Юлия Шилова - Предсмертное желание, или Поворот судьбы

— Вика, что с тобой происходит? — не мог успокоиться Юрец.

— А с чего ты взял, что со мной что-то происходит?

— С того, что я застаю тебя посреди ночи плачущей, бутылка виски стоит… Ты ничем не хочешь со мной поделиться?

— Хочу.

— Так давай делись.

Юрец взял меня на руки и отнес на кровать. Он бережно накрыл меня одеялом и лег рядом.

— Делись, — повторил Юрец и посмотрел на меня настороженным взглядом.

— Делюсь, — как-то по-пионерски отчеканила я и выложила Юрцу все, что произошло со мной и Милкой, как на духу.

Юрец внимательно меня слушал, ни разу не перебив. Когда я закончила свой рассказ, он посмотрел на меня такими глазами, что у меня по коже побежали мурашки.

— Юр, ты что? Может, тебе водички принести? Он не ответил и по-прежнему смотрел на меня холодным взглядом.

— Ну ты что на меня так смотришь, ей-богу?

Я спрыгнула с кровати, но Юрец схватил меня за руку и вернул на место.

— Ты куда собралась? —За водичкой.

— За какой водичкой?!

— За обыкновенной, питьевой водичкой, — промямлила я. — Ну, что ты, ей-богу?

— И она еще говорит про Бога, — взвыл разъяренный Юрьевич. — Да ты же ведь антихрист! Я тебе сейчас такую водичку покажу, что мало не покажется!

Я посмотрела на него жалобным взглядом и промурлыкала, как ни в чем неповинная домашняя кошечка.

— Юр, ты меня любишь или нет?

— В том-то все и дело, что люблю. Ну почему я полюбил сумасшедшую?!

— Не сумасшедшую, а странную, — аккуратно поправила я мужа.

— Мне кажется, что ты все-таки сумасшедшая. Тебе почему спокойно не живется? Почему ты постоянно попадаешь в какие-нибудь истории?! Почему у всех жены как жены, а у меня невесть что?!

— Я что, плохая жена?!

— Хорошая. — Юрец произнес это с сарказмом и отвернулся.

— Вот поэтому ты меня и полюбил. Потому, что я не такая, как все.

Я немного помолчала и после минутной паузы произнесла:

— Юр, а как ты относишься к тому, что я болела раком?

Юрец вновь покрутил пальцем у виска.

— Точно чокнутая. А это ты зачем приплела?

— Я это просто так спросила, ради страховки.

— Ради какой страховки?

— Некоторые считают это клеймом на всю жизнь.

— А ты плюй на некоторых. Ты мне любая нужна. Пусть хоть у тебя рук и ног не будет.

Я посмотрела на Юрьевича перепуганными глазами и отрицательно замотала головой.

— Э, нет, так не пойдет. Пусть у меня руки и ноги будут на месте.

Юрьевич потянулся к пепельнице, поставил ее на кровать и закурил.

— Знаешь, я думал, что ты у меня одна сумасшедшая, а оказывается, нет. У тебя даже окружение сумасшедшее.

— Ты это про кого?

— Про твоих подруг.

— Про Милку, что ли?

— Про нее самую. Вы травите людей, затем стреляют в Вадима.

— Это не я травила, а Милка. Но если ты загуляшь, я ее отравлю без тени сомнения.

— Кого ее?

— Ту, с которой будешь гулять. Напою ее термоядерной колой .

— Ты что несешь? — перепугался Юрьевич.

— А то. Между прочим, в какой-то стране, правда забыла в какой, за супружескую измену наказывают смертной казнью. Если трахнулся, сразу в тюрьму. А затем голову отрубают. Удобно. И почему у нас такие законы не вводят? Почему за все расплачиваются бедные женщины? Так бы ни один мужик не гулял. У него бы кроме жены ни на кого не стоял.

— Вик, ты хоть понимаешь, что несешь-то? — оторопел Юрец.

То ли пара рюмок шотландского виски лишила меня рассудка, то ли полный стрессов день, но я поняла, что в этот момент мои тормоза полностью отказали. Сбросив с себя простыню, я расстегнула ночную рубашку и обнажила грудь.

— Так что, Юрец, выбирай, гулять тебе или нет. Любую на тот свет отправлю. Для меня это пара пустяков. Я у Милки опыта поднабралась.

