Барри Робертс - Шерлок Холмс и талисман дьявола

– В тексте говорится, что если смотреть от могилы Горса, то можно увидеть могилу сына Артура, – вспомнил полковник, глядя в сторону деревни. – И то, что мы ищем, находится на полпути к окольцованному роднику. Но если перед нами могила Амра и тот самый родник, то где же, черт побери, эти кольца и другая могила?

Мы постояли, посмотрели и, так и не заметив ничего похожего, пошли назад.

– Возможно, другая могила находится где-то в отдалении? – предположил я.

– Но она не может быть очень далеко, – ответил Харден. – Тот, кто описал все эти приметы, полагал, что они могут привести только к одному определенному месту. И он должен был быть уверен, что его указание «на полпути» не может грешить большой неточностью. Он имел в виду расстояния, которые можно легко пройти. А если это правильно, то мы должны увидеть по крайней мере хоть одно кольцо, если не все три, и найти могилу Амра.

Его вывод произвел на меня должное впечатление, хотя и не придал уверенности.

– Представляю, – ответил я, – сколько древних памятников и сооружений вроде могилы Амра исчезло с лица земли за все эти долгие столетия.

– Да, разумеется, – согласился полковник. – Двести лет назад ваши соотечественники использовали камни Стоунхенджа и Эвбери для постройки амбаров и взрывали руины Гластонбери, чтобы получить щебень, так что то, что мы ищем, могло давным-давно исчезнуть.

Мы молча перелезли через ограду и спустились на дорожку. Наш проводник спал, держа поводья в руке. Полковник направился к каменной нише, а я пошел будить проводника. Когда я потряс его за плечо, то с его головы свалился потрепанный картуз, и он повалился ничком. Раздраженный, я нагнулся, чтобы встряхнуть его посильнее, и тут заметил, что у него затылок в крови. Я, как врач, ощупал его голову и обнаружил довольно большую шишку, из которой сочилась кровь. Я недоумевал, как это могло случиться, ведь он сидел в одиночестве у края дорожки. Но тут я услышал тревожный возглас полковника. Я резко обернулся и увидел, что он стоит в нише, подняв кнут, а к нему подступают три мерзких типа, вооруженные дубинками. Я еще не успел осознать происходящее, как они напали на Хардена, Он щелкнул кнутом и свалил первого, который откатился к двум другим.

Одним прыжком обогнув лошадь, я бросился к полковнику на помощь, но он, воспользовавшись заминкой своих преследователей, метнулся из ниши и оказался рядом со мной. Оглянувшись, он схватил меня за рукав, и мы побежали по дорожке. Он перескочил через низкую часть ограды на дальнем от родника конце и побежал по полю с завидной для человека его возраста скоростью. На бегу я мысленно одобрил его тактику, так как впереди виднелась рощица, которая могла бы послужить нам убежищем.

Мы были уже на полпути к ней, когда бандиты перемахнули через ограду и бросились за нами вдогонку. Я уже хотел крикнуть Хардену, чтобы тот вытащил револьвер и помог мне их отпугнуть, когда вдруг прогремел выстрел и пуля просвистела мимо моего уха.

После этого выстрела все мои надежды на то, что стоит только нам достать оружие и мы одолеем наших противников, рухнули, тем более что за первым выстрелом последовало еще три. По счастью, бандиты с большим трудом пробирались по заросшему травой и кустарником полю, и их выстрелы не представляли сейчас большой опасности.

Мы добежали до рощицы и спрятались за деревьями. Я еще задыхался от быстрого бега, а Харден уже восстановил дыхание и внимательно осмотрелся.

– Их уже шестеро, – сообщил он, – и нам неизвестно, как они вооружены.

Он вытащил два своих маленьких револьвера:

– Пожалуйста, постарайтесь сделать два-три выстрела, доктор.

– Сомневаюсь, что смогу в них попасть, стреляя отсюда, – ответил я. – Да и эти типы вряд ли сейчас на многое способны.

– Но они скоро узнают, что мы тоже вооружены, – возразил он, – и на некоторое время это их задержит.

Полковник несколько раз выстрелил, затем я сделал то же самое, и это произвело желаемый эффект – бандиты Дрю сразу же попрятались в кустарнике.

– А теперь мы в выигрышном положении, – заметил полковник. – В этом месте заросли довольно густые, и они не могут нас видеть.

– Но и мы отсюда не можем их разглядеть, – ответил я.

– Ну, выбирать сейчас не приходится, однако сразу они на нас не набросятся, потому что боятся, что мы можем их прихлопнуть, но они знают также, что и мы не можем на них напасть, ведь их больше. Будь мы уже дома, мы назвали бы такое положение мексиканским афронтом.

Несмотря на всю серьезность, само название меня позабавило.

– Мексиканский афронт? – переспросил я.

– Можно это назвать устойчивым противостоянием, – улыбнулся полковник, и я невольно подумал, что старый боевой конь наслаждается сложившейся ситуацией.

– А отступить мы не можем? – спросил я.

– А куда? За нами пастбище – это такое же расстояние, какое мы преодолели, когда бежали сюда, если не больше. Они получат хороший шанс подстрелить нас на бегу.

– Тогда мы в ловушке, – ответил я.

– А может быть, и нет, – ответил полковник. – Когда в здешних местах заходит солнце? – спросил он.

О, как я проклинал, что сейчас середина лета.

– Примерно в восемь вечера, и только в девять становится совсем темно, – ответил я.

Полковник посмотрел на часы:

– Значит, нам осталось ждать примерно пять часов. Давайте пока осмотрим наше укрытие.

Мы обошли рощицу и насчитали около ста шагов в диаметре. Практически в любом месте нас нельзя было увидеть из-за густого кустарника, но вокруг было открытое поле.

Харден наметанным глазом оглядел поле позади нас.

– Видите, – спросил он, – вон ту канаву в траве?

– Да, – ответил я, – словно там когда-то стояла каменная изгородь или же это старая оросительная канава.

– Сойдет, – ответил полковник. – Если ничего не случится до наступления темноты, мы ползком проберемся по этой канаве. Сколько у вас патронов?

– Три в револьвере и целая коробка в кармане.

– У меня шесть или семь в барабане и непочатая обойма, так что недостатка в боеприпасах нет. Несколько патронов можно использовать, чтобы заставить их поломать голову, где мы находимся.

Весь остаток дня мы порознь ходили по периметру рощицы, иногда стреляя в разных местах. С той стороны также звучали ответные выстрелы. Постепенно до нас дошло, что мы в окружении.

Долго тянулся этот летний день, и хорошо еще, что у нас была солдатская закалка и мы привыкли к этому удивительному сочетанию опасности и скуки, которое нередко выпадает на долю военных. При этом наши мысли были заняты не только сложившейся ситуацией, ведь мы не могли не думать о Холмсе.

– Не могу понять, – заметил я между прочим, – почему весь день здесь не видно прохожих?