Виктория Платова - Тингль-Тангль

Об этом я и хотел поговорить с тобой, моя умница. Видишь ли, они не приедут. Ониумерли.

Несмотря на свой ничтожный возраст, Васька уже кое-что слышала о смерти, а однажды даже приняла в ней самое активное участие. Их такса Филимон или попросту Филя, которого Васька обожала таскать за уши и которому исподтишка скармливала манную кашу, вдруг не откликнулся, когда она позвала его. Так и остался лежать на своей подстилке, было ли это связано с суетой вокруг Фили все последние дни? Ему ставили капельницы и делали уколы, а мама так вовсе не выпускала его из рук, и вот теперь он лежит на подстилке без движения. «Филя умер, – сказала тогда мама, заворачивая собаку в старую Васькину курточку с Санта-Клаусами – merryChristmas . – Он был старенький, долго болел и умер. Попрощайся с ним, Васька…» Филю похоронили на Крестовском, и Васька тоже присутствовала на церемонии, она сама настояла на этом. Папа выкопал яму, не слишком глубокую, но вместительную: в ней и исчезли Санта-Клаусы с Филей. Мама плакала, папа хмурился и держал ее за руку, а Мика… Васька не помнит, была ли там Мика или она осталась дома. Зато хорошо помнит, что целый час думала о том, что Филе будет холодно по ночам или когда наступит зима. И будет нечего есть, бедный, бедный Филя! «Ничего этого ему больше не нужно, – сказала тогда мама. – Он ведь умер». «Совсем-совсем ничего?» – переспросила Васька.

«Совсем. Разве только, чтобы мы помнили о нем. Не забывали, какой он был хороший и веселый. И как много радости нам доставлял».

Филя еще какое-то время брезжил в Васькином сознании, а потом его вытеснили египетские рыбы, хорошие и веселые, доставившие Ваське много радости.

Так что же получается теперь? Что мама и папа… Что они умерли, как Филя, или, того хуже, превратились в такс специально для того, чтобы умереть? Но никаких капельниц и никаких шприцов в доме не было, и в Васькину куртку (хоть бы она была и новой) мамочку и папочку не завернешь. И потом, они пишут Ваське письма, а собака уж точно не смогла бы написать ни одного письма!

Дядя Пека врет.

Ты врешь, дядя Пека, заявила Васька, они не были больными и не были старенькими. И они не таксы, тогда с чего бы им умирать?

Умирают не только таксы, умница моя. Умирают не только от старости или болезни. Иногда происходит такая вещь, как несчастный случай. Они умерли иникогда больше не вернутся.

Не вернутся, как не вернулся Филя. Несколько раз Васька видела на улице такс, похожих на Филю как две капли воды, она даже окликала их. Но таксы совсем не реагировали на нее, не виляли хвостом, не бросались к Ваське со всех ног, не заливались радостным лаем и гордо уходили прочь со своими новыми хозяевами. Так что же получается теперь? Когда Васька увидит на улице людей как две капли воды похожих на мамочку и папочку, они не откликнутся? Не подойдут к Ваське, не обнимут, не поцелуют, а гордо уйдут прочь со своими новыми детьми? Это невозможно.

Невозможно.

Не плачь, моя умница. Так случилось, и никто в этом не виноват Мы всегда будем рядом, я и Мика. Мы асе для тебя сделаем.

А Мика знает об этом?

Знает. И очень, очень переживает. Вы остались вдвоем и должны во всем поддерживать друг друга. Бедные сиротки… Бедные, бедные сиротки.

Васька так напряжена, что пропускает «сироток» мимо ушей.

А можно поменять мамочку и папочку на Маку? Мика мне надоела, цепляется по мелочам, каждый день варит мне каши, а я их терпеть не могу. И с ней скучно.

Боюсь, что нет. Они умерли, а Мика жива. Обмена не получится.

А если бы Мика… если бы она не была жива?

Большой и очень важный дядя Пека знает ответы на все вопросы, Мика называет его крестным и еще «мы бы без него пропали». Но теперь Ваську одолевают сомнения, так ли он всезнающ, так ли всесилен. Вместо того чтобы ответить по существу, предложить вариант обмена, который кажется Ваське вполне разумным, он начинает неистово гладить ее по голове и прижимать к груди.

Ну что ты такое говоришь, детка? Это живые становятся мертвыми, а мертвым никогда не стать живыми. А Мика… Она так тебя любит, так заботится о тебе.

Мамочка делала это лучше. Скажи, она с папочкой не захотели больше оставаться с нами?

Васькин ничтожный возраст все-таки не позволяет до конца осознать происшедшее: вполне здравые размышления о смерти таксы Фили перемежаются обидой на бросивших ее родителей. И воспоминаниями о проступках, которые могли бы подтолкнуть родителей к такому решению. Васька переколотила фамильный сервиз, разломала пульт от телевизора, разобрала до последнего болта ходики на кухне, высыпала в суп пачку соли, порезала на кусочки мамино любимое платье, отбила парочку носов у каменных чудовищ, стоящих в мастерской, была покусана лошадью из-за собственной беспечности. Достаточно ли этого, чтобы покинуть Ваську навсегда?

Определенно нет, если не учитывать платье.

Параллельна Васька представляет, как мог бы происходить обмен; так же, как в каком-то фильме про шпионов, их меняли друг на друга у реки, там были две машины и туман. Река – совсем рядом, но можно поискать и другую реку поблизости, машин тоже полно, да и туман время от времени появляется.

Нет, это замечательная идея, вот только как убедить в ее неотразимости дядю Пеку?

И согласится ли Мика?

А ее никто и спрашивать не будет. К тому же дядя Пека сказал, что они все для Васьки сделают.

Пусть делают.

…Они очень хотели остаться с вами и любить вас. Но произошло несчастье. На все воля Божья, умница моя.

Чья воля?

Бога.

Васька уже что-то слышала о боге, ну да: «уймись, ради бога», «ну что за наказание божье», «бог мой, что же ты тут натворила!», «слава богу, что ты не мальчик, иначе ты просто взорвала бы дом». Высказывания принадлежат Мике, мамочка и папочка богом не злоупотребляли. Надо бы выспросить дядю Пеку о таинственном боге, и Васька обязательно выспросит, но только не сейчас. Сейчас нужно решить вопрос с родителями.

А подчиняться его воле обязательно? И не захочешь, а подчинишься, грустно говорит дядя Пека. Значит, бог может все? Абсолютно, на то он и бог.

Значит, он может вернуть мамочку и папочку, если его попросить?

Это вряд ли. Но он о них позаботится. Дядя Пека разражается длинной, скучной и малопонятной тирадой о том, что хоть родители и ушли, но все равно остались: в Васькином сердце, в Микином сердце, в сердце самого дяди Пеки. И будут там всегда. А еще, что они наблюдают за Васькой с небес каждую минутку, и радуются, когда Васька поступает хорошо, и огорчаются, когда Васька поступает плохо.

Ты ведь не хочешь, чтобы они огорчались? Нет.