Дик Фрэнсис - Горячие деньги

Урсула говорила спокойно, как будто бы о самых обычных вещах, но я ясно представил картину домашней тирании, которую устроил Жервез. Мы сели в машину, выехали из города и добрались до небольшого поселка с названием Брэй. Урсула два или три раза повторила, пока мы ехали:

— Жервезу это не понравится.

Мы зашли в маленький придорожный ресторанчик, Урсула заказала домашний суп и суфле. Она несколько раз оглянулась через плечо, как будто ее муж мог внезапно появиться здесь и наброситься на нее.

Я заказал графин красного вина. Урсула сказала, что пить не будет, но, когда вино оказалось на столе, она почти машинально налила себе стакан. Она сняла пальто и перчатки и осталась в серой юбке, голубом свитере и бежевой рубашке, которые были ей очень к лицу. На шее у нее была нитка жемчуга. Темные волосы были с одной стороны заколоты черепаховым гребнем, на бледном лице — никакой косметики. Такая внешность как раз устраивает Жервеза.

Когда подали суп, Урсула сказала:

— Вчера вечером звонил Фердинанд, сказал Жервезу, что, если верить тебе, Малкольм написал новое завещание.

— Да, это правда. Я видел это завещание, — подтвердил я.

— Жервез мне не сказал. Он рассказывал по телефону Алисии, а я услышала. Так у нас всегда. Он никогда мне ничего не говорит, только своей матери.

— Какие у тебя отношения с Алисией? — спросил я. Урсула аккуратно помешивала ложкой свой суп. Она говорила, тщательно подбирая слова, как будто пробиралась через минное поле.

— От моей свекрови больше неприятностей, чем от любой женщины со времен Евы. Я не хочу о ней говорить. Ешь свой суп.

Мне показалось, что стоит Урсуле только начать говорить об Алисии, и слова польются неудержимым потоком. Я все думал, как бы ее разговорить, но, когда я неопределенно спросил, какие такие неприятности она имеет в виду, Урсула только качнула головой и сказала:

— Не здесь.

И я отложил это на потом. Она рассказывала о детях, оживленно и охотно, пока мы не разделались с суфле.

— Зачем ты ездишь в Лондон? — спросил я как бы между прочим.

Она удивилась такому вопросу, потом сказала:

— Ах да, это тот ужасный сыщик, Вест. Жервез был в ярости из-за него. А потом напустился на меня, все выспрашивал, где я была. Я просто гуляла, — она делала вид, что целиком поглощена своим суфле. — Фердинанд говорил Жервезу, а тот — Алисии о каких-то пнях. К чему это?

Я рассказал про кордит. Урсула кивнула.

— Жервез говорил Алисии, что очень смеялся, когда старый Фред покатился по земле.

Казалось, разговор о взрыве ее совсем не обеспокоил. Мы закончили обед, я заплатил по счету, и мы короткой дорогой поехали назад в Мейденхед. Отъехав немного от Брэя, я остановил машину и заглушил мотор.

Урсула не спрашивала, почему мы остановились. Немного помолчав, она сказала:

— Думаю, ты понимаешь, что Алисия разрушила нашу семью?

Я согласно кивнул.

— Я была знакома с Жервезом всего четыре месяца, когда мы поженились. Я не представляла… Она испортила его чуть ли не с рождения, разве не так? Своей ужасной ложью и злостью. Она все время настраивала его против тебя. Жервез иногда говорит о тебе кошмарные вещи… бранится, когда он в ярости… Я так устала от этого. Я просила его не говорить так, но он слушает не меня, а свою мать. А она твердит, что ты его презираешь, считаешь, что ты лучше его потому, что рожден в браке. Я знаю, что это не так. А Жервез верит ей. Она все время повторяет, что Малкольм вышвырнул их из дома и никогда не любил. Откуда в ней столько злости? Посмотри только, что она сделала с Сиреной. Жервез говорил, что Сирена была веселой и доброй девочкой, но Алисия не позволила ей остаться в школе, ей хотелось, чтобы Сирена всю жизнь была маленьким ребенком и никогда не взрослела. Теперь Сирена ненавидит мужчин, и все из-за Алисии. Из всех мужчин Сирена позволяет прикасаться к себе только Фердинанду и Жервезу. Мне так жаль ее! Ты знаешь, что это Алисия вынудила Фердинанда развестись с первой женой? Постоянно придиралась к ней, устраивала скандалы. Бедная девушка не стерпела и ушла от Фердинанда. Не представляю, как Дебс с ней уживается. Ее постоянные упреки ужасно действуют мне на нервы. Алисия — твой самый страшный враг. Если бы это тебя хотели убить, то наверняка за этим стояла бы Алисия.

— Она не всегда была такой. Когда она жила в Квантуме, то заботилась обо мне так же, как о Жервезе и Фердинанде.

— Значит, это началось, когда Малкольм с ней развелся, а ты остался с ним. И чем старше она становится, тем больше злится. Алисия стала гораздо противнее с тех пор, как мы с Жервезом поженились, хотя и тогда моя свекровь была не идеальной. Она ненавидела Куши, а Куши была хорошей женщиной, правда? Я очень расстроилась, когда Куши погибла. Но Куши не разрешила остаться в Квантуме никому, кроме тебя. Думаю, именно тогда Алисия тебя возненавидела. Или просто перестала скрывать свои чувства. Мне кажется, она всегда плохо к тебе относилась. Как Жервез, который держит все в себе, а потом высказывает, когда рассердится… и Сирена точно такая же, и Фердинанд… все они похожи на свою мать. Как бы мне хотелось, чтобы она умерла! Я понимаю людей, которые хотят кого-то убить. Мне бы хотелось убить Алисию.

Ее голос дрожал, озвучивая эти ужасные откровения. Она внезапно замолчала.

— Отвези меня домой. Мне не стоило этого говорить.

Я не сразу завел мотор.

— Это из-за Алисии Жервез начал выпивать?

Урсула судорожно сглотнула, вспышка гнева погасла так же быстро, как появилась, ее снова затопила волна сожаления и горечи.

— Это из-за… всего. Я вижу, что он несчастен, но он не хочет, чтобы я ему помогла, он не хочет со мной разговаривать, он говорит только с ней! А она делает все только хуже.

Я вздохнул и вырулил на дорогу к Мейденхеду. Алисии еще не было и шестидесяти — самая противная из ведьм переживет их всех.

— Не нужно было мне всего этого рассказывать. Жервезу это не понравится, — сказала Урсула, когда я остановился возле их дома.

— Жервез не узнает, о чем мы говорили. Она достала из сумочки платок и высморкалась.

— Спасибо за обед. Твоя мать тебе говорила, что мы недавно обедали с ней в Лондоне? Она дала мне хороший совет. Я не сказала Жервезу, он бы разозлился.

Я кивнул.

— Джойси говорила мне, что вы с ней подруги.

— Она ужасно зла на Алисию. Это меня хоть немного утешает.

Урсула чуть улыбнулась и вышла из машины. Дойдя до двери, она обернулась и махнула мне рукой на прощание. Я помахал в ответ и уехал.

Мне стало интересно, что Норман Вест выудил из Алисии, и я перебрал записи, пока не нашел нужную.

Вест писал:

«Миссис Алисия Пемброк, пятидесяти девяти лет, в первый раз вообще не стала со мной разговаривать, а во второй приняла меня крайне неохотно. Очень раздражительна.