Александр Бондарь - Барабанщица

- С умным человеком почему не договориться, - вздохнула старушка. - А у меня сын Володька, бывало, говорит, говорит. Эх, говорит, мама, никак мы с тобой не договоримся!.. Так сам в Москву и уехал. Теперь там, шалопай, в банке, что ли, работает.

Старушка улыбнулась и стала раскладывать постель, а Катя подозрительно посмотрела на дядю: что это ещё затевается? В какой вагон? Какие грелки?

Мимо их купе то и дело проходили в вагон-ресторан люди. Вагон покачивало, все пошатывались и хватались за стены.

Катя села в уголок, пригрелась и задумалась. Как странно! Давно ли всё было не так! Били часы. Кричало радио. Наступало утро. Шумела школа, гудела улица... А потом, после школы - гремел барабан. Их Корниловский отряд выходил на площадку строиться. Мальчишки разглядывали её, не скрывая восхищения. Её называли Катя-барабанщица. Приятно вспомнить...

Ту-у! - взревел вдруг поезд. Вагон рвануло так, что Катя едва не свалилась с лавки; железный подстаканник слетел на пол, заскрежетали тормоза, и пассажиры в страхе бросились к окнам.

Вскочил в купе встревоженный дядя. С фонарями в руках проводники кинулись к площадкам.

Поезд беспрерывно гудел. Стоп! Стали. Сквозь окна не видно было ни огонька, ни звёздочки. И непонятно, стоит ли поезд в лесу или в поле.

Все толпились и спрашивали друг друга: что случилось? Не задавило ли кого? Не выбросился ли кто из поезда? Не мчится ли на них встречный? Но вот поезд опять загудел, что-то защёлкало, зашипело, и пейзаж за окном сдвинулся с места, поплыл.

- Всё в порядке! Ничего не случилось! - унылым голосом закричал проводник. - Пьяный какой-нибудь шёл из вагона-ресторана - ну и рванул тормоз.

- Напьются и безобразят! - вздохнул дядя. - Сходи, Катерина к старику Якову. Старик больной, нервный. И узнай заодно, не заменить ли ему воду в грелке.

Катя сурово взглянула на него: не ври, дядя! И молча пошла.

И вдруг по пути Катя вспомнила то знакомое лицо армянина Ашота, что мелькнуло перед ней на платформе в Горячем Ключе. Отчего-то ей стало не по себе.

Она постучалась в дверь купе люкс. Откинувшись спиной почти совсем к стенке, старик Яков лежал, полузакрыв глаза. На полу валялись спички, окурки, и повсюду пахло валерьянкой. Очевидно, и мягкий вагон тряхнуло здорово.

Катя спросила у старика Якова, как он себя чувствует и не пора ли заменить грелку.

- Пора! Давно пора! - сердито сказал он, раскрыл полы пиджака и передал Кате холщовый мешочек.

- Девочка! - не отрывая глаз от книги, попросил её пассажир. - Будешь проходить, скажи проводнику, чтобы он пришёл немного прибрать.

- Да, да! - болезненным голосом подтвердил Яков. - Попроси, милая!

"Милая"? Хорош "милый"! Он так вцепился в Катину руку и так угрожающе замотал плешивой головой, что можно было подумать, будто с ним вот-вот случится припадок. Катя выскочила в коридор и остановилась. Что это всё такое? Что означают эти выпученные глаза и перекошенные губы? А она вот возьмёт и крикнет проводника. И потом ещё передаст ему эту сумку!

Проводник как раз шёл в вагон и остановился, вытирая тряпкой стёкла.

"Сказать или не сказать"?

- Девушка, - спросил вдруг проводник, - что вы здесь всё время

ходите? У вас билет в плацкартном, а здесь люкс.

- Да, - пробормотала Катя, - но мне же нужно... и они меня посылают.

- Я не знаю, что вам нужно, - перебил её проводник, - а мне нужно, чтобы в мои купе посторонние пассажиры не ходили. Что это вы взад-вперёд носите?

"Поздно! - испугалась Катя. - Теперь уже говорить поздно... Смотри, берегись, осторожней!.."

- Да, - вздрагивающим голосом ответила она, - но в пятом купе у меня больной дядя, и ему нужно менять воду в грелке.

- Так давайте мне сюда эту грелку, - протянул руку проводник, - для больного старика я и сам это сделаю.

- Но ему уже больше не нужно, - пряча холщовую сумку за спину, в страхе ответила Катя. - У него уже совсем прошло!

- Ну, не нужно, так и не нужно! - опять принимаясь вытирать стёкла, проворчал проводник. - А вы сюда больше не ходите. Мне лично всё равно, но порядок есть порядок.

Потная и красная, проскочила Катя на площадку своего вагона. Дядя вырвал у неё сумку, сунул туда руку и, даже не глядя, понял, что всё было так, как ему нужно.

- Молодец! - тихо похвалил он племянницу. - Талант! Мата Хари!

И странно! То ли давно уже Катю никто не хвалил, но она вдруг обрадовалась этой сомнительной похвале. В одно мгновение решила она, что всё пустяки: и её недавние размышления и подозрения, и что она на самом деле молодец, отважная, находчивая, ловкая.

Она торопливо рассказала дяде, как было дело, что сказал ей пассажир, как мигнул ей старик Яков и как увернулась она от подозрительного проводника.

- Героиня! - с восхищением сказал дядя. - Суперагент! Никита! Джеймс Бонд в юбке! - он посмотрел на часы. - Идём, через пять минут станция.

- И тогда что?

- И тогда всё! Иди забирай вещи.

Поезд уже гудел; стучали рельсы. Проводник пошёл налево, к выходу. Катя взяла сумки. Из всего купе не спала только одна старушка. Дядя пожелал ей счастливого пути. Они с Катей выбрались в коридор и прошли к площадке. Здесь дядя вынул из кармана ключ, открыл дверь, и они соскочили на противоположную от вокзала сторону и, смешавшись с людьми, пошли вдоль состава.

У кого-то дядя спросил, где туалет. Им показали на самом конце

перрона маленькое грязноватое строение. Они подошли ближе и остановились.

Через минуту туда же, без кепки и без чемодана, подбежал совершенно здоровехонький старик Яков.

Здесь друзья обнялись, как будто не видались полгода. Поезд свистнул и умчался. А они заторопились прочь с вокзала, потому что с первой же остановки мог прийти милицейский запрос. А дядя и его знаменитый друг, как Катя тогда подумала, были, вероятно, отъявленные мошенники.

Много ли добра было в жёлтой сумке, которую старик Яков подменил у пассажира во время переполоха с внезапной остановкой поезда (тормоз рванул, конечно же, дядя), - этого они Кате не сказали. Но на следующее утро лица у них были унылые. На зелёном пустыре за какой-то станцией был между дядей и стариком Яковом крупный спор. О чём? Катя не слышала.

Потом хмуро и молча сидели они, что-то обдумывая, в маленьком кафе. Катя поняла, что старые друзья эти снова помирились. Долго и оживлённо разговаривали они и всё поглядывали в сторону девочки, из чего она поняла, что разговор у них идёт о ней.

Наконец они подозвали Катю. Дядя вдруг начал хвалить её и сказал, что она должна быть спокойна и тверда, потому что счастье её лежит уже не за горами.

Слушать такое было бы очень радостно, если бы не смутное подозрение, что все эти странные дела ещё не окончены.

Но вдруг, на станции Туапсе, к огромной Катиной радости,

распрощался и отстал от них старик Яков.