Миньон Эберхарт - Белый какаду

Но я был на свободе... Спустя пятнадцать минут мы с Лорном уже шли по узким темным улицам к старому отелю. Мы невольно пригибались от сильного ветра, заглушавшего мои взволнованные вопросы. Я решил узнать у него все подробности за обедом.

У входа во двор он остановился и отвел меня в угол, несколько защищенный от ветра.

– Будет лучше, – сказал он мне на ухо, – если нас не увидят вместе. Сейчас это было бы нежелательно. Войдите в отель первым.

– Но мне надо немедленно переговорить с вами. Почему меня отпустили? Вы оказались правы? Нужно ли мне что-либо предпринять?

– И да, и нет. Это длинная история, – ответил он. – Идите, я приду позже.

Он посторонился, чтобы дать мне пройти, но я схватил его за руку.

– Подождите, – сказал я. – Что значат ваши слова?

Я покачнулся от яростного порыва ветра, и он взглянул на меня с укоризной.

– Ветер коварен, – сказал он. – Нас могут услышать.

– Мне это безразлично! Чем он был убит? Он выдернул свою руку.

– Он был отравлен, – ответил он. – Если вы хотите, чтобы я помогал вам, мистер Сандин, дайте мне возможность делать это по-своему. Я приду к вам в комнату после обеда. Тогда мы сможем переговорить. Но не здесь...

Он исчез во мраке.

Он был прав. Ни время, ни место не подходили для разговора. Кроме того, он сообщил мне главное, и его ответ был настолько неожиданным, что я долго стоял ошеломленный.

Отравлен! Но ведь убитый человек был заколот кинжалом. Я сам нашел его, видел его рану. Я был вынужден отмывать руки от его крови.

Машинально я прошел под мигающим светом фонаря, пересек двор и вошел в холл.

Ловсхайм склонился над конторкой. Попугай крикнул, и он поднял голову. Было любопытно наблюдать, как он вытаращил глаза, увидев меня, какими обвислыми казались его щеки и как его толстые руки бесцельно двигались по столу. Мы смотрели друг на друга, а попугай приблизился ко мне и схватил мой рукав своим клювом.

Наконец, Ловсхайм сказал хриплым голосом:

– Как вам удалось освободиться? Как вы вышли?

Я поднял брови.

– Пешком, Ловсхайм, пешком. Я хочу немедленно получить обед, позаботьтесь об этом.

Его руки двигались беспомощно и бессмысленно, а попугай, привлеченный блеском драгоценных камней, с видом ценителя склонил голову набок, издал звук поцелуя и скользнул к руке хозяина.

– Скажите, чтобы обед подали в мою комнату, – небрежно сказал я. – И позаботьтесь, чтобы камин был хорошенько затоплен.

С этими словами я покинул холл. Он продолжал глядеть на меня, а попугай с видом знатока подозрительно разглядывал кольца и щелкал языком.

Дом, как всегда, казался пустым, хотя в приемной кто-то недавно пил кофе: на столе стояла чашка и маленький кофейник. В столовой никого не было. В ней было очень холодно, и я радовался, что сообразил распорядиться о камине и обеде в своей комнате.

Длинные полутемные коридоры были пусты. Но из-под двери № 19 виднелся свет. Я остановился и после минутного колебания тихонько постучал. Дверь тотчас отворилась, и на пороге появилась Сю. Золотистые волосы, освещенные сзади, подобно ореолу обрамляли ее голову.

– Это вы! – тихо и радостно воскликнула она и протянула руки, а когда я взял их, она, помедлив, сказала: – О, я так рада!

Ее руки были маленькими, теплыми, но в то же время в них чувствовалась твердость и сила. Мне нравилось их прикосновение.

– Ваш мистер Лори умудрился освободить меня, – сказал я. – С вашей стороны было очень любезно прислать его.

– Вся история была просто абсурдной, – сказала она энергичным тоном. – Вас не имели права арестовывать. Но мистер Лорн не "мой". И что именно он сделал?

– Тогда просто "мистер Лорн"! Кто бы он ни был, он устроил все очень умно. Хотя я еще точно не знаю, что произошло. Послушайте, в каком месте мы могли бы спокойно поговорить? Пойдемте вниз, в приемную.

Она с минуту колебалась, затем решительно сказала!

– Мне очень хотелось бы поговорить с вами. Есть вещи, которые мне хочется узнать, но... я полагаю, будет лучше, чтобы нас не видели вместе.

– В чем дело? – спросил я, озадаченный. – Кто здесь может увидеть нас? Ловсхайм? Священник? Миссис Бинг? Ну, предположительно, они увидят нас. Что из того?

Она казалась смущенной и обескураженной. Я только сейчас осознал, что продолжал крепко держать ее руки, а она пытается освободить их. Я отпустил ее руки и поспешно произнес:

– Я не имел в виду... Я не хотел...

Запутавшись, я сказал резко:

– Я не понимаю вас!

– Все это должно казаться загадочным и даже глупым. Но, видите ли, я попала в очень странное положение и ничего не могу с этим поделать. И я думаю... О, я, расскажу вам об этом. Так будет лучше. Меня предупредили, чтобы я никому не говорила, но я...

– Послушайте, – сказал я. – Лорн придет ко мне тотчас после обеда. Я приказал затопить камин, и в комнате будет тепло. Не сможете ли вы тоже прийти ко мне?

Она промолчала, и я добавил:

– Мы устроим военный совет. Но если желаете, я попрошу отпереть гостиную рядом с моей комнатой. Рояль Папы придаст благопристойность обстановке.

Она улыбнулась.

– Моя нерешительность не связана с приличиями.

Беда заключается в том...

Она снова замолчала, но затем продолжала уверенным тоном.

– Беда заключается в том, что я не хочу навлекать на вас опасность.

– Из ваших слов можно предположить, что и вам угрожает опасность.

– Надеюсь, что нет, – спокойно ответила она. – Но после этой истории прошлой ночью я стала сомневаться. Я опять кажусь вам загадочной! Да, я приду к вам через час.

– Ну, хорошо! Но я хочу сказать вам...

– Кто-то идет, – перебила она. – Вы должны уйти.

– Я так был рад вашей записке, – перед уходом быстро успел сказать я.

Она закрыла дверь. Пройдя немного, я оглянулся и увидел миссис Бинг, Ее высокую фигуру можно было безошибочно узнать даже в полумраке коридора. Она протянула руку к двери и смотрела в мою сторону. У меня появилось глупое желание помахать ей рукой, но я сдержался и пошел к себе.

Марсель принес мне обед и стоял возле меня, пока я ел. Этот живой маленький слуга сказал, что рад моему возвращению и что боялся, как бы меня долго не продержали в тюрьме. Потом, разговорившись, он уже откровенно и свободно болтал об убийстве и его деталях. Я подумал, что парень не зря имеет глаза и уши. Он рассказал мне, как утром полиция обыскивала мою комнату, но я прервал его.

– Откуда вы знаете все это, Марсель?

– Многое можно узнать, если захочешь, – не смущаясь ответил он. – Я люблю знать все, что здесь происходит.

Он замолчал, его лицо слегка помрачнело, и он добавил:

– Но иногда человек не сразу понимает значение того, что он видит или слышит.

Услышав это, я был изумлен.