Неожиданно силы оставили меня. Я обхватила голову руками и громко заревела. Юрий крепко прижал меня к себе и стал гладить по голове.

— Дурочка, что ж ты сама себя мучаешь? — приговаривал он ласковым и каким-то отеческим голосом.

— Скажи, ты никогда не будешь гулять? — спросила я, тихонько всхлипывая.

— Не буду. Не хочу, чтобы ты за решетку загремела. Не хочу тебе передачки носить.

— Какие еще передачки? — насторожилась я.

— Обыкновенные. Ты же сама сказала, что любую на тот свет отправишь. А за любое преступление наказывают, от этого никуда не денешься.

— Так уж за любое! Да у нас каждое второе преступление не раскрыто. Даже не каждое второе, а каждое первое.

— Смотря какое преступление. Ревнивая жена отравила любовницу. Это же так банально. Тут только ленивый не раскроет.

— Ты хочешь сказать, что Милку посадят?

— Конечно. И не только Милку.

— А кого еще?

Я почувствовала, как бешено забилось мое сердце, во рту пересохло.

— Ты следом пойдешь. — Я?!

—Ты.

— А я-то за что?

— Как соучастница.

— Какая я, к черту, соучастница?!

— Самая обыкновенная. Милку посадят за убийство. А тебя за соучастие в преступлении.

— Ты что несешь? Я же ей травить не помогала. Я вообще при этом не присутствовала.

— Тогда какого черта вы вернулись на место преступления? Ты же сама сказала, что вас два наркомана видели.

— Ну и видели, ну и что… Да и кто им поверит, этим наркоманом.

— Если вас захотят посадить, то никто не посмотрит, что они наркоманы.

— Это я Милку туда потащила, — сбивчиво заговорила я. — Она упиралась как могла. Мол, не поеду и все тут. Но я настояла. Я думала, что если Ольга еще жива, то мы ей помочь сможем. В больницу отвезем…

— Не надо было туда соваться. Уж если наломали дров, то не нужно из себя милосердных разыгрывать. Милосердие надо было раньше проявлять, а после содеянного поздно.

Юрец замолчал, взял меня за плечи и заглянул в глаза.

— Господи, а ведь я мог тебя потерять… Даже страшно подумать… Ведь сегодня утром мы могли видеться в последний раз … Я не представляю, как бы я смог жить без твоих странностей. Другой такой нет. Это я знаю точно.

— И я о том же тебе твержу. А почему ты мог меня потерять?

— Потому, что у того злосчастного окна вместо Вадима могла стоять ты …

— Ты думаешь, что тому, кто стрелял, было без разницы кто подойдет к окну?

— Не знаю. Все может быть. Даже если ему и была какая-то разница, ты вполне могла быть второй мишенью.

Я посмотрела на Юрца взглядом, полным бесконечной благодарности, и прошептала:

— Все обошлось. Со мной никогда ничего не случится, если я буду знать, что нужна тебе. Меня бережет твоя любовь.

— А я и не знаю, как мне тебя уберечь. Ты же не умеешь сидеть на месте, а я не могу сидеть рядом. Я должен зарабатывать деньги. Ладно, завтра подумаем, как выбраться из этой ситуации, а сейчас давай спать.

Я легла, закрыла глаза и подумала о том, что мой родной Юрий Юрьевич никогда и ни в кого не влюбится, потому что он счастлив в семейной жизни. Ну и пусть у нас не такой большой стаж семейной жизни. Это еще ни о чем не говорит. Мы уже во многом стали похожи. Словно вместе не один десяток лет. Конечно, это совершенно нормально, что красивые молодые женщины притягивают взгляд нормального мужчины, так и должно быть, но это не значит, что Юрец помчится за первой попавшейся юбкой и забудет о моем существовании. Он у меня особенный, и я даже подозреваю, что он у меня однолюб. Юрец говорит, что во мне редкое сочетание женской мудрости и девичьей жизнерадостности. Я теперь представить не могу, как это люди отдыхают от семьи. Я всегда жду своего Юрца домой, даже если он возвращается за полночь. Мы можем говорить друг с другом часами. Самое главное в жизни женщины — иметь рядом с собой надежного человека.