Дей Кин - Любовь и преступная ненависть

– Вы ничего не помните, правда? Вы ни о чем не можете сейчас вспомнить.

Талбот решил быть честным.

– Нет. Мое последнее воспоминание – это тот момент, когда мы вышли от Рили. Он говорил мне, что я слишком пьян, чтобы вести машину, и вы предложили свои услуги, чтобы довезти меня до дому.

– Все так. Вы жалеете об этом?

– Не знаю.

Талбот встал, вытащил из бумажника две купюры по двадцать долларов и уронил их на стол перед Вики.

– Во всяком случае, большое вам спасибо за все.

Вики сразу стала раздирать банкноты сначала пополам, потом на четыре части, потом на восемь. Она кинула их на свою тарелку с яйцами, скомкав обрывки. Когда она подняла глаза, они блестели от слез.

– Вот уже четыре года я ждала этого момента, молясь об этом каждый вечер. И вот, когда наконец это свершилось, вы даже не поцеловали меня и хотите заплатить мне как уличной девке!

Талбот хотел дотронуться до ее плеча.

– Послушай, Вики...

Она нетерпеливо отстранила его руку. В ее глазах зажегся нехороший зеленый огонек. Она подняла со стола хлебный нож.

– Уходите, а не то я вас ударю! Надеюсь, что вы лишитесь места и "Таймс" вас хорошенько ошельмует.

– Они не замедлят это сделать, – проронил Талбот, направляясь к своему автомобилю.

Можно было подумать, что дождь никогда не посещал эти места. Ни малейшего облачка, солнце сверкало, лужи испарились. Небольшие группы арестантов в черном подметали опавшие листья и сучья в палисадниках Дворца правосудия.

Талбот чувствовал себя очень скверно в создавшемся положении. Он сомневался, что сможет когда-нибудь засмеяться. Часы, дни и недели предстояли не из легких.

Он поднялся по служебной лестнице и прошел в свой кабинет. Огромная высокая зала, по которой он проходил и которая так нравилась ему вначале, теперь показалась заброшенной и пустынной. Талбот уселся за письменный стол и позвонил мисс Картер. Старшая секретарша плакала.

– Как я счастлива вас видеть, сэр. Моя комната забита журналистами. Многие прибыли из Талахасси и Майами, они ждут вас с девяти утра. И ни я, ни мистер Уонг не знаем, что им сказать.

– Я и сам этого не знаю. Предупредите Карла, что я уже тут но журналистам ничего не сообщайте. Я не желаю их видеть.

– Хорошо, сэр, – на пороге она остановилась и обернулась. – Я очень огорчена, сэр. Даже не могу сказать, до какой степени я огорчена, сэр.

– А я как огорчен!

У Хармана был такой вид, будто и он провел скверную ночь. Под глазами синие круги, лицо осунулось, губы сложились в горькую усмешку. Он сел в кресло и положил ноги на стул. Даже голос у него был усталый.

– Проклятое дело, да, Тэд?

– Действительно проклятое! Расскажи мне последние новости, Карл. Я забыл сегодня проснуться.

– Это из-за того, что в твоей постели оказалась маленькая красотка, которая была у Рили?

– Просто я ничего не помнил.

Помощник прокурора закурил одну из своих маленьких сигарет.

– Отныне нам нельзя будет так слепо верить свидетелям. Ты видел сегодняшние газеты?

– Еще нет. Представляю, что там написано!

– Те, которые из Тампы, не очень зверствуют. Большинство упрекают Марлоу в том, что он так долго ждал.

– А "Таймс"?

– Их ты хорошо знаешь. Они хотят твою голову и сделают все, чтобы получить ее.

Талбот подошел к окну и стал смотреть на улицу. Сун-сити был туристическим центром: нарядный и зеленеющий, он простирался от синих вод Тампы до берегов и пляжей Мексики. Это был небольшой и красивый город, и Талбот его очень любил. Здесь он родился, как, впрочем, и Харман. Джейн тоже родилась здесь, но это было не совсем одно и то же. Девичья фамилия Джейн была Понтер.

Понтеры – одна из самых известных и влиятельных фамилий в Сун-сити. Первый Понтер посадил здесь первое апельсиновое дерево, другой построил первый отель, третий заложил первый банк.

Талботу повезло, что он женился на девушке с такой фамилией. Это была необыкновенная удача для сына бедняка. На самом деле богатство Понтеров уже исчезло, осталась только фамилия и фанатическое желание Джейн восстановить прежний блеск. Для нее деньги значили очень многое. Женщины ее круга привыкли жить в достатке и даже в роскоши, а Джейн к тому же была еще и тщеславна. И Талботу приходилось стараться изо всех сил, зарабатывать как можно больше денег, чтобы удовлетворить желания жены. Когда его сделали прокурором, он решил, что достиг первой ступени лестницы, ведущей к достижению значительного общественного положения.

Он мечтал о суммах, которые он станет получать, чтобы оправдать надежды Джейн, и это были его единственные мечты на протяжении ряда лет, проведенных в джунглях Тихого океана. Он хотел занять значительное место в родном краю и сделать имя Талбот таким же известным и знаменитым, как имя Понтер. Это была очень красивая мечта.

У него еще болела голова и во рту все пересохло. Талбот вытащил из ящика письменного стола бутылку "бурбона" и налил два стакана.

– А чья это ошибка, Карл?

– Разумеется, не твоя.

– А чья же?

– Моя! Я должен был представлять Министерство юстиции.

– Но ведь прокурор я!

– А я твой помощник. Я должен был взять дело в свои руки, когда Джейн стала адвокатом обвиняемого, тогда ты не потерял бы ее.

– А ты верил в виновность этого Конли?

– Ну разумеется! Ты ведь отлично знаешь это. И судьи тоже. И судья Маннерс тоже верил, и даже "Таймс".

– Весь мир, кроме Джейн. Харман глубоко вздохнул.

– Но... весь мир, за исключением Джейн, – повторил он. – Она, вероятно, очень прозорлива или у нее есть волшебный кристалл.

Талбот допил свой стакан и поставил бутылку на место.

– Ладно. Ну что ж, теперь уже не о чем говорить. Передай мне газеты. Я хочу узнать, о чем они пишут, прежде чем давать интервью журналистам. И попроси мисс Картер зайти ко мне.

– Понятно. А что ты собираешься делать, Тэд?

– У меня нет тридцати шести различных выходов. Кстати, раз уж ты здесь, не сходить ли тебе в архив и не посмотреть, нет ли у нас дела на некую Вики Пол?

Харман сразу же вышел из комнаты. Через некоторое время появилась мисс Картер со своим блокнотом. Талбот загасил сигарету.

– Вы меня вызывали, сэр?

– Да. Пошлите губернатору телеграмму. Уведомьте его о моей отставке с поста Генерального прокурора и добавьте, что официальное письмо с прошением об увольнении последует немедленно за телеграммой.

– Вы ведь не обязаны уходить со своей должности? – спросила мисс Картер, кусая губы, чтобы не расплакаться.

– Нет. Никто меня к этому не принуждает, но мне кажется, что это лучший выход из создавшегося положения.

Когда мисс Картер выходила из кабинета, в него вернулся Харман с пачкой газет.

– Никакого дела на Вики Пол нет, а есть на некоего Ната Пола. С дюжину судимостей, публичное пьянство, плохое обращение с несовершеннолетними, побои и ранения, разбойные нападения с оружием в руках и все в этом духе.