Дик Фрэнсис - Ради острых ощущений

– Отнюдь. Просто кто-то нашел такое вещество, которое не могут обнаружить наши химики.

Так называют английских иммигрантов, недавно живущих в Австралии.

– Вряд ли это возможно, – вежливо отозвался я. День проходил совершенно бездарно, а у меня было еще полно дел.

Он почувствовал мое безразличие.

– Мы насчитали уже десять случаев, все победители. Но это только те случаи, в которых мы уверены. Лошади явно выглядели подозрительно возбужденными – хотя лично я ни одной из них не видел, – а анализы ничего не показали. – Он замолчал. – Допинг это почти всегда работа кого-то из своих, – продолжал он, глядя прямо на меня, – то есть, я хочу сказать, что конюхи почти всегда как-то в этом замешаны, даже если они только показали кому-то нужную лошадь.

Я кивнул. У нас в Австралии тоже не без проблем.

– Мы, то есть два других председателя Национального скакового комитета и я, несколько раз говорили о том, что можно попытаться расследовать это дело, так сказать, изнутри…

– Найти конюха, который шпионил бы для вас? – спросил я. Он слегка поморщился.

– Вы, австралийцы, так прямолинейны, – пробормотал он. – Но, в общем, наша идея сводилась к этому. Однако дальше разговоров дело не пошло, потому что возникло много трудностей, да и, честно говоря, мы не могли быть полностью уверены, что любой из выбранных нами конюхов не работает уже на… э-э… противоположную сторону.

Я усмехнулся.

– А в Артуре Симмонсе вы уверены?

– Да. А поскольку он англичанин, он будет совершенно не заметен на общем фоне. Это пришло мне в голову, когда я расплачивался за обед. Поэтому я разузнал дорогу и отправился прямо сюда, чтобы посмотреть на него.

– Вы, конечно, можете с ним поговорить, – сказал я, вставая, – но не думаю, чтобы от этого был толк.

– Мы могли бы заплатить ему намного больше обычного жалованья, – сказал он, неправильно истолковав мои слова.

– Я имел в виду не то, что его нельзя уговорить поехать, а то, что у него просто недостаточно мозгов для подобной работы.

Он вышел за мной на весеннее солнце. Воздух в это время года еще прохладный, и я заметил, как он поежился, покидая теплый дом. Он с уважением взглянул на мою голую грудь.

– Подождите минутку, я сейчас его найду, – сказал я.

Обогнув угол дома, я пронзительно свистнул в сторону маленького спального домика на противоположной стороне двора. Из окна вопросительно высунулась голова, и я прокричал:

– Мне нужен Артур!

Голова кивнула, убралась, и через некоторое время Артур Симмонс – невысокий, пожилой, кривоногий, обаятельно глуповатый – уже шел ко мне своей крабьей походкой. Я оставил его наедине с лордом Октобером, а сам отправился посмотреть, в порядке ли новый жеребенок. Он был в полном порядке, хотя его попытки подняться на кривые передние ножки представляли собой жалостное зрелище. Я двинулся обратно, наблюдая издалека, как лорд Октобер достал из бумажника деньги и предлагает их Артуру. Хоть Артур и англичанин, денег он не взял. Он прожил здесь так долго, что уже ничем не отличается от любого австралийца. И что бы он там ни говорил в пьяном виде, ему совсем не хочется обратно.

– Вы были правы, – сказал Октобер, – он отличный парень, но мне он не подходит. Я даже не стал ему предлагать.

– Не слишком ли многого вы ожидаете от конюха, пусть самого сообразительного, когда предлагаете ему распутать дело, загнавшее в тупик даже людей, подобных вам?

Он поморщился.

– Согласен. Это как раз одна из тех трудностей, о которых я упоминал. Но это наш последний шанс. Мы готовы испробовать любой способ. Любой. Вы просто не представляете себе, насколько серьезно положение.

Мы подошли к автомобилю, он открыл дверцу.

– Что ж, благодарю вас за терпение, мистер Роук. Я уже сказал, что приехал сюда случайно, неожиданно для самого себя. Надеюсь, я не отнял у вас слишком много времени? – Он улыбнулся, его вид все еще выдавал смущение и неуверенность.

Я покачал головой и тоже улыбнулся, он завел машину, развернулся и поехал обратно. Из моих мыслей он исчез раньше, чем миновал ворота.

Из моих мыслей – но не из моей жизни.

На следующий день на закате он приехал снова. Я вышел из конюшни, закончив свою долю вечерней работы, и обнаружил, что он сидит в маленькой голубой машине и терпеливо курит. В моей голове шевельнулась ленивая мысль, что вот опять он застал меня в самой грязной одежде. Увидев меня, он выбрался из машины и затоптал сигарету.

– Мистер Роук.

Он протянул мне руку, и я ее пожал. На этот раз он приехал нс под влиянием случайного порыва. В его манере не было ни малейшего колебания – наоборот, присущая ему властность чувствовалась гораздо явственнее, и я подумал, что, должно быть, именно это качество помогает ему заставить непреклонный совет директоров согласиться принять непопулярное предложение.

И тут я догадался, зачем он вернулся. Несколько мгновений я настороженно смотрел на него, потом жестом пригласил в дом и снова провел в гостиную.

– Выпьете чего-нибудь? – спросил я. – Виски?

– Благодарю, – ответил он, взяв стакан.

– Если вы не возражаете, я пойду переоденусь. – «И подумаю», – добавил я про себя.

У себя в комнате я принял душ и надел приличные брюки, носки, домашние туфли и белую поплиновую рубашку с темно-синим шелковым галстуком. Затем тщательно зачесал назад влажные волосы перед зеркалом и удостоверился в том, что ногти у меня чистые. Не стоило вступать в переговоры, чувствуя себя социально ущербным. В особенности с таким решительно настроенным графом.

Когда я вернулся в комнату, он встал и одним взглядом оценил мою переменившуюся внешость. Я улыбнулся и налил ему и себе.

– Мне кажется, – произнес он, – вы догадываетесь, почему я здесь.

– Возможно.

– Я приехал уговорить вас взяться за ту работу, которую я предназначал Симмонсу, – сказал он без предисловий, но и без спешки.

– Понятно, – сказал я. – Но я не могу этого сделать.

Мы стояли, глядя друг на друга. Я знал, что он видит перед собой человека, очень непохожего на вчерашнего Дэниела Роука. Более солидного. Может быть, более соответствующего его ожиданиям. Мне подумалось, что встречают все-таки по одежке.

Смеркалось, и я включил свет. Горы за окном погрузились в темноту, и это было очень кстати: я чувствовал, что мне понадобится вся моя решимость, а они в прямом и переносном смысле стояли за спиной Октобера. Главная трудность заключалась в том, что в глубине души мне очень хотелось попробовать свои силы в этом необычном деле. Но я твердо знал, что это безумие – в первую очередь, мне это было просто не по карману.

– Мне удалось многое о вас узнать, – медленно проговорил он. – Вчера, когда я ехал отсюда, мне пришла в голову мысль – жаль, что вы не Артур Симмонс, это было бы именно то, что нужно. Надеюсь, вы меня простите, если я скажу, что выглядели вы просто идеально для этой роли, – сказал он извиняющимся тоном.