Эдуард Тополь - Убийца на экспорт

После этого Лонгвэлл с разрешения хозяев увозил домработницу на час-полтора в какой-нибудь соседний «Макдональдс» и проводил с ней отдельную беседу. Какие отношения царят в семье, где работает эта женщина? Не вмешивается ли она, упаси Бог, в семейные проблемы? Помогает ли хозяйке веселей переносить частые отлучки мужа в деловые поездки? Ну и так далее. Одиноким европейским женщинам, приехавшим на заработки в Америку, эти беседы казались стандартной беседой хозяина с работницей, за которую он отвечает репутацией фирмы. Ни они, ни даже личная секретарша Лонгвэлла, которая считала, что знает о Билле все, не подозревали об истинной цели этих вояжей Лонгвэлла. Нужно ли говорить, что идеальных семей не бывает или почти не бывает? Что в богатых семьях жены зачастую ревнуют своих мужей к их секретаршам, ассистенткам и т. п.? Что мужья сплошь и рядом тяготятся своими престарелыми женами, а молодые жены – старыми мужьями, и даже дети подчас – своими богатыми родителями?

Буквально через пару месяцев после того, как домработница из «Nice, Clean & Perfect Agency» приступала к работе, Лонгвэлл знал все о ее хозяевах. Теперь ему оставалось только бросить наживку и подсечь улов. Обычно это происходило во время его второго или третьего визита, когда хозяин или хозяйка – в зависимости от того, на кого он нацелился, – принимали его уже как своего хорошего знакомого. Посасывая легкий дринк, Билл наводил разговор на свою прошлую работу в Интерполе и со смехом замечал, что у него до сих пор есть в Европе пара знакомых, «из тех, знаете, которые умеют чисто и аккуратно избавить жену от мужа или, наоборот, мужа от жены. Конечно, это стоит приличных денег, «but nothing is free now, you now», за все надо платить, особенно – за свободу». При этом Билл пристально смотрел в глаза клиенту и – тут же переводил разговор на другую тему.

Тот, кто клевал на наживку, звонил обычно Биллу на второй или третий день после этого разговора. Если же клиент не звонил, Билл никогда больше не навещал его и не напоминал о себе, а продолжал получать только свои 10 процентов от зарплаты домработницы. Но если клиент (или клиентка) звонил, то Билл считал, что очередные 200 тысяч долларов у него в кармане. Потому что все дальнейшее было рутиной:

– встреча с клиентом (нервным и потеющим от страха);

– короткое и спокойное изложение вариантов выполнения заказа (несчастный случай, автоавария или убийство при ограблении);

– и цена: 200 тысяч долларов, только наличными, и все деньги вперед.

Конечно, почти все клиенты останавливали свой выбор на несчастном случае, но судьба никогда не следовала их выбору. Наоборот, если муж просил ухлопать жену в автокатастрофе, то она погибала при оказании сопротивления грабителю. А если жена просила утопить ее мужа в плавательном бассейне его любовницы, то он попадал в автокатастрофу. Таким образом, клиенты всегда имели возможность уверить себя в том, что они вовсе не убийцы. Да, они заплатили Лонгвэллу, но Бог опередил его…

Правда, никто из них почему-то не просил Лонгвэлла вернуть деньги и никто не шел в полицию с повинной.

Кстати, о полиции. Поскольку Билл Лонгвэлл действительно был когда-то агентом Интерпола, то с полицией он не шутил и, конечно, понятия не имел, кто, как и когда выполнял столь рискованные заказы. Больше того, он и не хотел этого знать! Единственной его заботой было оставить в абонентном ящике № 9 почты на Сорок третьей улице конверт с половиной полученного гонорара и короткую информацию о заказе. И все. И вдруг – этот визит.

– На какой срок у него виза? – нервно спросил он у посетителя.

– На месяц. Посольство всегда дает визу с запасом, даже если летишь на два дня.

– А на какое число билет?

– Он может улететь в любой день. Билет с открытой датой.

– У него есть деньги?

– Семьсот с чем-то долларов. Те, что он взял с кошельком Натана, когда отключил его. – Посетитель не очень грамотно говорил по-английски, и у него было тяжелое «г».

– А ты уверен, что он выполнил заказ?

– И еще как! Первый класс! – Посетитель положил на стол свежий дневной выпуск «Нью-Йорк пост». На первой странице был крупный заголовок «Смерть в Скарсдейле» и фото женского трупа на пороге оранжереи. – Полиция считает, что это не убийство, а самоубийство после полового акта. То есть даже без насилия!

– Но тогда это совсем глупо! Выполнить заказ, за который он мог получить две тысячи, а взять только семьсот и сбежать! За такую чистую работу ему можно было даже добавить! И главное, у меня есть новый заказ! Ты уже сообщил в Москву?

– Еще бы! Они теперь встречают каждый рейс из Нью-Йорка, а мои ребята дежурят тут, в аэропорту. Но я не думаю, что он там появится.

– Н-да… – Лонгвэлл постучал пальцами по крышке стола. – Что мы имеем? В Москву он не полетит. А тут куда ему деваться? Он знает английский?

– Откуда? Русский валенок!

Вот это самое ужасное. Семь сотен он спустит за несколько дней, а потом захочет что-то украсть и погорит на ерунде. А у него документы твоего Натана. Кто получал по почте мои заказы? Ты или он?

– Натан, конечно. Неужели я буду заниматься такими мелочами? Он получал твои пакеты, восемьдесят кусков отдавал мне, а двадцать был его бюджет на выполнение заказа.

– Значит, как только полиция возьмет этого Николая, они выйдут на Натана! – ужаснулся Билл и забегал по кабинету. – Это ужасно! Я влип! Боже, как я влип!

– Сядь, – приказал гость. – Сядь и успокойся. – Они от Натана ничего не узнают.

– Это я уже слышал пять лет назад! – почти закричал Билл. – «Никто ничего не узнает!» И – нате вам! Нет, если полиция возьмет твоего Натана, он запоет у них в первый же день!

– Покойники не поют.

– Что?

– Покойники не поют, – повторил посетитель. – Натан вчера ночью утонул в Канарси. Это стоило 10 кусков, поэтому я сюда и пришел. Ты должен принять участие в расходах. Эти десять кусков, плюс я держу людей в аэропорту имени Кеннеди, плюс еще всякая мелочь… С тебя пятьдесят тысяч.

– Но это несправедливо! Прокол произошел на твоей стороне. И ты еще хочешь заработать на этом!

Лицо посетителя замкнулось, словно на него надели маску. Он покрутил платиновое кольцо на руке, потом сказал холодно:

– За пять лет ты получил ровно четыре миллиона. А я – на двадцать процентов меньше. И неизвестно, сколько мне будет стоить найти этого засранца. Ты будешь платить свою долю расходов или?…

– Буду! Конечно, буду! – испуганно сказал Билл Лонгвэлл. – Но вы должны найти его раньше полиции!

– Попробуем, – уклончиво сказал посетитель.

Его звали Зиновий Блюм, а меж своих – Зяма Блюм, «король» Брайтона. И весь Брайтон знал, что он не любил давать пустых обещаний.

Машина была бежевая, старая и большая – «плимут». Николаю сразу не понравилось и то, как она стоит на прибрежном откосе – все четыре двери нараспашку, и то, что пятилетний пацан лазает в ней, а мать его – ноль внимания, загорает, сука, на пляже с книжкой в руках. Но что он мог ей сказать? Если бы еще по-русски, то он, может, и сказал. А как сказать: «Смотри, чтобы твой пацан с тормоза не снял случайно!», когда он ни одного из этих слов по-английски не знает?