Анна и Сергей Литвиновы - Боулинг-79

Сотни кинотеатров, в самом деле, как вещал Володька, гостеприимно распахивали свои двери в столице. И около трехсот советских и зарубежных фильмов выходили на экраны ежегодно. Но сколько из них стоило смотреть? «Не больше пяти», – заявлял Валерка. «Одиннадцать!» – спорил с ним более благодушный Володька. В итоге друзья сходились на средней цифре: от семи до девяти (или восемь с ПОЛОВИНОЙ, как заявил однажды более подкованный в искусствах Валерка. Кстати, одноименный фильм оба друга не видели, только слышали о нем. Картина Феллини, несмотря на Гран-при Международного московского фестиваля, так и не вышла в советский прокат.)

Во всяком случае, в ту субботу Валерка тщательно проштудировал газету «Досуг в Москве» с полным репертуаром кинотеатров и ничего подходящего не обнаружил.

Что оставалось? Третьяковка? Пушкинский музей? Трогательно, романтично, но как-то не для первого свидания.

Можно было оттаптывать ноги в Сокольниках, Парке культуры или просто на бульварах – но леса и укромные лавочки больше подходили не для первой свиданки, а для гораздо более позднего, романтического периода встреч.

Гулять по Патриаршим прудам с демонстрацией мест действия романа «Мастер и Маргарита»? А что, если Лиля не читала (или не любит) великий роман? Или, хуже того (она ведь, в отличие от Валерки, кажется, москвичка) – знает топонимику Булгакова гораздо лучше его?

Однако Валере все ж таки удалось придумать, куда пригласить Лилю: место неожиданное, редкое, экстравагантное и вполне приличное. Удалось – без всякой помощи Володьки. Но он был уверен: приятель на все сто процентов одобрил бы его выбор.

Валерка выехал на свиданку сильно загодя. Перед выходом вспрыснул себя дезодорантом «Фа» (один флакон на двоих; куплен по случаю в магазине «Подарки» на Калининском). Спросил у Вовки, который дочитывал катаевский роман:

– Я отразим?

Володя оторвался от «Нового мира», внимательно оглядел товарища с головы до ног и воскликнул:

– О нет, поручик! Вы неотразимы!.. Носовой платок взял?

– Я на свидание, а не сморкаться иду!.. Нет у меня свежих!..

– Возьми мой!

Володька даже встал, вытащил из чемодана под кроватью (где хранились мелкие носильные вещи) свой платок и насильно сунул его в карман Валеркиной джинсовки. Трогательная забота о друге.

Далее Валерка дохилял до Красноказарменной улицы и сел в троллейбус двадцать четвертого номера. Вчера Вовка по-честному разделил все содержимое найденного бумажника. Друзьям досталось (за вычетом прогулянного в «Пекине») по триста рублей – целое состояние. Однако Валерка проявил благоразумие – взял с собой на свидание только пятьдесят целковых. Но и с ними он чувствовал себя просто Крезом. Деньги студент положил в портмоне (когда-то привезенное ему мамой из поездки в Латвийскую ССР). Портмоне засунул в задний карман джинсов. Он недавно прочел в публицистической книге журналиста-международника О. Бурчакова «Отравленная молодость», что в Америке принято носить бумажник в заднем кармане брюк. Что ж, в настояших джинсах и с портмоне, туго засунутым в задний карман, он чувствовал себя почти ковбоем. Ковбоем в троллейбусе «ЗиУ», завода имени Урицкого.

Солнечный весенний день уже клонился к закату, и глубокое, далекое небо обещало довольно скорое и веселое лето. Полупустой троллейбус весело гудел на перегонах. За немытыми окнами мелькали Лефортовский парк, Яуза, мрачные здания секретных НИИ и КБ, сплошь потянувшиеся, едва электрический экипаж миновал мост через реку…

Троллейбус окончил свой бег неподалеку от метро «Лермонтовская», рядом с одной из семи сталинских высоток. Юноша встал у передних дверей, готовясь к выходу. Двери раскрылись, и в этот момент кто-то довольно сильно толкнул его в спину. Когда Валерка инстинктивно обернулся, чтобы высказать обидчику все, что он о нем думает, мимо него только скользнули вниз по ступенькам две тени – и тут же растворились средь голых кустов скверика, окружающего памятник Лермонтову. И в тот самый миг, как тени исчезли из поля зрения, а студент ступил на тротуар, он почувствовал, что из его заднего кармана исчезло портмоне!

Он схватился за карман джинсов. И, правда – пусто!

Сволочи!.. Они стырили его бумажник!..

Юноша стал растерянно озираться. Карманники исчезли где-то за гранитным Михаилом Юрьевичем.

Немногочисленные добропорядочные пассажиры троллейбуса разошлись.

Сам троллейбус захлопнул дверцы и не спеша поплелся на новый круг – к остановке рядом с выходом из метро.

Что было делать? Валерка покрутил головой. Бумажник с пятьюдесятью рублями исчез, похоже, безвозвратно. В том числе – самая новенькая трешка, что он планировал отдать сегодня Лиле. Никакие усилия милиции, всех «знатоков», и даже самого министра МВД Щелокова, не могли вернуть ему портмоне. «Воистину, – хохотнул Валерка, – легко пришло, легко и ушло. Или, как любила говаривать бабушка, богатство счастья не приносит».

Что оставалось делать? Наручные часы «Слава» показывали четыре десять. Можно было вскочить в троллейбус и вернуться назад в общагу за новой порцией денег. Однако он рисковал опоздать на свидание. А главное, было ужасно неудобно перед Вовкой – тот его высмеет и будет, естественно, прав. Попробовать поймать такси или частника, чтобы мухой смотаться туда – назад? Но сейчас, в субботний вечер, он мог убить на поиски такси целый час и опять-таки опоздать к Лиле.

Слава богу, в переднем «часовом» кармане джинсов (пошляки в общаге утверждали, что он предназначен для хранения презервативов) у Валерки оставалась его заначка, его неразменная пятерка. Жидковато, конечно, – особенно в сравнении с пятьюдесятью (или, тем более, тремястами) целковых. Не разгуляешься. Тем более если трешку придется отдать Лиле. Но можно в юмористических красках изложить ей случившееся. Если она нормальная герла – поймет. И посмеется вместе с ним. И если все с ней сложится удачно, у него будет повод встретиться с девушкой как минимум еще один раз: отдать ту самую злосчастную трешку.

И Валерка решительно зашагал к метро «Лермонтовская».

Спустя двадцать минут, сделав пересадку на «Кировской», юноша уже выходил из метро у памятника Героям Плевны.

В ту пору никаких представителей сексуальных меньшинств на пятачке возле памятника не собиралось. Тогда поговаривали, что гомики любят гужеваться в сквере перед Большим театром. Называли даже причину, отчего они там шарашатся. Балетные артисты, дескать, все сплошь педерасты, поэтому им удобно знакомиться с поклонниками поблизости от места работы. Валерка не очень-то верил в эти слухи, однако, проходя сквером близ Большого, всегда невольно убыстрял шаг и исподволь поглядывал по сторонам. Никаких таких особенных педерастов он там никогда не замечал – ну, бывает, сидят мужчины, поодиночке и по двое, но что теперь, мужику нельзя, что ли, на лавочке посидеть? Словом, про байки о гомосексуализме, расцветающем близ Большого, Валерка решил, что это злостная клевета или столичная легенда – вроде той, что, дескать, под Москвой, помимо обычного, существует еще одно, правительственное «Метро-два»…