Роберт Кемпбелл - Нам не страшен Хуливуд

В шкафу для ее вещей нет места, сказала она. И это стало невольным намеком на то, как сложится их совместная жизнь. Его вещам придется потесниться – в угол шкафа, на одну-единственную полку стеллажа, прочь из домашней аптечки. Все будет переделано. И, надо полагать, улучшено. Для него ничуть не в меньшей степени, чем для нее. Мужчины категорически не способны обустраивать жилое пространство, сказала она. Птичью клетку придется выкинуть, даже если ему захочется завести новую канарейку… когда-нибудь… Книжные полки и ящики стола надо будет перешерстить, старые записные книжки – выбросить. Выбросить долгие годы его холостяцкой жизни. Когда Шила переедет к нему. Если переедет… О какой ерунде он думает в те минуты, когда она попала или вот-вот попадет в беду.

Он решил открыть шкаф. И когда поднес руку к его ручке, услышал, как отпирают входную дверь. Помчался через комнату в переднюю. Оказался в проеме дверей, как раз когда она открыла дверь. В руках у нее был бумажный пакет из бакалеи. Увидев его, она издала вопль. Его рука дрогнула, он обварил ее кипятком.

– Господи, – выдохнул он.

– Ты напугал меня до смерти, – сказала она. – Почему ты не включил свет? – Она нашарила на стене выключатель, зажгла люстру. – Ты обжег руку?

– Где ты была?

– На первом этаже, в круглосуточном. Захотелось поесть.

– Да у Боско холодильник битком набит!

– Консервированную кислую капусту я не люблю. И твердую колбасу тоже.

– Полгорода отоваривается в круглосуточных. Ты запросто могла столкнуться с Баркало.

Она пристально посмотрела на него.

– Я не могу так жить. Не могу жить в клетке.

– Ради Бога, прошло всего несколько часов. Даже не дней, а часов. Неужели так трудно потерпеть несколько часов?

– Я не могу жить в чужом доме, спать в чужой кровати. У меня есть квартира. И у тебя тоже.

– Не думаю, что там мы окажемся в безопасности.

– Я об этом подумала. Я подумала обо всем, что случилось в Новом Орлеане. Кто-то вышел на меня и захотел использовать в грязном фильме. А когда меня пригласили, я по собственной беспечности не задала надлежащих вопросов. И у них создалось ошибочное впечатление. Они решили, будто я согласилась. Не думаю, чтобы они и впрямь хотели меня убить.

– Вот как?

– Мне кажется, это пришло в голову только тебе. Мне кажется, ты перестарался.

– Может, ты и права. Может, я и вправду перестарался. Только сейчас я веду себя в аккурат как надо. Тот верзила погиб. И не думаю, что коротышка способен это простить.

– Даже если так, он будет охотиться не на меня, а на тебя.

Свистун подумал: неплохо бы, чтобы по телевизору передали какую-нибудь сентиментальную песенку. У него было чувство, будто заканчивается самый короткий роман в его жизни.

– Лучше бы приложить лед к этому ожогу.

Издав сдавленный возглас, Шила выронила пакет с продуктами и практически рухнула ему в объятия.

Вмажь мне по морде, Свистун! Я ведь вижу, как тебе этого хочется.

– Что я, извращенец какой-нибудь?

– Пошли в спальню проверим.

– Что ж, Нонни, давай потолкуем, – сказал Кейп.

Баркало сидел у камина в библиотеке Кейпа и обливался потом. Закрыв глаза, он вполне мог бы представить себе, что находится дома, в Новом Орлеане.

– Но что же это такое, Уолтер?

– На этот счет нет никаких сомнений. Обезглавленное тело, вылетевшее из машины Вилли Забадно и приземлившееся в куче мусора на углу Голливудского и Виноградной, было телом Лим Шу Док. Мне позвонил друг из лос-анджелесской полиции и сообщил, что проводится расследование в связи с обнаруженной головой азиатки. В Новом Орлеане узнали о теле, и некий лейтенант Беллерозе решил заняться этим вплотную. Я как-то спросил у тебя, не могут ли найтись нити, ведущие к тебе, и ты ответил, что их нет.

– Но их и не было!

– А мертвая вьетнамская потаскуха в лос-анджелесском морге?

– Я все могу объяснить.

– Вот и объясни.

Лицо и шея Баркало побагровели.

– На меня работают два засранца. Точнее, один, потому что другого уделал какой-то мудак по фамилии Уистлер, прибывший в Новый Орлеан за своей подружкой. Той самой, которую вы прислали, чтобы я ее замочил.

– Я никогда не говорил этого, Нонни. Я сказал, что мне нужен фильм, который я смог бы против нее использовать. А насчет «замочить» разговора не было. Но мы к этому еще вернемся. А сейчас мне хотелось бы знать о Лим Шу и о том, почему она лишилась головы.

– Год назад, когда вы велели мне убрать ее, она почуяла неладное и пустилась в бега. И успела добраться сюда. И я послал по ее душу Пиноле и Роджо.

– Ты никогда не рассказывал о том, что она вернулась.

– Ну а к чему обременять вас такими деталями? Вы велели убрать ее, я ее убрал. Какая вам разница, в понедельник это произошло или в пятницу? Какая разница, в Новом Орлеане или в Лос-Анджелесе?

– Разница есть.

– Поэтому, когда вы предложили мне перевести бизнес сюда и спросили, не будет ли каких-нибудь сюрпризов, я сказал, что не будет. Потому что я знал: никаких сюрпризов не будет. А потом начал вдруг тревожиться, а ту ли шлюху заделали мои парни. Знаете, как оно бывает: завертелось в мозгу и не отпускает. Хотя никаких причин сомневаться у меня не было. Разве что парни мои, знаете ли, не шибко умны.

– Я нанял тебя, а не Пиноле и Роджо.

– Но вы же не думали, что я замочу ее своими руками?

– Я думал, ты проследишь за тем, чтобы все прошло как надо.

– Именно этим я и решил заняться. Я отправил сюда Пиноле и Роджо, чтобы они привезли мне доказательство того, что замочили, кого надо. Я велел им пощелкать «поляроидом». Откуда мне было знать, что эти говнюки спутаются здесь с каким-то психом? Откуда было знать, что они напьются с этим парнем из морга, с Вилли Забадно, и начнут откалывать номера? Откуда было знать, что налижутся так, что не смогут управиться с фотоаппаратом? И как можно было предположить, что они отпилят голову и привезут ее мне в доказательство того, что год назад замочили, кого заказано, а не какую-нибудь постороннюю потаскуху?

В ходе рассказа Баркало искренне разъярился. Кейп медленно покачал головой, на губах у него заиграла странная усмешка.

– Согласен, – сказал Баркало. – Не будь вся история такой серьезной, я сам бы расхохотался, когда эти паршивцы предъявили мне сраную голову…

– Надеюсь, тебе не кажется, будто мне весело.

– Да и мне не весело. Я устроил им самую настоящую выволочку. И велел сию же минуту избавиться от головы. Тем более что уже убедился в том, что это действительно Лим Шу. Так откуда мне было знать, что после выволочки говнюки надумают играть этой головой в футбол?

Нечто в глазах Кейпа насторожило Баркало, но остановиться он уже не мог: его несло и несло. Тем более что молчание было бы для него сейчас невыносимым.