Джеймс Чейз - Ловушка для простака

При виде ее спутника все во мне закипело. Он был примерно моего сложения: крупный, мощный и широкоплечий. Волосы, правда, посветлее. Но, главное — он был моложе и привлекательнее, чем я. На нем были мешковатые темные брюки и поношенная спортивная куртка. Было непохоже, чтобы у него водились деньги, и от этой мысли во мне вспыхнула надежда.

Я следил за ними примерно час.

Ева оживленно говорила, тогда как Ларри был подавлен. Он явно слушал ее вполуха и время от времени подавлял зевок.

Я вдруг сообразил, что он определенно томится. Потом мне пришло в голову, что, должно быть, я сам так выгляжу со стороны, когда мне надоедает Вестал.

Чем больше я за ним наблюдал, тем больше убеждался в правильности своей догадки: он тяготился обществом Евы. То и дело, когда она не видела, он украдкой поглядывал на часы. Я также заметил, что Ева с видимым трудом поддерживает беседу, и почувствовал некоторое удовлетворение.

Примерно в четверть девятого они встали из-за столика. Ева оставила под бокалом пятидолларовую бумажку.

Ларри то ли не видел этого, то ли так было условлено, поскольку сам он даже не попытался позвать официанта и расплатиться по счету.

Они направились к входу в отель. Я не отставал. Когда они поднимались по лестнице в ресторан, Ева взяла его под руку, но буквально через несколько шагов Ларри высвободился.

Я не последовал за ними в ресторан, а устроился на балконе и наблюдал через окно.

Ужин еще не кончился, когда Ева отказалась от неравной борьбы, и остаток трапезы прошел в молчании.

Ларри уже откровенно скучал, а на бледном и прекрасном личике Евы появилось выражение несказанной муки и тоски, которое мне столь часто доводилось видеть на физиономии Вестал.

Теперь я думаю, что это было и в самом деле забавно:

Вестал мучилась из-за меня; я мучился из-за Евы, а Ева мучилась из-за Ларри. Если бы еще Ларри мучился из-за Вестал, дело было бы в шляпе. Потеха, да и только.

Закончив ужинать, Ева незаметно сунула в руки Ларри две бумажки, которыми он и расплатился с официантом.

Они вышли на балкон, но я уже успел спрятаться.

— Может пойдем на пляж? — предложила Ева, когда они остановились на верхних ступеньках лестницы. Ларри помотал головой.

— Извини, но мне пора возвращаться. Я должен встретиться с одним парнем…

Значит, не я один собирался встретиться со столь кстати подвернувшимся парнем. Лицо Евы вспыхнуло.

— Ты лжешь, Ларри! Ты отлично знаешь, что мы…

— Хорошо, хорошо, — прервал он. — Пусть я лгу. Да, я ни с кем не должен встречаться, но у меня дел по горло. Бога ради, не строй из себя влюбленную девочку и топай домой. В следующий четверг увидимся, если я смогу вырваться.

— Но, Ларри, у меня еще много времени. — В ее голосе появились молящие нотки. — Я же тебе говорила. Не уходи. Пойдем на пляж.

— Что там делать, черт возьми? Я не в настроении шляться по песку. Давай отложим. У меня дел до черта.

Он решительно двинулся вниз по ступенькам, оставив ее стоять на месте с несчастным лицом. Она последовала было за ним, потом остановилась, всплеснула руками и, подойдя к плетеному креслу, которое я занимал несколько минут назад, бессильно опустилась в него.

И Ева и я наблюдали, как Ларри подошел к автомобильной стоянке, залез в старенький грязный «форд» и отъехал в сторону Литл-Идена.

Ева сидела неподвижно, как изваяние, следя за ним, пока машина не скрылась из вида. Я выбрался из-за пальмы и сел в соседнее с ней кресло.

Ева была так поглощена своими мыслями, что не обратила на меня внимания.

Я закурил сигарету и молча ждал.

Через некоторое время она заметила, что рядом кто-то есть, и подняла голову.

Наши взгляды встретились.

— Привет, Ева, — сказал я и растянул губы в улыбке.

Она вздрогнула. Поочередно в ее глазах отразились испуг, изумление и гнев.

— Что ты здесь делаешь?

— Шпионю за тобой. Твоя мамочка довольно плечистая и молоденькая, скажу я тебе. У нее сжались кулаки.

— А миссис Уинтерс знает, что ты здесь? — спросила она, свирепо сверкая глазами. — Почему ты удрал с вечера?

— Я должен был встретиться с приятелем, Ева. Она опять содрогнулась.

— Когда мужчине надоедает женщина, он всегда должен встречаться с приятелями, — подлил я масла в огонь. Она закусила губу, но смолчала.

— Кто он, Ева?

Она посмотрела на меня, явно колеблясь, потом пожала плечами и выпалила:

— Мой муж! Ты доволен?

Меня словно под дых саданули. Вот уж чего не ожидал!

— И ты держала это в тайне? Ты его любишь, да? Ее глаза заволокло туманом.

— Когда-то любила.

— Так вот значит почему ты не в силах расстаться со своей работой. Ты его содержишь? Ее передернуло.

— Не надо говорить о нем.

— Нет, почему же? Он явно тяготился твоим обществом. Другая женщина?

— Сотни других женщин, — горько произнесла она. — Ты не представляешь, как это трудно, когда ты любишь и видишь, как любовь твоя на глазах рассыпается, словно карточный домик. Сейчас я его уже больше не люблю. Это просто дурная привычка. Если он вдруг снова меня полюбит, я его брошу с огромной радостью.

Она приумолкла, потом продолжила сдавленным голосом:

— Лишь оттого, что он меня бросил, променял на других женщин и скучает в моем обществе, я и продолжаю встречаться с ним по четвергам. Я все надеюсь, что он переменится. Было время, когда он на коленях ползал, молил о моей любви. Может, когда-нибудь, снова попросит. Вот тогда я пошлю его к черту и отделаюсь от него навсегда.

— По-моему, это нелогично.

— А по-моему, очень даже логично. Ни один мужчина еще не бросал меня. Ларри — первый. Моя гордость не может перенести такое унижение. Я хочу, чтобы в один прекрасный день я сама его бросила, и я верю, что такой день настанет.

Несколько минут мы сидели молча. Потом я поднялся.

— Пойдем. Погуляем немного по пляжу. Она напряглась.

— Нет!

Я взял ее за руку.

— Ты же хотела прогуляться. Я слышал, как ты ему предлагала. Мы туда и идем.

Она попыталась вырваться, но я не отпускал. С побелевшим лицом она гневно уставилась на меня.

— Я не хочу, Чед. Извини, не сейчас.

— Но пять минут назад ты была готова. Пошли. Она встала, мы спустились по ступенькам и вышли на пляж.

Прямую, как линейка, дорогу из Иден-Энда с обеих сторон окаймляли песчаные дюны. Я включил фары и выжал педаль акселератора почти до Отказа. Стрелка спидометра прыгнула и остановилась на семидесяти пяти милях. Огромный «роллс-ройс» без усилий набирал скорость и плавно катил по дороге.

Вдали уже показались огни Литл-Идена, когда случилось то, что так резко изменило всю мою личную жизнь, лишило меня будущего и привело к тому, что я сейчас сижу в душной хибаре и диктую признание в совершенном убийстве.