Виктория Платова - Тингль-Тангль

Пака-нуи — она заставила бы его сгорать от страсти.

Матаио-аниата — она и сама бы сгорела вместе с ним.

И суток не прошло, как этот парень выпил до дна ее душу. Мика растеряна, испугана, подавлена, ей каждую минуту, каждую секунду хочется плакать и хочется думать о чем-то другом, кроме этого парня, его безволосого тела и белых брюк, натянутых прямо на тело, и белой жилетки; снимал ли он жилетку, когда работал на бойне? А когда набивал чучела? И на что похожи его крылья – на крылья ангела или на крылья «Боинга»? И что сделать, чтобы в его раскосых глазах, из которых так предусмотрительно ушли все ящерицы и богомолы, поселилась она, Мика.

Желательно – навеки.

Это даже хорошо, что они с Васькой враги.

Будь они любящими, во всем поддерживающими друг друга сестрами, Мике пришлось бы несладко. Она бы пала жертвой чудовищных угрызений совести, мысли о собственном коварстве и вероломстве приходили бы ей в голову все чаще и чаще и в конечном итоге довели бы до петли, пол-литровой банки с барбитуратами или эмиграции в Суринам.

Мика себя знает.

Она – совестливый человек.

А Васька всегда была несговорчивой упрямой сукой. Еще с детства. Такой же, если не худшей, какой была в свое время извечная бабкина врагиня «эта сука В.». Но у «этой суки В.» хотя бы было всё в порядке с головой. Васька же – психопатка, истеричка и даун, страдающий совершенно очевидным психическим расстройством (а Мика еще имела глупость назвать это редкой психологической особенностью, ха-ха!, особенность – как же!). И совершенно не исключено, что в скором времени у нее разрушатся лобные доли головного мозга, отвечающие за индивидуальность и темперамент, и наступит эпилепсия височных областей.

Васька – ненормальная, да.

А в скором времени может стать еще и овощем.

Артишоком, который Мика с наслаждением приготовит по старинному иудейскому рецепту.

Пусть ей двадцать – ну и что? Конченые дебилы, типа ее околоспортивных дружков, могут сколько угодно считать Ваську сексуальной, но сексуальная психопатка хороша для триллера, а в реальной жизни от нее сплошные неприятности.

Сплошные хлопоты.

И еще одну вещь должен знать этот парень: белокожие блондинки всегда предпочтительнее смуглых (а лучше сказать – обугленных) брюнеток. Брюнетки стареют намного быстрее, чем блондинки, с возрастом у них начинают пробиваться усы над верхней губой, а это отвратительно, и денег на эпиляцию Мика Ваське не даст, она и так сделала достаточно вливаний в эту неблагодарную стерву, так что, ариведерчи, стерва!

Ищи себе другого спонсора.

Надо остановиться.

Иначе в своем, так неожиданно прорезавшемся, мутном отвращении к Ваське Мика зайдет слишком далеко. И не выберешься потом.

Надо остановиться.

Черт с ней, с психопаткой. Этот парень куда важнее.

Мысли о нем сжирают Мику, заставляют бесцельно метаться по кухне «Ноля», то и дело натыкаясь на совершенно безобидных и совершенно незаменимых гомиков Ревшана и Резо. Они помогают Мике с первого дня работы «Ноля» и примерно такое же количество времени мечтают натурализоваться в Дании, где разрешена регистрация однополых браков. Ревшан и Резо уже составили список приглашенных на торжественное бракосочетание, под первым и вторым номером там значатся Йошка и Себ, а под третьим и четвертым – сэр Элтон Джон и режиссер Дерек Джармен.

Правда, Дерек Джармен уже умер, но Мика до сих пор не сподобилась сообщить об этом влюбленной парочке. Сама она тоже есть в списках и занимает строчку как раз между Сергеем Пенкиным и Филиппом Киркоровым.

Одиозного Борю Моисеева решено не приглашать.

– …Что с тобой, Мика? – синхронно интересуются Ревшан и Резо. – Ты места себе не находишь.

– Все в порядке, мальчики. Все в полном порядке. Все не в порядке, все совсем не в порядке, как выбить, вышибить, вышвырнуть этого парня из головы? Поддеть его ножом с омелой на рукояти? Или для этого больше подойдет мирт? Или тимьян? Впервые Мика не в состоянии решить, каким орудием производства воспользоваться.

Только бы не пришел Ральф.

От Ральфа не отвяжешься односложным предложением, как от Ревшана или Резо, он будет наматывать круги и топтаться вокруг да около, так и норовя сойти с обычной орбиты (соответствующей орбите Марса) и переместиться на орбиту поближе (что соответствует орбите Меркурия). Он будет смотреть на Мику грустными глазами ребенка, брошенного преступной ведущей девятичасовых новостей, и стараться вытянуть из нее причину душевного беспокойства. Такое уже было, и, к чести Ральфа, гестаповских методов по извлечению информации он не применял.

Мика точно знает, где сейчас находится Ральф.

За дверью, в крошечном полутемном закутке перед кухней. Там он часами восседает на высоком стуле, наблюдая за Микой и рискуя нажить геморрой. Бедняжка Ральф! С тем же успехом можно наблюдать за восходом и заходом солнца, протуберанцами в телескоп, северным сиянием, извержением вулкана и приближением цунами. Что бы ты ни думал по поводу вулкана, цунами или протуберанцев, на их судьбу это никак не повлияет.

Сейчас Мике даже хочется, чтобы Ральф отлепился от пустого созерцания и зашел на кухню, и приблизился к ней.

И спросил бы – was ist geschehen [45], Hebe Мика?(хотя обычно в таких случаях он употребляет словосочетание «was ist los?»).

Вот тогда бы она все ему и рассказала.

Отличная идея.

Она бы рассказала, что существует человек с роскошными татуировками, затерянными на безволосом теле. Что жизнь этого человека была наполнена самыми необыкновенными приключениями, под солнцем которых его кожа приобрела сандаловый, древесный оттенок. И что когда-то он работал на бойне (а не протирал штаны в темном закутке у кухни), и работал помощником таксидермиста (а не протирал штаны в темном закутке у кухни), и со временем стал лучшим помощником таксидермиста в мире. И что у него есть сертификат промышленного альпиниста, а это – самая предпочтительная профессия для мужчины.

Самая мужественная.

Занятия промышленным альпинизмом, которые предполагают неустанную заботу о растяжках и рекламных щитах, об окнах и стальных конструкциях в поднебесье, о шпилях и куполах, оторванных от земли, – занятия промышленным альпинизмом не идут ни в какое сравнение с протиранием штанов в темном закутке у кухни.

Если вглядеться в его глаза, сказала бы Мика, то можно увидеть там самые настоящие джунгли, самые настоящие саванны, самые настоящие пустыни, самую настоящую сельву, видели ли вы когда-нибудь селъву, Ральф?

Ральф не видит ничего дальше своего бюргерского носа.