Никольский.

— Ну, может, по глупости, — неуверенно сказал Котов. — Или, наоборот, умна чересчур… Кому в голову придет подозревать потерпевшую?

— Мне, — объявил Беляков. — Уж больно нежно с ней бандит обошелся. Старуху чуть жизни не лишил. А ее не ударил ни разу. С чего бы это? Понравилась, что ли?.. Хотя она многим нравится, — и он покосился на Никольского.

Котов не понял намека.

— Да, на вид скромная такая…

— Тихая, — уточнил Беляков. — Как омут.

Сергей промолчал. Он ни секунды не верил в виновность Наташи. Но ситуация складывалась поганая: теперь Никольский не имел права ни на какие попытки развить свои отношения с девушкой, узнать ее лучше. Ведь теперь она главная подозреваемая по делу, которое расследует Сергей. И любые неслужебные контакты с Наташей для Никольского теперь исключены. Не на что и надеяться.

Утром следующего дня Никольский стоял на своем балконе и снимал с веревки белье. Когда он вернулся в комнату, то обнаружил там Тарасова, с любопытством наблюдавшего за хозяйственными хлопотами приятеля.

— Алеша! — расплылся в улыбке Сергей.

— А дверь у тебя всегда нараспашку? Я это учту, когда приду сводить с тобой счеты. Но пока ты мне еще нужен, старик! — объявил он с шутливой важностью.

— Пошли на кухню, позавтракаем, — предложил Сергей.

Алексей кивнул. Они прошли на кухню, где Никольский за считанные минуты сварганил нехитрый завтрак. Поели мужчины быстро и молча. Потом Сергей убрал тарелки в мойку и снял с плиты кипящий чайник.

— Я в курсе вашего дела об ограблении писательской вдовы, — сообщил Тарасов за кофе. — Наташе вчера звонил. Ну, беспредел! И главное — средь бела дня.

— Да, надо полагать, этот бандюга — большой любитель живописи, — усмехнулся Никольский. — Хотел получше рассмотреть, что берет.

— Не оскорбляй любителей, Сережа, — сказал Тарасов. — Я сам любитель, — и добавил с неожиданной ненавистью. — А подонка этого растерзал бы! Гнида! Уголовник! Ох, попадись он мне!.. Ниточка есть какая-нибудь?!

— Нет пока. Чего ты так раскипятился-то? — слегка удивился Сергей.

— Девку жалко, — объяснил Тарасов. — Перенервничала — сама не своя.

— Естественно, — сказал Никольский. — Не каждый день мирным гражданам под дулом пистолета стоять приходится. Даже в нынешние милые времена.

— Кстати, как тебе Наталья?.. — поинтересовался Алексей с деланным равнодушием. — Можешь не отвечать, но учти: я не против. Мы с ней просто добрые знакомые…

— Ты мне это уже говорил, помнишь? — перебил его Сергей. — Когда мою майорскую звезду обмывали.

— Ах, да… — спохватился Тарасов. — Действительно… Но все равно: Наташа — очень милый, приятный человечек, и я переживаю за нее. Знаешь, слава Богу, что хоть для Наташки дело закончилось относительно благополучно…

— Не совсем закончилось, — заметил Сергей официальным тоном.

— То есть? — напрягся Алексей.

— Придется вызвать, поговорить, — пояснил Никольский.

— Да что она знает?! — возмутился Тарасов.

— Возможно, детали какие-то… короче, положено! — отрезал майор, от некоторого смущения придавая своему голосу сурово-металлическое звучание.

— Серж, не надо бы… А?.. Не мучай ты ее! — попросил Алексей.

— У нас не камера пыток, Алеша, — напомнил Никольский строго.

— Она что, подозреваемая? — напирал Тарасов.

Сергей промолчал.

— Понимаешь, грязное дело, — продолжал делец, так и не дождавшись ответа. — В музее коситься начнут. А у них там сокращение штатов начинается. Оставь ее в покое.

— Не могу, — признался Никольский глухо.

— Очень тебя прошу! — настаивал Тарасов.

— Слушай, что ты меня терзаешь! — вдруг взорвался Сережа. — Самому тошно. Не видишь?!

— Прости, — разом остыл Тарасов. — Когда ее вызовешь?

— Вечером, думаю. После работы… — по неистребимой русской привычке Никольский почесал в затылке. — Чтобы в музее не косились, — добавил он с легкой улыбкой.

—

Темнело, когда разноцветный автомобиль Никольского остановился на тихой улице неподалеку от музея личных коллекций. Был конец рабочего дня: в музее гасли окна, из служебного подъезда выходили немногочисленные сотрудники.

Появилась Наташа.

Никольский подождал, пока она отошла от подъезда, и завел мотор, собираясь ее догнать.

В это время из-за щита, оклеенного афишами, возник верзила в плаще. Никольский насторожился и тихо тронул машину с места.

Верзила двинулся следом за Наташей. И вдруг из кулака у него выскочило лезвие ножа.

Никольский до отказа нажал на газ и, поравнявшись с верзилой, который был уже в двух шагах от девушки, круто свернул на тротуар, едва не сбив его с ног. Тот шарахнулся в сторону и выронил нож. Наташа вскрикнула.

Сергей выскочил из машины, бросился к верзиле и успел перехватить его руку, в которой черной вороненой сталью блеснул пистолет. Потом вывернул запястье. Рука с наколотым на ней якорем разжалась, и пистолет упал на тротуар. Верзила ударил Никольского по ногам. Оба рухнули и, сцепившись, выкатились с тротуара на мостовую.