Роберт Кемпбелл - Алиса в Хуливуде

– Твелвтрис, как я читал, назначил второй жене огромные алименты, – сказал Кортес. – А теперь он в сто раз богаче, чем был тогда. И Нелли получила бы такие отступные, что мало не показалось бы.

– Однако тебе показалось мало, не правда ли? Я хочу сказать, пяти-шести миллионов хватило бы всякому. И даже такой парочке, как полицейский и проститутка. Но есть люди, которым мало бывает всегда. Поглядеть только на этих мультимиллионеров, даже миллиардеров, которые ночами не спят и глотки друг другу режут или перерезать готовы за пару-тройку лишних миллиончиков.

– От этого с ума сойти можно, – согласился Кортес.

– Вот чего я никогда понять не мог. Может, они боятся разориться? А может, у них развивается нечто вроде наркотической зависимости. Может, им кажется, что, приди за ними смерть, они сумеют откупиться даже от нее. Так или иначе, вы с Нелли решили: к чему отрезать от такого большого пирога такой маленький кусок? Почему бы не взять весь пирог? Почему бы просто-напросто не прикончить этого сукиного сына?

– У тебя получается так. Я соблазнил дочь и заставил ее укокошить папашу.

– Нет. Ты велел Нелли нанять частного сыщика, о котором ты сам был, невысокого мнения. И нашел наемного убийцу – того самого, который зарезал Гарольда Выборга. Да он, наверное, был у тебя на крючке еще и раньше. Ты мог повесить на него несколько убийств. Он вынужден был тебе повиноваться. Так почему бы и нет? Он ведь, так или иначе, зарабатывал себе на хлеб именно этим.

– Я понял. Значит, Твелвтриса убила вовсе не дочь. Выходит, его прикончил этот самый наемный убийца.

Кортеса все происходящее вроде бы забавляло, хотя, по мере того, как Свистун рассказывал все дальше и дальше, он начал проявлять первые признаки нетерпения.

Свистун покачал головой.

– Нет. Так все было только задумано. Сперва он сделал несколько снимков: голая Нелли в объятиях у меня, тоже голого. В эту ловушку меня угораздило попасть. Она опоила своих псов, впустила в дом человека с фотокамерой и заманила меня к себе в спальню.

– Чего ради? Чтобы полюбоваться твоим членом?

– Чтобы вывести из себя Твелвтриса. Чтобы он объявил, что она получит от него деньги только через его труп. И она спровоцировала его на подобное заявление у меня на глазах. И я превратился в идеального свидетеля – за двести в сутки плюс расходы на бензин. Конечно, есть еще двое свидетелей, слышавших его высказывания, – его адвокат и ее адвокат, – но только я присутствовал на двух следующих спектаклях. Во-первых, на дне рождения у твелвтрисовой дочери, когда Нелли передала мужу какой-то предмет, по-моему, аудиокассету – и тем самым вновь привела его в ярость. И я был единственным свидетелем того, как послушный тебе убийца обстрелял нас с нею на пляже в Венисе.

– А это-то ради чего?

– Ради того, чтобы создалось впечатление, будто Твелвтрис заказал убийство Нелли.

– Ну и?..

Но история Свистуна уже закончилась.

– А где же конец? Где же заключительный пункт? Чего ради было столько времени ходить вокруг да около?

– Тут у меня что-то не сходится, – признался Свистун. – Твелвтрис почему-то прибывает в пляжный домик без телохранителей. Его дочь почему-то тоже едет ночевать в пляжный домик вместо того, чтобы отправиться в особняк. Твелвтрис напивается и хочет изнасиловать дочь. Она убивает его, и у вас отпадает необходимость. Отпадет необходимость предпринимать что бы то ни было.

– Почему-то, – передразнил Кортес. – Шутник ты, Свистун. Тебе собственного башмака-то не отыскать, если ты не обул его на ногу. Послушать тебя, так дважды два будет не четыре, а сто пятьдесят миллионов. Но ты говнюк, и я больше не буду иметь с тобой никаких дел. Не потому, что ты выдумал всю эту историю, а потому что ты такой говнюк.

Отвернувшись, он пошел прочь. Дверь дома Твелвтрисов открылась, и наружу вышли женщина в форме и Дженни. На плечах у девушки был мужской плащ.

Под глазами у нее темнели круги. Шок и усталость. А сами глаза были как стекло. Подняв их, она посмотрела на Свистуна чуть ли не в упор. Он шагнул было ей навстречу – и тут она заплакала.

– Мне нужен друг, – сказала она.

Свистун кивнул. Один из полицейских преградил ему дальнейшую дорогу, а женщина в форме препроводила Дженни в патрульную машину.

– Иди домой, говнюк, – сказал на ухо Свистуну Кортес. – Никому ты больше не нужен.

Свистун проводил Кортеса взглядом. Тот сел в свою машину и укатил, напоследок презрительно посмотрев в его сторону. Свистун увидел, как кто-то из полицейских опечатывает дверь дома. Одного из офицеров оставили на страже около дома – на случай, если охотники за сувенирами сумеют прорваться через пост на въезде в колонию и захотят забраться в дом, чтобы поживиться чем-нибудь на память о Мистере-Полуночная-Америка. Фаны, случается, вытворяют и похлестче. Свистун потоптался, пока не разъехались все служебные и патрульные машины.

Какое-то время спустя, когда пляж понемногу начал просыпаться к жизни, когда зазвучали детские голоса и заскрипели спускаемые на воду катамараны, он вернулся к машине и поехал потолковать с охранником.

Хэнкус был тут как тут, он стоял, прислонившись к стене будки. В будке уже вышедший на работу сменщик занимался какой-то писаниной.

Завидев машину Свистуна, Хэнкус тут же подошел к ней.

– А я уж решил, что вы въехали в освободившийся дом, – пошутил он.

– Я повертелся там, пока его опечатывали.

– Так вот и заканчиваются целые эпохи, не правда ли?

– А что это за дела, которые полиция знает, а я не знаю, и с чего ты взял, что я готов заплатить за твои рассказы?

Хэнкус посмотрел на Свистуна без тени улыбки.

– Но вы же сюда приехали, верно?

– Что ж, мне было интересно, как любому другому.

– И на сколько вы готовы раскошелиться, чтобы удовлетворить любопытство?

Свистун положил еще одну десятку на переплет автомобильного окошка. Хэнкус мрачно поглядел на нее. Свистун добавил столько же. Но лишь когда десяток стало три, Хэнкус потянулся за ними.

Свистун прижал его пальцы к переплету окошка.

– Не дури. По-твоему, это стоит тридцатки. А по-моему, может, и не стоит. Так что сперва послушаем.

– Ну ладно. Так вот, сперва этот сутенер по имени Риальто…

– Майк Риальто?

– Вы его знаете?

– Знаю.

– Ну вот, сперва он подъезжает к воротам с малолетней голожопой потаскушкой, выдающей себя за школьницу…

– Ну-ка, давай поточнее…

– А я точно все и рассказываю. Потаскушка в короткой плиссированной юбочке и в блузке нараспашку. И белые носочки, и простенькие туфельки – все, как надо.

Свистун кивнул и, отделив от двух остальных десятку, подал ее Хэнкусу, демонстрируя, что тот на правильном пути.