Жанна Свет - Роман

Рекс внимательно следил за их манипуляциями, и заволновался, когда они, перевесившись через окно стали потихоньку спускать Ральфа, стараясь не ударить его о стену дома. Ральф висел спокойно, лишь тихое поскуливание выдавало его страх.

Сколько времени продолжался этот спуск, они не знали. Но вот пес стоит на земле, а Лешка помогает вылезти ему из «люльки».

Алла и Юлька опустились на пол под окном, не в силах стоять на трясущихся ногах. Вдруг Рекс, коротко гавкнув, вспрыгнул на подоконник через их головы, а с подоконника ступил на грушевую ветку.

Забыв об усталости, Алла и Юлька вскочили, чтобы его задержать. Но пес уже шел осторожно по толстой ветке к стволу дерева, затем он перепрыгнул ниже, и так, прыгая с ветки на ветку, он самостоятельно спустился на землю, а люди смотрели на его спуск, разинув рты, не в силах что-либо сказать.

Первым очнулся Лешка и стал гладить пса, а тот уворачивался от несвоевременных ласк, все старался посмотреть на окно, в котором маячили лица Аллы и Юли.

— Ну, дочь, давай, ты первая, а уж потом я, — сказала Алла.

Юлька осторожно вылезла на подоконник, схватила руками ветку, на мгновение повисла над землей — Алла зажмурилась — и тут же, подтянувшись, оседлала пружинящую опору. Она спускалась так же как и Лешка, но немного дольше: она с детства боялась высоты.

Алла думала, что не доживет до того момента, когда дочь окажется на земле, но этот момент все-таки наступил, вот уже дети стоят рядом и показывают ей знаками, что пора и ей выбраться на волю.

Алла старательно упрятала веревку в стенной шкаф, ликвидировала все следы своего «рукоделия» и вылезла на подоконник.

Ветка была рядом, но ухватить ее Алле долго не удавалось. Наконец, она сжала всю свою волю в кулак, и проклятая ветка-спасительница была поймана. Перебирая руками, Алла потихоньку опускалась на нее, в душе молясь, чтобы ветка не сломалась под ее тяжестью и чтобы она не грохнулась на землю на глазах у детей.

Алла ползла, зажмурившись, ветка качалась, пружинила под нею, несколько раз ей казалось, что она слышит треск ломающегося дерева, тогда она замирала и лежала, стараясь унять бешеный стук сердца.

Наконец, голова ее уперлась в ствол, и, полежав еще минуту, Алла, села на ветке, перевела дух.

Дальнейший спуск был несложным, но в последний момент силы оставили беглянку — Алла рухнула с дерева, обдирая ладони о шершавую кору.

Дети и собаки подскочили к ней. Псы стали вылизывать ей лицо и руки, а дети, молча плакали и обнимали сидящую на мокрой траве мать.

Кое— как она поднялась и заставила себя идти, хотя ноги подкашивались, во всем теле была слабость, а сердце было готово выпрыгнуть из груди.

Беглецы гуськом пошли вдоль дома. Впереди Алла велела идти Ральфу, за ним шли дети, а она с Рексом прикрывали тыл.

Задачей их было пройти к главным воротам, незаметно выскользнуть в них и добежать до дома, где жил участковый — майор Сорокин, — крепкий сорокалетний мужик, хитрый и языкатый, но отличный служака.

Сад был мокрым, и они изрядно вымокли, пробираясь через самые заросшие его участки. Дети дрожали и стучали зубами. Алла с тревогой подумала, что они могут простудиться.

Они уже были у ворот, когда двери дома распахнулись и из них выскочил человек. Он побежал по аллее, но вдруг упал и больше не двигался.

Ни Алла, ни дети не рассмотрели, кто это был.

Они выскочили в незапертую калитку и побежали к дому Сорокина.

Через полчаса Алла и дети сидели в теплой кухне, а жена Сорокина хлопотала над ними. Все семейство было переодето в сухую одежду: у Сорокиных было трое сыновей-подростков, и штанов-маек-свитеров в доме было достаточно. Алла блаженствовала в необъятном байковом халате хозяйки — дамы весьма дородной — который она чуть не вдвое обернула вокруг себя.

И Алла, и дети держали ноги в тазиках с горячей водой, а на столе перед ними стояли тарелки гречневой каши с молоком, вазочки с медом и малиновым вареньем и чашки с горячим чаем.

Алла была удивлена, что все пережитые события не отбили у них аппетит, и с удовольствием ела горячую кашу, ощущая, как блаженное тепло изнутри разливается по всему телу.

Собаки уже поели вчерашнего супа, получили по косточке каждый и теперь лежали возле стола, вскидывая головы при каждом появлении очередного посетителя.

Сорокин, узнав от Аллы, что произошло в доме генерала, стал ужасно серьезным и послал сыновей за соседями, которые шли теперь непрерывным потоком, имея при себе двустволки: почти все в этом поселке были охотниками.

Алла очень беспокоилась, что преступники уйдут, но Сорокин успокоил ее, сказав, что шторм еще не утих, отойти от берега невозможно ни на каком судне, что дорога к городу размыта, ни проехать, ни пройти невозможно, а других путей из этого поселка в большой мир не было.

— Вы не беспокойтесь, — рокотал он своим низким хрипловатым голосом заядлого курильщика, — некуда им деться. Мы все хорошо подготовим и возьмем их тепленькими. Вы покушайте, согрейтесь, поспать можете — времени у нас достаточно. И главное, не волнуйтесь, от вас теперь ничего не зависит, вы свое дело сделали — сами спаслись и детей спасли.

После этого он ушел в глубь дома, и приходящие мужики, заглянув в кухню и поздоровавшись, проходили туда, где уже собрался чуть не весь поселок и откуда тянуло табачным дымом, и были слышны негромкие серьезные голоса.

Поев, дети немедленно начали клевать носами: видимо, переживания были такими интенсивными, что отняли у них все силы. Хозяйка увела их, чтобы уложить спать, а в кухню пришел Сорокин и попросил Аллу рассказать всем, что случилось с ней и детьми.

— Я в таком виде, — смутилась Алла, — неловко перед мужчинами.

— Забудьте о виде, нормальный вид, что они женщин халатах никогда не видели, что ли! Не смущайтесь, вы теперь у нас героиня! А нам важно все подробности узнать, что и как произошло.

Алла пошла следом за ним в комнату, которая, видимо, считалась его кабинетом. В ней было сильно накурено, и мужики начали сконфужено разгонять дым руками, словно это могло помочь.

Хозяин открыл форточку и сказал Алле, что ее слушают.

Алла рассказывала о минувших трех днях и не могла поверить, что прошло так мало времени. Ей казалось, что собравшиеся смотрят на нее с иронией и не верят ни одному ее слову.

Она говорила негромко, часто делая паузы, и все терпеливо ждали продолжения рассказа.

Когда она рассказывала, как они спускались из окна, слушатели зашевелились и закрутили головами, кто-то тихо, но довольно внятно чертыхнулся, на него шикнули, и он смущенно замолк.

Закончив рассказ, Алла умолкла.

— Скажите, — спросил ее Сорокин, — вы хоть немного понимаете, что произошло и кто эти люди?