Вэл Макдермид - Убийственный ритм

– Подождите, пожалуйста, секунду… – Я отключила звук и позвала Билла. – Билл, тут звонит адвокат Кевина, хочет прийти. И вряд ли просто так, на чашку кофе.

Брови Билла, как две светлые гусеницы, поползли вверх:

– Ну, послушаем, что он нам скажет.

Я снова включила звук:

– Да, мистер Берман, приезжайте. Я встречу вас внизу через пять минут. – Повесила трубку и добавила: – Ой, все страныне и страныле! [8]

– Пришла пора, ответил Морж [9], – откликнулся Билл, вводя в компьютер очередной пароль. Я оставила его в покое и сделала себе кофе – подкрепиться перед встречей с Дэвидом Берманом.

Я отперла четыре замка на стеклянной двери и тут же его увидела.

Дэвид Берман оказался молодым человеком весьма преуспевающего вида: на нем был темно-серый полосатый костюм, светло-голубая рубашка и шелковый галстук приглушенных тонов. Нигде ни складочки, кроме, разумеется, брюк, а уж на брюках стрелка такая острая, что хоть колбасу режь. Темные волосы зачесаны в модную гладкую прическу, на носу – очки в роговой оправе.

Адвокат сверкнул улыбкой, увидев меня. Мы пожали друг другу руки, вернее, он вежливо по держал в ладони мои пальцы. Такое пожатие обычно означает: «Мне ничего не стоит при желании раздробить тебе руку, но зачем, раз мы друзья?»

– Мисс Брэнниган? Очень приятно познакомиться. Я Дэвид Берман, – представился он. – Я вам необыкновенно признателен за то, что вы уделяете мне время в такой час.

Он последовал за мной по лестнице, избегая обычного ничего не значащего разговора, каким предваряются важные беседы, причем я заподозрила, что избегает намеренно. Мы вошли в офис, и я предложила Берману кофе. Билл даже не взглянул на нас, хотя Берман, подметила я, с интересом заглянул в его комнату.

Я села за стол Шелли.

– Мистер Берман, в чем, по вашему мнению, мы можем быть вам полезны?

– Трудно сказать… Я, разумеется, осведомлен о так называемом нападении, совершенном сегодня вечером, и я понимаю, что вы можете и вообще не захотеть меня слушать.

– Но все предельно ясно. Ваш клиент пытался меня задушить, и теперь, разумеется, он вычеркнут из списка желанных гостей в доме, но я с удовольствием вас выслушаю. Вы не поверите, как много можно узнать из таких разговоров.

Берман улыбнулся.

– Я понимаю, что вы хотите сказать, мисс Брэнниган, – сообщил он мне. – Насколько мне известно, один из артистов, с которыми сотрудничает мой клиент, нанял вас для раскрытия убийства Мойры Поллок. Это так?

Ну почему адвокаты всегда задают вопросы, на которые заранее знают ответы? Учат их этому, что ли? Впрочем, ровно поэтому я и предпочла стать частным сыщиком: я не задаю банальных вопросов, зато порой выслушиваю ну просто на редкость небанальные ответы!

– Абсолютно правильно.

Он кивнул:

– И я так понимаю, что вы выдвинули в связи с делом об убийстве некоторые обвинения против клиента?

– Да, вы правильно понимаете.

И ради такого вот глубоко содержательного разговора я спускалась и снова поднималась пешком по лестнице?

– Мой клиент поручил мне передать вам информацию, надеясь, что вы воспримете ее беспристрастно, – торжественно заявил Берман, словно вручая мне дар исключительной ценности и важности. Сейчас он выглядел не как молодой адвокат, а как старый судья.

– Да, разумеется. – Я отметила про себя, что успела хорошо подстроиться к его манере разговора.

– Вы утверждали, – Берман подчеркнул это слово, – что мой клиент располагал информацией о подробностях убийства в то время, когда знать их мог лишь убийца. Мой клиент настойчиво отрицает это и просит меня уточнить, из какого источника взяты ваши сведения, чтобы он мог опровергнуть вас.

Берман говорил весьма серьезно, но меня так просто с толку не собьешь – я умею общаться с адвокатами.

– Мне кажется, сейчас вы не передаете ин формацию, а, наоборот, стараетесь ее получить. Если ваш клиент – убийца, то с моей стороны было бы безответственно называть вам имя человека, свидетельствовавшего против него. – Длинная фраза, однако.

– Моему клиенту будет предъявлено обвинение в покушении на убийство, – раздраженно ответил Берман, поправляя очки. – Я не думаю, что в такой позиции он сможет нанести кому-либо вред. Дело в том, что мой клиент самым настойчивым образом отрицает, что располагал вышеупомянутыми сведениями в названное вами время и уж тем более передавал эти сведения кому-либо. Он убежден, что может предоставить свидетелей всех его разговоров вплоть до того момента, когда он вошел в свою комнату.

Мне стало интересно. Слова Бермана как будто подтверждали недавно созревшие у меня подозрения, но не успела я ответить, как раздался громовой голос Билла – он орал, как помешанный журналист из «Сан»:

– Есть!!

– Извините, – пролепетала я, вставая. И крикнула через дверь:

– Взломал?

– Теперь нужно только время! Я дошел до системы счетов пользователей, и сейчас остается лишь понять, как организованы файлы, и все! – торжествующе ответил Билл.

Я влетела в кабинет и обняла его, – людям вообще полезно обниматься, а особенно полезно обнимать друзей, которые спасли тебе жизнь, а потом довершили твою работу. Вышла я, плотно закрыв за собой дверь.

– Прошу прощения, мистер Берман. Билл только что проник в систему, над которой мы уже давно бились. Но давайте вернемся к вашим словам. Кевин рассказал вам, с кем, когда и о чем разговаривал?

Берман плотно сжал губы и ответил:

– Я не вправе отвечать.

– Тогда, боюсь, мы заходим в тупик. Вы не можете сказать мне, что он сказал, а я не могу сказать, от кого у меня сведения.

– Все это рано или поздно выяснится, – принялся убеждать меня Берман. – Вы ведь понимаете, что, если моего клиента обвинят в убийстве, имена свидетелей против него будут называться в открытую. И, разумеется, во всеобщих интересах будет оправдать невиновного, чтобы найти настоящего преступника. Но если моему клиенту предъявят обвинение, разбирательство может затянуться на несколько месяцев, и свидетели начнут постепенно забывать то, что видели. Предположим, в итоге его оправдают, но настоящего убийцу найти уже не удастся.

Да, это был веский аргумент. Я собрала сумку и крикнула Биллу, что уезжаю на Бутл-стрит вместе с Берманом, тем временем ханжески убеждая саму себя, что руководствуюсь исключительно интересами дела. Я говорила себе, что если Кевин невиновен и я напрасно обвиняла его, то я теперь обязана помочь ему выпутаться. Но где-то в глубине души гнездилась совсем другая мысль. У меня были определенные догадки, и хотелось подтвердить их.

В офис я вернулась около трех часов ночи. В результате долгого словесного пинг-понга, в котором Дэвид Берман играл роль мячика, я обогатилась весьма ценным материалом к размышлению. Все кончилось тем, что я битых полчаса убеждала инспектора Клиффа Джексона, что ему стоит меня выслушать.