Роберт Кемпбелл - Алиса в Хуливуде

– Ну, так и не вздремну сегодня после ланча. Вполне готов пойти на такую жертву, – ответил Твелвтрис. – Я хочу сказать, если не пожертвуешь чем-нибудь одним, то придется жертвовать чем-то другим.

– Присаживайтесь. Чего-нибудь хотите? Чай? Кофе? Горячий шоколад?

– Ничего не нужно.

Костюм сидел на Верни Манделе, как оболочка на сосиске. Голубовато-серый в бледную полоску, что придавало ему несколько траурный оттенок. Когда адвокат сел, костюм на нем затрещал. Впрочем, казалось, он трещал, даже когда Мандель оставался неподвижен.

Да и кожа его напоминала оболочку сосиски. Только более темного цвета, словно ее слегка подкоптили. И три красных пятнышка – на щеках и на кончике носа. При первом знакомстве люди принимали их за веснушки, но стоило адвокату прийти в ярость – и краска, словно забив из этих точек, растекалась по всему лицу.

У него были бледные глаза, бесцветные волосы и желтые зубы.

Роджер Твелвтрис был для него не только клиентом, но и предметом восхищения. Ставка у адвоката была высокой. Главной особенностью ведения дел являлась скорость. Он терпеть не мог всяческие проволочки. Предпочитал приступать прямо к сути. Он был алчен и методичен – и, оказавшись у куста, старался ощипать его до последней ягоды. Но в то же самое время по необходимости не чурался компромиссов с противоположной стороной.

Он называл свою контору офисом универсального обслуживания и часто, смеясь, утверждал, будто готов стирать белье и мыть машину клиенту, если, конечно, расценки окажутся соответствующими.

Сейчас он задумчиво смотрел на Твелвтриса, гадая о том, что должен означать неурочный визит. Наверняка это как-то связано с конвертом, который принес Твелвтрис.

– Мне хотелось бы, чтобы вы в самых общих чертах обрисовали, как должна сработать сегодняшняя затея.

– Она должна сработать в том смысле, что если Двое людей решают расстаться, им необходимо позаботиться о разделе имущества.

– Половина всего, что я заработал за годы брака, минус налоги и издержки, верно?

– Не совсем. Имеются и привходящие обстоятельства.

– Как например?

– Например, дети.

– Но у нас нет детей.

– Я это знаю. Вы спросили об обстоятельствах, способных повлиять на раздел имущества. Я назвал вам одно из них.

– Нелли ничем не болеет, она не в преклонном возрасте, она вполне может подыскать себе работу, – заметил Твелвтрис.

– Но ей не двадцать один год все-таки. И никакими особыми талантами она не обладает.

– Она без конца рассказывала мне о том, какой замечательной певицей была когда-то.

– Она начинала делать карьеру. Она прервала ее ради замужества. Пятилетний перерыв наносит карьере певицы серьезный ущерб.

– Вы чей адвокат – мой или ее?

– Я ваш адвокат. Вот почему я стараюсь подготовить вас наилучшим образом. И забочусь о ваших интересах. Но нет никакого смысла превращать предстоящую встречу в гладиаторскую схватку.

– А чего, по-вашему, она попросит? Мандель развел руками.

– Откуда мне знать? Она пять лет за вами замужем. Миллион? Может быть пять миллионов?

– О Господи!

– Я оцениваю по минимуму. Да и что такое пять миллионов для человека с вашим доходом?

– Что это вы несете?

– Я, так сказать, предположительно воспроизвожу разговор Нелли с ее адвокатом. С Хинди Рено. Но зачем волноваться заранее? Чего бы они ни запросили, это всего лишь исходная точка переговоров. Они называют одну цену, мы другую, потом начинаем торговаться. Дела делаются именно так. Он подался вперед, радуясь поводу преподать клиенту небольшой урок.

– Представьте себе, что вы приехали в Афганистан и отправились там на базар. И вот продавец ковров. И ковров у него много, а вам нравится только один. А в том, что такое хороший ковер, вы самую малость смыслите. И этот ковер, на ваш взгляд, стоит восемьсот долларов. Это хорошая цена, честная и разумная. Восемьсот долларов. И вот вы спрашиваете у торговца, сколько стоит ковер.

Твелвтрис смотрел на адвоката так, словно тот только что сошел с ума, но Мандель не обращал на это внимания; его несло.

– Торговец называет свою цену: четыре тысячи долларов.

– За паршивый ковер, красная цена которому восемь сотен?

– Именно это я и пытаюсь вам объяснить на примере. Такова его стратегия, ясно. И что же вы отвечаете?

– Я предлагаю ему свернуть ковер в трубку и вставить себе в жопу.

– Нет-нет, ни в коем случае. Вы предлагаете за ковер пять баксов.

– Значит, оказываюсь таким же мудаком, как и он?

– Значит, вы начинаете торговаться. Через какое-то время вы покупаете ковер за семьсот пятьдесят или, самое большее, за восемьсот пятьдесят, но цена в любом случае остается в пределах разумного.

– И сколько же времени придется для этого торговаться?

– А вот это не имеет значения.

– А все-таки?

– Смотря по обстоятельствам.

– И в ходе торговли я призываю на помощь оценщика-специалиста?

– Не исключено.

– А торговец противопоставляет ему собственного специалиста?

– И это не исключено, но суть истории в другом. Она заключается в том, что…

– Может быть, мораль истории я и не улавливаю! Но мораль обоих оценщиков мне ясна. Им хочется заработать. То есть затянуть торговлю как можно дальше, особенно если им платят по почасовой ставке.

– Я вам этот разговор в счет не выставлю, Роджер, – торопливо заметил Мандель. – Это я вам объясняю чисто по-дружески. Хоть и прибыли вы в неурочный час, раньше срока и без предварительной договоренности.

– Значит, оставим в покое ковры, – сказал Твелвтрис. – Поговорим о титьках и о жопе.

– Вам хочется превратить все это в водевиль? Твелвтрис раскрыл конверт, достал фотографии и бросил их на письменный стол. Мандель в это время произносил:

– Не стоит вам так волноваться из-за сегодняшней встречи. Я обо всем… – Но тут его взгляд упал на снимки. – Неплохие груди для дамочки ее лет, произнес он как бы в сторону и тут же закончил предыдущую фразу: – … позабочусь в ваших интересах, и это единственное, что вам нужно знать.

– Вы держите в руках то, что я бы назвал привходящим обстоятельством, – заметил Твелвтрис.

Или, на ваш взгляд, блядство жены еще до развода подобным обстоятельством не является?

– Я держу в руках всего лишь фотографию двух обнаженных людей.

– Одна из которых имеет наглость посягать на мое имущество.

– А откуда у вас эти снимки?

– Частный детектив.

– Вы сами наняли частного детектива?

Мандель произнес последнюю фразу укоризненно. Ведь если уж и прибегать к помощи частного детектива, то кто, как не Берни Мандель, преданный друг и надежный адвокат, сумеет сделать надлежащий выбор?

– Нет, не сам.

– И не сами с ним рассчитались?

– Я выдал ему за эти снимки премиальные.