Валерий Гусев - Давите их, давите

– Убери карту, - вовремя рявкнул я и ушел со встречной полосы, едва разминувшись с шарахнувшимся от нас лесовозом. - Я вас сейчас обоих высажу. В елочках, стало быть.

– Прошка об этом только и мечтает, - выдала Яна. - Возьмешь меня, Проша, замуж, если Серый бросит, а? Я стра-а-стная - жуть!

Она обхватила Прошку за шею, пепельные волосы хлынули ему на грудь. Бедный, Прохор! - завертелся, покраснел, схватился за ручку дверцы.

– Вот-вот, он уже готов, прямо сейчас! Ну, Прохор, не ожидала от тебя! Какой же ты ему друг? Ты не лучше капитана Ломтева. Сексуальный бандит, однова!

– Серый! - завопил Прохор. - Дай пистолет!

– А он у меня, - сказала Яна. - Стреляться хочешь? Совесть замучила? Я еще и жене твоей расскажу, что ты за мной бегаешь. При живом-то муже. Вот прямо после завтрака ей позвоню.

– И про штаны пожалуйся, - напомнил

я, сворачивая в лес. - И про угон.

Прохор, едва остановилась машина, бросился в кусты, заломив в отчаянье руки.

– Вешаться побежал, - злорадно откомментировала Яна. - На подтяжках.

Она вышла из машины, отбросила за спину волосы и, сцепив пальцы на затылке, сладостно, гибко потянулась. Прямо дикая кошка. Того и гляди - взлетит на дерево и исчезнет, махнув хвостом. Ищи ее тогда.

Я наломал лапника, разложил костер. Яна расстелила заботливо припасенную тряпицу и стала опорожнять пакет. Да, парень в кафе попался толковый, даже пластмассовые стаканчики и вилки не забыл, даже хлеб нарезал. И сигареты положил.

– И на хрена, спрашивается, нам куда-то ехать? - удивилась Яна, с удовлетворением хорошей хозяйки оглядывая изобильно накрытый «стол». - Останемся здесь, а? Ребята? Серый шалаш построит, охотиться станет, я буду добычу на углях жарить, шкуры штопать…

«Самое время, - подумал я, - очень актуально. Насчет шкуры».

– А я, - встрял за ее спиной Прохор, - а я… Меня вы…

– Тебя мы к дереву привяжем, - безжалостно решила Яна, - будем в тебя ножи и стрелы метать, для тренировки. Все равно ты больше ни на что не годишься.

– Серый! - взвизгнул Прохор. - Укороти ее.

– Я сам ее боюсь. Тем более пистолет у нее.

– Вот-вот, - сказала Яна, разливая водку.

Мы разогрели кур на костре и набросились на еду. Все было изумительно вкусно. Особенно для меня, избалованного бандитскими деликатесами.

Похоже, я отвалился от стола последним, смутно помню. Закурил, лег на спину, закинул руки за голову и… вырубился. На свободе, стало быть.

Проснулся от легкого ветерка на щеке. Но холода не чувствовал - был укрыт двумя куртками. Яна и Прохор, как сиротки, жались к затухающему огню. Моя недокуренная сигарета, заботливо загашенная, ждала меня рядышком, на пенечке.

– Долго я спал? - Я машинально взглянул на часы, которых у меня не было - остались в автобусе или в отделении, не помню, как их снимали.

– Ты стонал во сне, - сказала Яна, сгребая

угли в кучку. - Может, полежишь еще?

– Нет, ребята, пора. Нам еще как-то заправиться надо.

Яна собрала остатки еды, упаковала сумку.

– А ты костер загасишь, - приказала она Прохору.

Тот беспомощно развел руками:

– Чем же я его загашу? Как?

– Как, как! По-пионерски, в пожарных поиграй.

Пока Прохор стыдливо сражался с огнем, я остановил самосвал, водитель которого охотно слил мне в канистру двадцать литров.

