Георгий Брянцев - Конец Осиного гнезда

Сославшись на то, что надо повидать инструктора Рауха, я немедленно отправился к Гюберту и постучал в закрытые двери его кабинета.

- Войдите! - разрешил Гюберт.

По его лицу трудно было что-нибудь определить, на нем лежала маска абсолютного спокойствия.

- Урок с Константином сегодня не состоялся из-за его неявки, - доложил я.

- Ах, так! У вас всё? - небрежно спросил он.

- Нет, не всё.

- Я вас слушаю.

- Мне он не нравится.

- Не нравится? - удивился Гюберт. - Чем именно? Садитесь!

Я понимал, что ничем навредить Константину не могу. Он сделал все, что задумал. Я рад за него. Но, как разведчик, я должен был использовать с выгодой такую удобную ситуацию.

- На последнем занятии он вел себя подозрительно, - сказал я.

- То есть? - Гюберт чуть-чуть приподнял брови.

- Интересовался мной, спрашивал, как я сюда попал, спрашивал о вас. Когда я пояснял ему расположение московских парков, мне показалось, что он знает их не хуже меня.

- Почему вы решили доложить мне об этом лишь сегодня?

То, что Гюберт вчера отсутствовал весь вечер и появился на Опытной станции только ночью, я знал точно, и поэтому ответил:

- Я хотел это сделать вчера, но мне не удалось. Я дважды пытался попасть к вам, но вас не было. Кроме того, я считаю, что это не поздно и сейчас. Если вы подскажете мне, как себя вести с Константином, то я надеюсь прощупать его основательно. Правда, он тип очень скрытный и замкнутый, но мне думается, что я смогу его расшевелить.

- Не стоит, - произнес Гюберт. - С Константином вы больше не встретитесь.

- Совсем?

- Да, кстати, он знает вашу фамилию?

- Если и знает, то не от меня. Я ему не назвался, - солгал я и спросил: - А что?

- Так, между прочим, - ответил Гюберт и, очевидно, для того чтобы не вызвать у меня никаких подозрений, добавил: - Если вы с ним встретитесь в городе и он заговорит с вами, то ни имени, ни фамилии своей не называйте. Это лишнее. А то, что вы мне сообщили, заслуживает внимания. Я учту. У вас всё?

- Всё.

- Хорошо, идите.

Я направился к инструктору Рауху, затем к Похитуну, а после обеда собрался в город.

18. ВЕСТИ ИЗ ЛЕСА

Кольчугин расчищал от снега дощатый настил, ведущий к бане. Увидев меня, он разогнул спину, снял рукавицу, осмотрел небо и почесал затылок.

- Погодка-то, господин хороший! - заговорил он. - Сейчас бы по первой пороше да по зайчишкам поплутать, а? Стоющее дело!

- Да, заманчиво, - согласился я.

- Теперь снег пойдет валить...

Я согласился и с этим. Небо затянули тучи, и с часу на час можно было ожидать снегопада.

- Куда собрались, господин хороший?

- Хочу воздуха зимнего глотнуть.

- Ну, ни пуха ни пера, гуляйте!

Я вышел со двора. Тропку, которой обычно пользовались, идя в город, занесло снегом, и я пошел по дороге, наезженной автомашинами.

Морозец пощипывал кончики ушей. Острые струйки студеного воздуха проникали под одежду и приятно холодили тело.

Лес наполняли зимние, горьковатые запахи хвои. Я дышал глубоко, всей грудью.

Кольчугин оказался прав. Не успел я добраться до города, как в воздухе тихо и беззвучно запорхали первые снежинки. Сухие и колкие, они щекотали лицо. А когда я вошел в город, снег повалил мягкими и крупными хлопьями.

За последние десять дней я уже третий раз приходил в город, но слежки за собой не замечал. Не заметил ее и сегодня, хотя все время был начеку.

Я шел не торопясь, с видом праздношатающегося, останавливался у плакатов и объявлений. Время я рассчитал строго.

Местом для встречи с Криворученко был намечен небольшой район, где я загодя поставил условный знак. По договоренности удаляться от знака в ту или другую сторону разрешалось не больше чем на сто шагов. Недалеко от единственного оставшегося в городе кинотеатра, где крутили немецкие фильмы, на деревянном заборе я разглядел свой знак.

По улице торопливо сновали прохожие.

Я пошел дальше, сдерживая нарастающее волнение. В моем распоряжении оставались считанные минуты.

Я считал шаги: двадцать... тридцать... семьдесят. Довольно.

Я остановился возле объявления бургомистра, недавно вывешенного на всех улицах, и стал его читать. Бургомистр настойчиво призывал трудоспособных горожан записываться вместе с семьями на отъезд для работы в германской промышленности и сулил им молочные реки в кисельных берегах.

С обращением я познакомился на всякий случай заранее. Сейчас я его не читал. Я смотрел на него, и буквы плясали у меня перед глазами. Волнение ширилось, нарастало, а снег все валил и валил...

Я отсчитывал про себя секунды: семь... восемь... двенадцать... и замер, скосив налево глаза, - рядом со мной кто-то остановился. Я увидел только большой волчий треух и шелковистую курчавую бородку, запорошенную снегом. Да и весь человек, залепленный снегом, походил на елочного деда-мороза.

Неизвестный тоже решил, видимо, прочесть объявление до конца.

Его соседство меня совсем не устраивало. Вот-вот должен подойти Криворученко. Я не допускал мысли, что он заговорит со мной при постороннем. Криворученко, конечно, пройдет мимо.

Я с досадой подумал: "Черт его принес, этого дядю! Не нашел другого времени".

Я решил отойти и раздумывал над тем, в какую сторону отойти лучше. Но едва я сделал движение, как неизвестный шепнул:

- Кондратий Филиппович, дорогой!.. Это я...

Нет, я даже не повернулся. В этом не было нужды. Голос Семена я мог различить из тысячи голосов. И я его узнал.

Впившись глазами в обращение, я вздохнул:

- Семёнка!..

А как мне хотелось расцеловать его!

- Да, да, я... Все в порядке! - шепнул он.

- Времени в обрез, - процедил я сквозь зубы.

- У меня тоже... И подвода ожидает, - торопливо проговорил Семен. Ш-ш...

Подошла женщина. Ее, очевидно, привлекло любопытство: двое читают, почему ей не почитать. Может быть, что-нибудь интересное. Но, пробежав глазами текст обращения, она шумно вздохнула и ушла своей дорогой.

- Говори скорее, - торопил я. - Где бросили якорь?

- В двенадцати километрах. Лес густющий, болото, глухомань. Назначайте, где лучше встретиться.

- В кино. Запомни, в кино. Я укажу дату и время...

- Не пойдет, - прервал меня Криворученко. - В городе меня уже знают я три раза привозил в баню дрова из леса и сейчас привез... Личность для посещения кино неподходящая...

Это меня обескуражило. Другого варианта я не подготовил.

- У вас на Опытной станции, - продолжал Криворученко, - есть истопник Кольчугин. Попытайтесь его использовать.

Я не поверил собственным ушам.

- О ком ты?

- О Кольчугине, Фоме Филимоновиче.

- Откуда ты его знаешь?

Криворученко молчал. Приближались мужчина и женщина. Они тащили за собой санки, на которых была укреплена бочка с водой. Когда они прошли, Семен ответил:

- Сказал командир партизанского отряда. Я был у него. Кольчугин участник городского подполья. Он прорвался к вам при содействии старшего подпольной группы, а тот работает в управе... У Кольчугина два сына на той стороне. Одного звать Петром, второго - Власом.