Майкл Гилберт - Бедняга Смоллбон. Этрусская сеть

- Он ездит сюда каждую субботу?

- Что вы, вовсе не каждую. Только летом. Был в конце февраля-как вы и говорили. Первый раз в этом году. И потом в конце марта, и в прошлую субботу и воскресенье.

- Так значит, - сказал Хейзелридж, - если он был тут 27 февраля впервые, это должно было вам запомниться.

- А я прекрасно помню, - отрезала миссис Малле, - только не знаю, должна ли вам об этом рассказывать.

Хейзелридж настаивал:

- Надеюсь, мне не придется напоминать, что ваш долг.

- Если меня вызовут в суд, - заявила миссис Малле, - другое дело. Когда меня вызовут в суд-я все скажу. Но до тех пор.

Мистер Малле скосил свои шустрые глазки на инспектора, чтобы увидеть, какой тот сделает следующий ход.

- Должен предупредить вас, - заметил Хейзелридж, - что это может быть расценено, как.

- Не то, чтобы я это одобрял, - вмешался мистер Малле, - но женская натура есть женская натура, и никаким разводом тут ничего не изменишь.

Инспектора вдруг озарило, словно в кухню Малле заглянуло солнце.

- Боюсь, что вы меня не поняли, - солидно заметил он. - Я расследую убийство.

Это произвело нужное впечатление. Мистер Малле откинулся на стуле, воскликнув:

- Что? Убийство? Неужели убили мистера Хорнимана?

Миссис Малле едва выдохнула:

- Так вы детектив из полиции?

- Да, разумеется, - подтвердил Хейзелридж. - Если вы думали, что я частный детектив, то ошиблись. И я не собираю улики для развода.

- Ну тогда, - смягчилась миссис Малле, - тогда я вам разумеется расскажу все, что знаю.

Оказалось, что Шеффхем труднодоступен по шоссе, зато очень удобно лежит всего в полумиле от железной дороги Лондон-Кромер, и что скорый из Лондона останавливается на здешнем вокзале в четыре часа дня. По словам миссис Малле Боб Хорниман приезжал этим поездом, к которому подают автобус, прозванный «Шеффхемской колымагой», а водит его одноглазый шофер по прозвищу»Шеффхемское пугало». Если не застрянет в канаве или еще чего не случится, к перекрестку у дома Боба тот добирается в четыре десять.

- Как раз к обеду, - закончила миссис Малле.

- Он каждый раз так ездит?

- Каждый. Я всегда там натоплю и приготовлю чего-нибудь перекусить. Его это вполне устраивает. После обеда он идет взглянуть на яхту. Она обычно отшвартована у Альберта Таджа. А вечером ходит к»Трем охотникам»выпить пива. Там его все любят. Потом ложится спать. В воскресенье всегда ходит под парусом, и в шесть садится в поезд. По пути на автобус ключ оставляет у меня. А в понедельник я иду там прибрать.

Это похоже было на невинные и довольно приятные уикэнды. Хейзелридж в душе заметил, что никого не узнаешь толком, пока не встретишься с ним в отпуске. Он никогда бы не подумал, что тихий очкарик Боб может быть душой общества в деревенском трактире»У трех охотников».

Задав еще несколько вопросов, с супругами Малле он расстался.

Как только двери за ним закрылись, мистер Малле, который был совсем не так глух, каким прикидывался, вскочил и устремился к буфету. С верхней полки схватил потрепанный номер еженедельника и раскрыл его на центральной странице.

- Убийство в Линкольнс Инн, - довольно заметил он. - Так я и думал, что это тот Хорниман. Адвокатская контора. Там в ящике с бумагами труп нашли. И довольно протухший, как здесь пишут.

- О Господи! - воскликнула миссис Малле. - Кто бы мог подумать! Такой приличный молодой человек!

- Ну, он же юрист. - заметил мистер Малле. - Я всегда говорю, по мне все юристы могут перерезать друг друга-вреда от этого не будет. Гады пожирают гадов.

Примерно в то время, когда мистер Малле произносил этот свой безжалостный приговор, инспектор Хейзелридж уже рассматривал дом Боба.

Ставни были закрыты, в доме ни души. За полоской занесенного песком газона виден был мол и рангоут небольшой яхты. Солнце уже заходило, и море с сушей сливались в однообразную мглу. С закатом поднялся холодный ветер.

Хейзелридж вернулся в участок. Он понял, что пора звонить в Лондон.

Сержант Пламптри сидел за столом Хейзелриджа. Перед ним лежал список фамилий. Было их около трехсот и почти у каждой приписан телефонный номер. Сержант Пламптри взглянул на список и вздохнул. Он обзвонил уже с полсотни номеров и был сыт этим занятием по горло. Уши его гудели от писка сигналов, горло пересохло от принужденной вежливости. Вспомнил, что когда-то читал историю, как у супруги президента Соединенных Штатов, которой на приеме пришлось пожать руку трем тысячам гостей, произошел истерический припадок, когда на следующий день утром за завтраком супруг ей пожелал доброго утра.

Сейчас сержант Пламптри прекрасно понимал, как она себя чувствовала.

Набрал очередной номер.

- Миссис Фристоун? Ах, простите, конечно, горничная миссис Фристоун. Могу я говорить с самой миссис Фристоун? Я из фирмы «Хорниман, Берли и Крейн». Алло? Миссис Фристоун? Прошу прощения за беспокойство, но я пытаюсь обнаружить автора одной телефонограммы, которая поступила к нам некоторое время назад-точнее говоря, в субботу, 27 февраля. Не помните, вы нам в тот день не звонили? Да, это было уже давно, - но это было в субботу, поэтому мы полагали, что вы могли запомнить. Нет? Да. Нет, разумеется, мы не можем требовать помнить, кому вы звонили два месяца назад. Прошу простить за беспокойство, миссис Фристоун.

Еще один прочерк в списке.

- Алло? Резиденция сэра Генри Роллоуэя? - Ах, камердинер сэра Генри. Могли бы вы передать сэру Генри, что фирма «Хорниман, Берли и Крейн».

В тот день после обеда Боун отложил проект завещания, над которым работал, и хлопнул ладонью по столу.

- Разумеется, - сказал он. - Я же знал, что это неспроста.

- Что неспроста? - спросил Джон Коу.

- Сорок восемь фунтов, два шиллинга и шесть пенсов.

- Что за ерунда? - удивился Джон Коу.

- Вот видите, вы не дипломированный математик, как я, - сказал Боун. - Любая цифра что-то значит. Наметанный глаз всегда отличит сложение от умножения.

Недолго думая, Боун отправился к Хофману, которого обнаружил за столом в кабинете кассира Вога. Хофман ретиво копался в связке оплаченных чеков.

- Инспектор Хейзелридж говорил мне, - начал Боун, - что при изучении личного банковского счета Абеля Хорнимана вы обнаружили одну позицию, которую не сумели объяснить. Насколько я помню, речь шла о сумме в сорок восемь фунтов, два шиллинга и шесть пенсов, выплачиваемых ежеквартально.

- Так и есть.

- И мне как раз пришло в голову, - извиняющимся тоном сказал Боун, - конечно, мне самому это кажется несколько надуманным, но вы не пробовали пересчитать это на три с половиной процента годовых?

Мистер Хофман казался удивленным.

- До или после вычета налогов?

- После. Учитывая, что вы говорили инспектору, это кажется довольно любопытным стечением обстоятельств.