– Больше не могу, - сказал он. - Лимит.

– А колонка далеко? - спросил я, расплачиваясь.

– Не, верст десять. - Он внимательно посмотрел на меня. - Только там ментов полно.

Да что, в конце концов, клеймо на мне, что ли?

Впрочем, оно и к лучшему.

– Объехать ее никак не получится?

– Не, на тракторе только, полями.

Я перелил бензин в бак, взял у Яны пистолет, засунул его спереди за пояс и застегнул куртку.

И стал караулить попутную жертву. Вышел, стало быть, на большую дорогу. Серый волк.

Машины здесь шли пока довольно редко, а подходящей вообще долго не было. Не стану же я грабить простого трудящегося.

Ну вот, кажется, и он - долгожданный коммерсант. Ладная «четверочка», забитая коробками, с прицепом и багажником на крыше. А на багажнике-то! - аж четыре канистры: издалека идет, благодетель. Или вдаль. Мне-то какая разница?

Я помахал ему капитановой книжечкой, и он послушно прижался к обочине, остановился, вышел навстречу. Как он себя поведет? Мужик плечистый, в кожаной куртке, в левом внутреннем ее кармане - то ли набитый бумажник, то ли газовый пистолет.

– Выручай, дружище, - вежливо сказал я, - край как бензин нужен, совсем пустой. Отжалей бидончик, а?

Он покачал головой:

– Нет, дорогой, не проси. Мне еще пилить и пилить.

– Да ведь колонка рядом, десять верст всего.

– Недосуг, служивый, колбаску народу везу, спортится еще.

Я расстегнул куртку - он все понял.

– Да Бога ради, - сказал он и бросился отвязывать канистру. - Добра-то…

Сам поднес ее к машине, сам перелил бензин в бак. И сказал Яне:

– Счастливого пути, мадам.

– Не вздумай настучать, - предупредил я, отдавая деньги. - Тебе же хуже будет. Номер твой я записал. Однова.

Он выставил вперед ладони:

– Все путем, шеф.

Видно, «однова» его сразил.

– Отзывчивый какой, - похвалила его Яна, когда я сел в машину.

– Под пистолетом мы все отзывчивые, - уточнил я.

– Ты его ограбил, - упавшим голосом сказал Прохор, скорбно качая головой. - Мало тебе?

– Экспроприировал, - не согласился я. - Да еще денег ему дал.

– Ты угрожал ему пистолетом…

– Ладно, следующая заправка - твоя. Посмотрю, как ты управишься без пистолета.

Да, Серый, нахапал ты статей. Впрочем, как посмотреть. Если мудро и непредвзято, то это - чистейшая необходимая оборона, без превышения ее пределов, стало быть.

Но не глянулся мне все-таки этот покладистый и отзывчивый коммерсант. Опять же - клеймо на мне.

– Яна, у тебя нитки есть?

– Какие, белые? - не удивилась она.

– Положим, белые.

– У меня и черные есть, - похвалилась.

Я достал капитановы номера, наложил их на наши и по нахалке примотал нитками.

…Вокруг была осень. Пустые, под синим небом, поля с редкими взлохмаченными скирдами соломы. Картофельные бурты, в которых копаются неопрятные горластые вороны. Хмурая зелень ельников. Уже не яркая, не «багрец и золото», стало быть, а бурая листва на устало опущенных ветках берез. В деревушках кое-где над домами вьется печной дымок. Вода в прудах и речушках - неподвижная, синяя и холодная, как небо. Над дорожным полотном суетятся оторвавшиеся листья. Где-то мы будем зимовать?…

У бензоколонки нас ждали: инспектор энергично, настойчиво замахал жезлом, засвистел.

Заложил-таки спекулянт. Да, видать, старательно - машину, стало быть, нашу описал с подробностями: недаром гаишник затормозил нас, еще не разглядев номер.

– Все, приехали, - покорно уронил Прохор.