Владимир Руга - Гибель «Демократии»

– Конечно, мне лестно выполнить личную просьбу министра, – задумчиво произнес Шувалов, – тем более что за ней, полагаю, действительно стоит забота о государственных интересах. Но, ссылаясь на операцию, участником которой мне довелось быть, учитываете ли вы, что я действовал не один? Причем некоторые из моих действительно незаменимых помощников работали вовсе не бескорыстно.

Вместо ответа Гучков поставил на колени портфель из прекрасно выделанной кожи, раскрыл его, вынул оттуда увесистый сверток, перевязанный бечевкой. Передав пакет поручику, Николай Иванович радостно объявил:

– Полковник Артемьев сообщил мне об этом нюансе, поэтому вот вам некоторая сумма на первое время. Нанимайте, кого хотите, покупайте нужные сведения – все на ваше усмотрение. Понадобится еще, обращайтесь немедленно, И никаких расписок, никаких отчетов! Главное – добейтесь результата.

– А если он не устроит министра? – поинтересовался Шувалов, вертя в руках сверток с деньгами. – Если в природе не существует связи между диверсантами и его политическими противниками? Если это сделали монархисты или те же турки? Как быть тогда?

Лицо капиталиста снова озарила улыбка. Довольный, что согласие поручика практически у него в кармане, он пояснил:

– Ваш начальник был настолько любезен, что предупредил о бессмысленности попыток требовать от вас фальсифицированные результаты. Поэтому изо всех сил ищите истину и представьте ее на общественный суд, какой бы она ни была горькой. Мы просто уверены, что трагедия в Севастополе имеет политическую подоплеку. Необходимо только найти железные доказательства. Сделайте это, и вы не пожалеете!

– В таком случае, – ответно улыбнувшись, сказал Шувалов. – сообщите мне, когда и от кого я смогу получить первичные сведения о пресловутых «москвичах»?

–Итак, Петр, вопреки здравому смыслу ты ввязался в новую авантюру, – в голосе Вельяминова слышалось явное осуждение. – Рану хоть толком залечил? Больно вид у тебя не курортный – осунулся, глаза запали: Или вместо лечения амуры крутил до полного истощения?

Шувалов слушал ворчание старика с легкой улыбкой. За Иваном Леонтьевичем водилась привычка ворчать по всякому поводу. Особенно от него доставалось современным порядкам. Иногда Петр пытался с ним спорить, указывая на положительные результаты демократических преобразований. Однако Вельяминов оставался непоколебим, словно горный утес. По его твердому убеждению, недостатки прошедшей эпохи никак нельзя сравнивать с безобразиями, порожденными новым строем.

И все же, несмотря на некоторое расхождение во взглядах, отставной надворный советник относился к молодому офицеру по-отечески. Поручик также тянулся к Ивану Леонтьевичу, видя в нем наставника и старшего товарища. Петр надеялся на поддержку со стороны ветерана политического сыска. Оставалось только уговорить его поработать на благо тех, кого Вельяминов на дух не переносит – нынешних властителей России.

– Чего греха таить, не обошлось без амуров, – сказал Петр, как бы винясь. – Но все они отошли в сторону, когда пришлось впрячься в расследование гибели линкора.

– Куда же они там, в Севастополе, глядели?! – в сердцах воскликнул Вельяминов. – В мирное время в своей гавани потерять такой огромный корабль. Он же наверняка огромных денег стоил!..

– Немногим более двадцати миллионов рублей золотом, – обронил поручик. – Не считая подорванного престижа страны. Вот и надо все досконально выяснить, чтобы впредь не повторилось. Предстоит подробно расспросить одного из фигурантов, который находится в Москве…

– Ты мне еще по второму кругу расскажи, – с явной иронией отозвался Иван Леонтьевич, – про турок, про монархиста убиенного, про министра своего, под которым кресло зашаталось… Он тебе хоть обещал награду какую-нибудь – там, орденок или чин высокий вне очереди? Не сулил по простоте душевной сразу в генералы произвести, когда отведешь от него беду?

– Нет, – отрицательно покачал головой Шувалов. – Да и какие могут быть награды, если я официально нахожусь вне службы. Министр имеет право награждать исключительно за исполнение служебного долга.

– Перестань, Петр, рассуждать подобно неразумному младенцу, – махнул рукой старик. – Испокон веков на Руси чинами жаловали согласно благоволению начальства. Покойный государь император каждую пятницу производил в генералы. Думаешь, все они по заслугам щеголяли в штанах с лампасами и шинелях с красными отворотами? Как бы не так! Когда в войну потребовались полководцы, хватились – а под рукой одни «пятничные» генералы, которые хороши лишь на паркете Зимнего дворца. И нынешние недалеко ушли: как откроешь «Русский инвалид», обязательно на указ наткнешься – генерал на генерале. Откуда у людей столько заслуг перед Отечеством? Загадка!..

Он выудил из портсигара папиросу, закурил, с прежним насмешливым выражением лица посмотрел на поручика сквозь дымовую завесу.

– Одно мне неясно – почему ты прямо не попросишь о помощи, а ходишь вокруг да около? – неожиданно спросил ветеран охранки.

Петр наклонился вперед, положил руки на стол и сказал:

– А здесь и гадать нечего. Да, без вашей поддержки мне придется гораздо труднее, но это не значит, что я могу напрямую взывать к вам. Вдруг в первом порыве вы согласитесь, а потом будете жалеть. Если дело уж слишком не по душе, то лучше за него не браться. Вы свободны в своем выборе, и я не вправе влиять на него.

Сказав это, Шувалов откинулся назад. В тот момент он впервые пожалел, что не курит. Чтобы справиться с волнением, сейчас ему не хватало набора каких-то простых действий. Тогда он встал, прошелся по комнате, задержался у раскрытого окна, наблюдая, как возле соседской собаки возятся щенки. Услышав за спиной выразительное покашливание, вернулся на место. Вельяминов, убедившись, что поручик готов его выслушать со всей серьезностью, заговорил:

– Ладно. Петр, откровенность за откровенность. Я вовсе не горю желанием таскать каштаны из огня людям, призвавшим тебя на помощь. Меня давно не убеждают пламенные речи о благе страны – слишком много пришлось услышать их из уст борцов с самодержавием. Бывало, слушаешь такого оратора и видишь, что не нужды народа его болезного заботят, а попросту свербит бес властолюбия. Когда царя скинули, пришли такие одержимые в Думу да в министерства, принялись словесные кружева плести, а в стране как не было райского житья, так и нет. Впрочем, бог им судья, о другом хочу сказать…

«Откажется, – с горечью подумал Шувалов, – вон как время тянет, не решается прямо ответить». Словно нарочно томя неизвестностью, Иван Леонтьевич плеснул в стакан заварки, долил воды из остывшего самовара, сделал несколько глотков.