Фридрих Незнанский - Убить ворона

Постояв во дворе еще минуту, он снова вернулся в подъезд к Елене. Стараясь ступать бесшумно, осторожно поднялся на этаж Савельевой, подошел к ее двери. Было тихо. Он отошел и позвонил в дверь напротив.

Не сразу, долго пытаясь рассмотреть в глазок, ему открыла через цепочку родственница Сабашова. Она была в новых очках. Узнав Турецкого, женщина без слов впустила его в квартиру.

Турецкий сидел с ней в комнате за круглым столом. На серванте стояла фотография Сабашова, перевязанная черной ленточкой.

– Скажите, пожалуйста, кто-то приходил на днях к Савельевой? Случайно не заметили?

– Да вот только что был кто-то. Но это, кажется, вы! – вопросительно взглянула женщина на Турецкого.

– Да, – кивнул Александр.

– Я вас уже во дворе приметила. Как вы за деревом прятались! – блеснула своей бдительностью родственница Сабашова.

– А еще кто-то заходил к ней в последнее время? – спросил Турецкий.

– Да, вот прошлым вечером приходил один мужчина. Но я уже привыкла, что к ней все мужики ходят.

– Это мог быть ее муж? – перебил женщину Александр.

– Да при такой жизни, милок, уже и не разберешь, кто у нее теперь муж, а кто нет.

– Может быть, вы его рассмотрели? Что-нибудь запомнили? Смогли бы описать? – проявлял настойчивость Турецкий.

– Нет, милый, не смогла бы. Хотя Валечка наш, царство ему небесное, – она всплакнула, – мне новые очки на прошлой неделе из области привез. Но ничего не рассмотрела. Лампочки-то опять хулиганы повыбивали.

«Это я, идиот, постарался, – подумал Александр. – Еще в прошлый раз ее лампочки грохнул».

– А скажите, она ему дверь открывала? – продолжал спрашивать Турецкий.

– Да, кажись, у него ключи имелись. Мне показалось, что он сам дверь открыл.

– В каком часу это было? – допытывался Турецкий.

– Вот это мне сложно сказать. Вечер был. Я как раз сериал посмотрела. «Санта-Барбару». Хороший сериал, правдивый. Про жизнь нашу. А в это время слышу, кто-то на лестничной площадке топчется.

Турецкий взял программку с телевизора и нашел время, когда шел сериал…

Слава клевал носом всю дорогу из аэропорта до Новогорска. Ночь была съедена разницей в четыре часа времени, и Грязнов чувствовал себя несчастным и разбитым. Он уже заранее ненавидел эту проклятую далекую Сибирь, самолеты, которые слишком быстро летают и Меркулова, выглядевшего, несмотря на бессонную ночь, бодрым и подтянутым.

– Ну чему ты радуешься, Константин Дмитриевич? – ворчал Грязнов. – Отвратительная погода, шныряют мерзкие типы. Всех бы за решетку пересажать.

– И только потому, что Слава не выспался и не успел перекусить. Хорошо, что ты безвластвующий тиран. А я утром, кстати, всегда бодрый. – Меркулов чуть-чуть погрустнел, вспомнив, что обычно его будил Гриша с требованием прогуляться. Утренний моцион, невзирая на погоду, приводил Меркулова в чувство и настраивал на деловой лад. Теперь его живой будильник погиб… Но возвращение к вчерашней истории заставило заместителя Генпрокурора собраться. Ему подарили всего лишь два дня.

– Хороших утр не бывает, – уже прихрапывая, гундел Слава.

Меркулов недоумевал, почему в аэропорту их не встретил Турецкий, ведь вчера они договорились сразу же по приезде осуществить мозговой штурм и распределить обязанности, чтобы не потерять ни минуты отпущенного времени, а теперь он не знал, искать Александра в гостинице или попросить таксиста ехать на завод. Было еще совсем рано по московским меркам, но Меркулов знал, что в сибирских и северных городах рабочий день предпочитали начинать ни свет ни заря. Однажды один бизнесмен в Нижневартовске, назначая прокурору встречу, поинтересовался, не слишком ли будет поздно, если их рандеву состоится в семь. Меркулова такой час устраивал, но оказалось, что бизнесмен имел в виду не вечер, а раннее утро.

