Дик Фрэнсис - Рефлекс змеи (Отражение)

Итак, я выехал в Лондон и объездил кучу улочек между Чизвиком и Хаммерсмитом. Все они казались мне чем-то знакомыми: ряды опрятных домиков в основном в три этажа с подвалом, особняков с эркерами для людей среднего достатка — с обманчиво узкими фасадами, за которыми прятались маленькие внутренние садики. Я, бывало, жил в нескольких домах вроде этих и не мог вспомнить даже название улицы.

К тому же многое изменилось за эти годы. Целые улицы просто исчезли при постройке более широких дорог. Оставшиеся маленькие кварталы стояли, заброшенные, одинокими островками. Кинотеатры закрылись. Теперь туда вселились азиатские магазинчики. Автобусы были все те же.

Автобусные маршруты!

Память включилась. Дом, который я искал, был в трех или четырех остановках от конца дороги, и прямо за углом у него была автобусная остановка. Я часто ездил на автобусах, ловя их на этой остановке.

Ездил куда?

К реке, погулять.

Неспешно возвращались воспоминания двадцатилетней давности. Мы днем ездили на реку посмотреть на баржи и чаек, на ил после прилива, и за садами было видно Кью.

Я поехал к Кью-Бридж, развернулся и поехал оттуда вслед за автобусами.

Ехал я медленно, поскольку приходилось останавливаться вместе с автобусом. Все это оказалось не слишком результативным, поскольку нигде рядом с остановками вроде бы не было поворота за угол. Через час я оставил это занятие и просто кружил поблизости, смирившись с тем, что ничего знакомого не найду. Может, я даже и районом ошибся. Может, мне нужно было поискать в Хэмпстеде, где, насколько я знал, я тоже жил.

Сориентироваться мне помог паб. “Ломовая лошадь”. Старый паб. Темно-коричневый. Матовые стекла в окнах с ажурными узорами по краям. Я припарковал машину за углом, подошел к шоколадного цвета дверям и остановился в ожидании.

Через некоторое время я, кажется, понял, куда идти. Повернуть налево, пройти три сотни ярдов, перейти через дорогу и первый поворот направо.

Я повернул на улицу с рядом трехэтажных домиков с эркерами, узеньких, опрятных и типичных. По обеим сторонам улицы стояли машины — многие из садиков перед домами были переделаны в стоянки. На крохотных полосках земли у края тротуара торчали редкие нагие деревья, у домов были живые изгороди и росли кусты. Перед каждой парадной дверью был свободный пятачок шага в три.

Я перешел дорогу и медленно пошел вверх по улице, но стимул пропал. Ничего не говорило мне о том, что я там, где нужно, или в каком доме попытать счастья. Я пошел медленнее, нерешительно, раздумывая, что же делать дальше. Когда до конца улицы осталось четыре дома, я повернул на короткую дорожку, поднялся по ступенькам и позвонил.

Дверь открыла женщина с сигаретой.

— Простите, — сказал я, — не проживает ли тут Саманта?

— Кто?

— Саманта!

— Нет. — Она с видом крайнего подозрения смерила меня взглядом и закрыла дверь.

Я стучался еще в шесть домов. В двух не ответили, в одном велели убираться, еще в одном сказали: “Нет, дорогой, я Попси, может, зайдешь?” Еще в одном — что им не нужны щетки, а в другом: “Вы принесли кота?”

В восьмом пожилая леди сказала мне, что у меня на уме наверняка какая-нибудь гадость и что она следила, как я перехожу от дома к дому, и что если я не перестану, то она вызовет полицию.

Я пошел прочь, чтобы не видеть ее мрачной физиономии, и она вышла прямо на улицу, чтобы следить за мной.

Я подумал, что ничего хорошего из этого не выйдет. Саманту мне не найти. Может, ее нет дома, может, она уехала, может, она вообще никогда не жила на этой улице. Под злобным взглядом старухи я позвонил еще в один дом, в котором мне не ответили, а в другом мне открыла девушка лет двадцати.

— Извините, — сказал я, — здесь не живет кто-нибудь по имени Саманта?

Я так часто повторял это, что теперь это звучало даже смешно. Я решил, что это последняя попытка. Я спокойно мог все это бросить и отправляться домой.

— Кто?

— Саманта.

— Саманта что? Саманта какая?

— Боюсь, я не знаю.

Она поджала губы, не слишком этим довольная.

— Подождите, — сказала она. — Пойду посмотрю.

Она закрыла дверь и ушла. Я спустился по ступенькам к садику, где на бетонированной площадке стояла красная машина. Я слонялся там без толку, ожидая, не вернется ли девушка, стоя под прицельным огнем глаз старой леди, наблюдавшей за мной с дороги.

Дверь у меня за спиной отворилась, как раз когда я повернулся. Там стояли двое — девушка и женщина постарше. Когда я шагнул было к ним, женщина быстро подняла руку, словно чтобы удержать меня.

— Чего вам надо? — повысив голос, сказала она.

— Ну... я ищу женщину по имени Саманта.

— Я это знаю. Зачем?

— Это вы, — медленно сказал я, — это вы Саманта?

Она подозрительно оглядела меня с ног до головы. Я уже к этому привык. Неплохо сложенная женщина с густыми каштановыми седеющими волосами до плеч.

— Чего вы хотите? — Снова повторила она без тени улыбки.

— Вам что-нибудь говорит фамилия Нор? — сказал я. — Филип Нор или Каролина Нор?

Для девушки эти имена ничего не значили, но женщина насторожилась.

— Что вам нужно? — резко спросила она.

— Я… я Филип Нор.

Настороженность сменилась недоверием. Это нельзя было назвать удовольствием, но она явно узнала меня.

— Вам лучше войти, — сказала она. — Я Саманта Берген.

Я поднялся по ступенькам и вошел в дверь. Однако ощущения того, что я вернулся домой, которого я почти ожидал, так и не возникло.

— Вниз по лестнице, — сказала она, показывая дорогу и оглядываясь через плечо. Я пошел следом за ней через холл и вниз по лестнице, которая во всех лондонских домах обычно ведет на кухню и к двери в сад. Девушка шла за мной с заинтригованным и все еще настороженным видом.

— Извините, что я не слишком гостеприимна, — сказала Саманта, — но вы же знаете, как сейчас бывает. Так много грабежей... Вам надо бы вести себя поосторожнее. Чужой молодой человек подходит к двери и спрашивает Саманту...

— Да, — сказал я.

Она прошла в большую комнату, которая была похожа на сельскую кухню больше, чем все кухни в загородных домах. Справа сосновая мебель. Большой стол со стульями. Красный кафельный стол. Французские окна выходят в сад. К потолку на цепях подвешено плетеное кресло. Деревянные балки. Угловой газовый камин. Начищенная медная посуда.

Я, не раздумывая, прошел по красному полу к креслу возле камина и сел в него, подобрав ноги.

Саманта Берген стояла, потрясенно глядя на меня.

— Это ты! — сказала она. — Ты Филип. Малыш Филип. Он всегда любил сидеть, подобрав ноги. Я и забыла. Но когда увидела, что ты так сидишь… Слава Богу....

— Извините, — сказал я, чуть ли не заикаясь и снова вставая, пытаясь остановить раскачивающееся кресло. — Я просто... просто сел...