Джеймс Чейз - Реквием блондинкам

Некоторое время я прислушивался. Было спокойно, и я уже решил было приняться за работу, как вдруг услышал стук каблуков. Я прижался к двери. По улице шла женщина. Она шла довольно быстро, но вдруг замедлила шаги и остановилась возле офиса «Кранвильской газеты». Я отметил, что она стройная, среднего роста и одета в черный костюм.

Она быстро оглядела улицу, но меня не заметила, так как я был скрыт выступом подъезда. Когда я через секунду снова рискнул выглянуть, она уже стояла перед входом в редакцию. Послышался скрежет отмычки, и женщина скрылась внутри здания.

Я порылся в кармане и вытащил сигарету. Надо было поразмыслить, что делать дальше. Я уже решил было пойти прочь, как вдруг нос к носу столкнулся с полицейским, который появился неизвестно откуда. Некоторое время он удивленно смотрел на меня, потом, помахивая дубинкой, осведомился:

– Вы можете объяснить мне, что делаете здесь в такой поздний час?

– Старик, – промычал я, решив притвориться пьяным и цепляясь за его плечо, – ты не должен меня бросать… Слушай, я тебе говорю, не уходи так быстро…

– Ладно, ладно, – сказал он, брезгливо отталкивая меня. – Понятно, откуда ты вывалился. Сейчас же сматывайся, иначе у тебя будут неприятности.

– Понял, – сказал я пьяным голосом, отступая назад. – Но ж-женщины и д-дети – прежде всего! И потом…

Я уходил от него, делая зигзаги на асфальте. Дойдя до первого же перекрестка, я свернул и остановился за углом. Подождав немного, выглянул. Полицейский почесал своей дорогой и через некоторое время свернул на Гран-рю.

Я бросился назад, проклиная в душе копа, которому не спится по ночам и из-за которого я потерял несколько минут.

Вытащив из кармана нож, я попытался открыть дверь. Это мне удалось. Я вошел в маленький холл, пропитанный каким-то неприятным запахом, и некоторое время стоял не шевелясь. В доме был тихо, и я стал осторожно подниматься по лестнице, стараясь не шуметь. Так я добрался до четвертого этажа.

Женщина не могла уйти отсюда, иначе я встретил бы ее на улице или по крайней мере услышал шаги. Приемная газеты была в самом конце коридора. Я решил не пользоваться фонариком, так как примерно представлял себе расположение помещений на этаже. В середине коридора я остановился. Мне показалось, что впереди кто-то движется. Я прижался к стене, пытаясь определить, кто это. Выставив вперед руку с фонариком, я другой нащупал рукоятку пистолета. И с этого момента события начали развиваться так стремительно, что, несмотря на свой богатый опыт в такого рода переделках, я не успел соответственно среагировать. Из темноты возник силуэт. Кто-то быстро шел мимо меня. Я сделал движение и коснулся чьей-то руки, по всей вероятности, женской. Моя рука стремительно отлетела назад, и то, что произошло дальше, было для меня полнейшей неожиданностью. Что-то маленькое и твердое уперлось мне в бедро, ноги мои отделились от пола, я сильно стукнулся головой о стенку…

Больше я ничего не помню.

Сознание возвращалось ко мне постепенно. Кое-как поднявшись на ноги и прислонившись к стене, я тихо выругался. В доме по-прежнему царила тишина, и невозможно было установить, сколько же времени я провалялся без сознания. Найдя на полу фонарик, я взглянул на часы. Без двадцати четыре. Мой нокаут продолжался более четверти часа. От света фонарика разболелись глаза, и я снова выругался. Каждое движение больно отдавалось в голове. Вся эта история начинала мне надоедать. Если бы я знал, что мне придется познакомиться с профессионалом джиу-джитсу, то ни за какие коврижки не поднялся бы в такую рань. Не хотелось верить, что до такого состояния меня довела какая-то девчонка. Я всегда считал себя неплохим специалистом в этой области, но моя противница, вероятно, брала уроки у самого японского микадо.

Через некоторое время я почувствовал себя лучше и смог самостоятельно добраться до лестницы, но, подумав, решил не спускаться, а вернулся к двери «Кранвильской газеты». Дверь была не заперта, что, впрочем, меня не удивило. Я прошел приемную и подошел к двери кабинета Диксона. Прислушавшись и не услышав ничего подозрительного, я открыл дверь. Луч фонарика осветил стол. Подойдя ближе, я увидел, что средний ящик полностью не задвинут. Это меня тоже не удивило. Осмотр ящика подтвердил мои опасения.

Три фотографии, которые показывал мне Диксон, исчезли.

Глядя на пустой ящик, я раздумывал над создавшейся ситуацией. Очевидно, эта женщина похитила фотографии. Их исчезновение несколько осложнило мою задачу. Имея фотографии, можно было подключить к этому делу федеральную полицию. Я повел лучом фонарика по комнате. В кресле у окна кто-то сидел. Я инстинктивно отступил, выключив фонарик.

– Кто там? – хрипло проговорил я, хватаясь за пистолет. Во рту у меня пересохло. Я чувствовал себя, как клочок бумаги, который несет бешеным вихрем. Никто не ответил мне. Я прислушался, в комнате царила полная тишина. Я снова включил фонарик и подошел к креслу. Из него пустыми остекленевшими глазами на меня смотрел Диксон. Вид его был страшен. Лицо искривлено жуткой гримасой, изо рта текла струйка крови. Язык, словно большой кусок мяса, торчал изо рта. Я подошел ближе и внимательно осмотрел его. На шее у него была затянута тонкая веревка, наполовину скрытая в складках кожи.

Выйдя из ванной комнаты, я увидел, что ко мне пожаловали два гостя. Один стоял у двери, другой сидел на кровати. Тот, который стоял, был толстый, даже пузатый. Второй – крепкий и коренастый, с красным одутловатым лицом. У него были карикатурно широкие плечи, а шея как бы отсутствовала.

У меня сложилось впечатление, что они не испытывают ко мне особой симпатии…

Человек, сидевший на кровати, небрежно достал сигареты и, прикурив, бросил спичку на ковер.

Я возмутился.

– Кто вам позволил зайти? Это не зал ожидания, а номер в отеле, за который я заплатил, а не вы.

– Вы Понсер? – спросил коренастый, игнорируя мое замечание.

Я кивнул. Потом сказал:

– Я собирался навестить вас сегодня утром, но проспал.

– Вы знаете меня?

– Да. Вы – Мэйси, шеф здешней полиции.

Мэйси повернул голову к человеку у двери.

– Ты слышишь? Мистер, оказывается, меня знает. – В его голосе слышалась издевка.

Тот, что стоял у двери, ничего не ответил. Достав из кармана пакет жевательной резинки, он отделил одну пластинку и, бросив в рот, принялся меланхолично жевать.

– Значит, вы хотели меня видеть? Зачем, интересно знать?

– Я детектив из Нью-Йорка, и мне нужна ваша помощь.

Он прищурил глаза и передвинул сигарету из одного угла рта в другой.

– Ах, вот как! Но мне что-то не хочется ее оказывать. Здесь у нас не любят детективов, – не так ли, Бэффилд?