Решив, что Турецкий без уважительной причины не мог нарушить данного слова, Меркулов устроил Славу в номер, а сам отправился в правительственную комиссию, которая на днях сворачивала свое скорбное действие в Новогорске. Оказалось, что сегодня Новогорску повезло, как никогда. Сразу два высоких гостя почтили его своим присутствием. Буквально на пятнадцать минут опередив Меркулова, приземлился другой зам – начальника «Росоружия» Манченко Игорь Андреевич. Когда зам генпрокурора перешагнул порог комиссии, первый зам уже попивал кофеек с молодым человеком в синем костюме.

– Вот, приехал ознакомиться с отчетом о катастрофе, – Манченко пожал руку Константину Дмитриевичу. – Честно говоря, имею претензии к вашему прокурорскому сословию. Рад, что вы сами соизволили нас посетить в трудные минуты.

Меркулов с удовольствием отметил предельную подтянутость и свежесть Игоря Андреевича. Приятно пахнуло дорогим одеколоном, однако этот красивый, обаятельный человек не казался чистюлькой, он был одним из тех мужчин, в противоположность Малютову, на которых любая дерюжка смотрелась как королевская мантия.

– Вы по образованию военный? – поинтересовался Меркулов, невольно проникаясь симпатией к Манченко.

– Боже упаси. Хотя отчего в нашем советском менталитете так прочно укрепилось мнение о глупости военных? Как известно, дураков везде хватает. Колосов, скажем, весьма интеллигентный человек, хотя и генерал. Но я исключительно цивильный человек, даже в армии никогда не служил. Закончил МАИ. Можно сказать, работаю по специальности, – Манченко открыто, во весь рот, улыбнулся. Зубы у него были на редкость ровные и белые. – Если не считать бумажек, которые меня уже скоро похоронят под своей лавиной. У вас, наверное, то же самое. Живого общения маловато.

Меркулов согласился, он с превеликим удовольствием посидел бы с зам начальника «Росоружия» в теплой компании, но сейчас некий внутренний хронометр, запущенный на два дня, властно напоминал о себе неслышным тиканьем:

– Чего же вы, Игорь Андреевич, нами недовольны? Чем мы провинились?

– Двойственность мнений вносите, нервозность. Вот есть решение комиссии, – Манченко кинул на стол скрепленные железными скобками стопки бумаг. – Работы проведены нешуточные, денег потрачено куча. Но ваш следователь заявляет, будто верить этим выводам не стоит. Я понимаю, что выгляжу в ваших глазах как заправский ретроград советских времен. Дескать, молодой герой борется за правду, а чиновник вставляет палки в колеса, потому что ему, этому чиновнику, главное, чтобы над ним не капало и его не трогали. Так?

– Признаться, вы мне глубоко симпатичны, Игорь Андреевич, но генерация чиновников выведена на одном поле и их цели и задачи совпадают по самой натуре. Разве вам нужны лишние проблемы?

– Так, как вы, рассуждает лишь глупый чиновник. Извините, не было цели вас обидеть. – Манченко обезоруживающе улыбнулся. – Ну да, мы можем снова попытаться затереть проблему, но рано или поздно она выплывет и потопит меня лично. Вот наглядный пример – Намибия. Там тоже все было тщательно расследовано, зафиксировано, сомнений не вызывало, а теперь якобы выясняется, что есть подозрения в намеренной катастрофе. Есть, наконец, еще более серьезные поводы насторожиться. Вы меня понимаете… – Игорь Андреевич вопросительно взглянул на Меркулова, осведомляясь, имеет ли он право при постороннем человеке открывать некую ему известную тайну.