Александр Бондарь - Иван Царевич и Василиса Прекрасная

Снова кивнул стражник.

- Ну, так ступайте.

Когда отошли они, подозвал другого.

- А ты, - тому говорит, - за ними следуй. Если не так чего - кончай обоих.

Идет Иван по улице, и стражник - провожатый с ним рядом идет. По сторонам Иван смотрит. Все не надивится. А стражник ему говорит:

- Да ты все, поди, спросить хочешь - почему люди в краю нашем живут-то все так хорошо и так счастливо. Я тебе расскажу. Давно это было. Имели тогда мы царя - Изверга I. Большой доброты человек был. Все один вопрос его мучил, спать не давал по ночам - как всех людей на земле разом счастливыми сделать. И вот, пришла ему в голову как-то мысль светлая. Велел он людей всех разделить на счастливых и несчастливых, да несчастливых затем и казнить. "Одни, - говорит, - счастливые остануться." Столь доброго-то человека, поди, и свет не видывал. Когда под окном у него головы людям срубали, он глаза рукой закрывал: "Не могу, - говорит, - видеть." А как он детей любил! Своих-то у него не было... Не удалось ему, правда, все так, как он мечтал. Не весь народ еще счастливым сделался. То тут, то там несчастливого находили. Но умирая, Изверг I всем нам завещал по тому самому пути твердо следовать - до полного всеобщего счастья. Сейчас у нас Изверг CXVIII правит. Но он твердо пообещал -уже через пять лет ни одного несчастливого не останется.

- Это ж, сколько народу-то перевели? - Иван головой покачал.

- А чего - народ? - Стражник плечами пожал в ответ. - Люди, они - что трава. Топчи - не вытопчишь. Вон их - сколько по свету ходит. Да и погляди жизнь-то какая у нас веселая. Видишь, вон - хоромы стоят. Там бояре с утра и до ночи пируют. А вон - академия. Там боярские дети грамоте учатся.

- Это - бояре, - Иван кивнул. - А простому-то люду у вас тоже так?

- Чудной ты, право, - стражнику аж смешно сделалось. - Простой человек - он на то и простой. Много ли ему надобно? Миска похлебки с утра, кусок хлеба к вечеру; да работой его нагрузить, чтобы скукой не маялся. А с работой у нас, кстати, строго. Ленивых не любим. Работают у нас и по воскресеньям и по праздникам.

- А отдыхают когда? - Иван удивился.

- Как - когда? - Стражник тож удивился. - А ночи на что? Ночь длинная, отдыхай - сколько хошь.

Пришли они в лес. Глухой и темный.

- Дальше ты, однако, один пойдешь, - говорит стражник Ивану. - Много тут больно всяческой нечисти околачивается. Небезопасно бродить честному человеку.

Только и сказал. Слышит Иван - стрела пропела. А следом за ней другая. Стражник руками всплеснул и в кусты рухнул. Оглянулся Иван, а позади - другой стражник убитый лежит. И тоже стрела у него торчит из груди. Взялся Иван рукою за меч, видит - люди какие-то из кустов выходят. У кого - нож в руке, у кого - топор, у кого - дубина. Обступили Ивана кругом.

- А ты кто таков будешь, детинушка? - Грозно они Ивана допрашивают. - И кто это тебе дозволил по нашему лесу без разрешения шастать?

- А что? - Иван пожимает плечами. - Лес - он и есть лес. На нем, поди, не написано - чей он. - И добавляет. - Чужестранец я. Невесту свою ищу. Василисою звать.

- Не видали мы тут никакой Василисы, - хмуро отвечают Ивану разбойники. - Ты пошто это, детинушка, псов за собой приволок? Они, что - тож Василису твою искали?

Огляделся Иван.

- Каких таких псов? - Не понял. - Тут - одни люди.

- Это мы стражников между собою так кличим. - Один из разбойников отвечает Ивану - по виду главный. - Псы - они псы и есть. Феня такая, в натуре, понял?

- Не понял, - честно Иван головой покачал.

- Теперь я вижу, однако, что ты - чужестранец. - Говорит ему предводитель разбойников. - Ладно, идем с нами. После подумаем, что нам с тобой делать.

Пошли они все куда-то. И Ивана за собой повели. Бредут через лес вместе.

- Псов мы, однако, нелюбим страшно, - объясняет предводитель Ивану. - В том году спьяну забрел один. Клялся - случайно. Мы его вон - на том дубе повесили. Но если ты и вправду не из них, то хорошо тебе. Глядишь - и живого отпустим. Такое у нас иногда случается.

Видит Иван - к большой избе подошли. Музыка оттуда слышна, крики пьяные. А у входа два мужика - ножами один другого ширяют. Лица красные у обоих, а глаза - белые. Подошел к ним предводитель разбойников.

- Ладно, ребята, - говорит, - кончай забаву. Не весел я что-то нынче.

Те сразу ножи убрали и удалились поспешно. Вошли разбойники внутрь избы, и Иван вошел с ними. А там - грязь кругом, нагажено, куда ни плюнь пьяный лежит. Как предводитель разбойников в избе появился, так сразу тишина сделалась. Не дышит никто. Все на него глядят молча.

- Хватит, ребята, - кивнул он устало, - теперь я пить буду.

Все с мест повставали и вышли по быстрому. Пьяные тоже поднялись. А кто не встал и не вышел, тех вынесли и в кучу покидали у входа. Сел предводитель за стол, Ивана посадил с собою. Разбойники все за другими столами расположились. К предводителю прислужник к первому подбежал, на ходу кланяясь.

- Чего изволите? - Спрашивает. - У нас все есть.

- Горилки неси, - отвечает разбойник. - Да побольше. Мне и моему товарищу.

Принесли им горилку. Выпил разбойник. Ивану налил. А гусляры песню затянули жалобную:

- Вышли как-то с Васей мы разом на дорогу

И достали мы ножи. Стали ждать кого-нибудь.

Но связали псы нас, падлы, и в темницу посадили,

Долго-долго били.

Ах, зачем меня мать родила?...

Заплакал разбойник тут, слезами залился горючими.

- Так это ж про меня песня, - говорит, - про жизнь мою горемышную...

Гусляры веселую следом запели:

- Горилка, горилка, горилка моя!

Налил себе разбойник до верха.

- Вот, ты, - спрашивает он Ивана, - что ты, скажи мне, в этой жизни-то видел? Ничего ты не видел! Я - то ли дело... С малолетства по каторгам, да по острогам. Я так скажу: была бы на то моя воля, каждого бы принудил хоть полтора, хоть два года посидеть в остроге - жизнь увидать, людей посмотреть, ума набраться.

Помолчал разбойник. Еще налил себе и выпил залпом.

- Видишь, - говорит он Ивану, - как они все тут меня боятся? И недаром. Ведь я - злодей в законе... Не понимаешь? Человек такой это, которого все кругом уважают.

Снова разбойник налил себе, снова выпил. Потом Ивану говорит:

- А, тебя, детинушка, как рассветет - велю я на самом высоком дереве в лесу повесить. И не потому, детинушка, чтобы не полюбил тебя, как родного, а просто страсть я люблю глядеть, как висельник с ветки ногами перебирает.

Налил себе разбойник еще одну, выпил, да тут же и на пол свалился. Огляделся Иван, видит: разбойники все: кто где лежат - спят, не просыпаются. Поднялся он с места, вышел из той избы и побрел прочь.

Долго ль он шел, недолго ль, а видит Иван - поляна, на поляне той дерево, доска прибита, на доске написано: "Край вольных чучмеков". Дорога от дерева начинается. Идет Иван по дороге, и приходит он в город. Глядит вокруг - грязно, лица у всех - чумазые. И не поймет Иван, то ли родились они все такими, то ли не мылись от роду. Куда ни посмотрит - ножами все один другого ширяют.