Фридрих Незнанский - Выбор оружия

Полярный день. А какова же полярная ночь?

И еще: все в Норильске были, похоже, помешаны на комнатной зелени. В холле уютной новой гостиницы и в коридорах было не повернуться от фикусов, кактусов и раскидистых китайских роз, сочные плети аспарагусов, «декабристов» и прочей флоры просвечивали сквозь витрины магазинов и ресторанов. Такой же зеленью были увешаны и стены небольшого вестибюля Норильской комплексной геологоразведочной экспедиции, помещавшейся в кирпичном здании на промплощадке – в двадцати минутах на автобусе от центра города.

Начальник НКГРЭ Андрей Павлович Щукин (с ним Турецкий созвонился из гостиницы и договорился о встрече) ждал его в своем кабинете, окно которого выходило на небольшую круглую площадь. В центре площади возвышался какой-то памятник, за ним, на другой стороне площади, несколько тридцать первых «Волг» и длинный черный «ЗИЛ» стояли у подъезда административного здания.

Когда– то очень давно знакомый журналист, старый газетный волк, дал Турецкому совет, которым тот потом часто и почти всегда успешно пользовался: «Если хочешь человека разговорить, никогда не начинай с дела, по которому ты пришел. Если у него на стене картина, спроси о картине. Книга на столе -спроси о книге. О чем угодно, но сначала не о деле…»

Картин на стенах кабинета начальника экспедиции не было, только какие-то схемы и графики, книг на столе тоже. Поэтому, поздоровавшись, Турецкий кивнул на окно:

– Что находится в том здании?

– Управление концерна «Норильский никель».

– Буду знать. Возможно, мне понадобится встретиться с генеральным директором.

На суховатом лице Щукина мелькнула усмешка.

– Это будет сложней, чем со мной. У него время на две недели вперед по минутам расписано.

– А памятник кому?

– Авраамию Павловичу Завенягину. Считается основателем комбината и города. Драматическая фигура. Был директором Магнитки, потом первым замом Орджоникидзе. Не успели назначить, Орджоникидзе умер. Или застрелили, как говорят. В общем, это Сталин сказал: «Не выдержало горячее сердце нашего дорогого Серго». А Завенягин был человек Орджоникидзе. Вот и попал в немилость. По странной случайности не посадили и не расстреляли. Отправили начальником стройки в Норильск. Предыдущего за развал работы расстреляли. Это же и Завенягина ждало. Но с ним не прошло. Сумел переломить ход стройки, перед войной дали первую плавку никеля. А никель – это танковая броня. Но какая-то английская газета в то время написала: Завенягин – крупнейший специалист по использованию рабского труда в Сибири. В общем, Сталин вернул его в Москву, назначил заместителем Берии по строительству. Потом он работал над атомной бомбой с Курчатовым, был зампредседателя Совмина… Но вас, наверное, не история Норильска интересует?

– Не такая давняя, – согласился Турецкий. – Меня интересует Имангда.

Щукин оживился:

– Что именно? Я там работал. В апреле семьдесят первого года. Это был мой первый полевой сезон в Норильске. Только что организовали гидрогеохимическую партию, на Имангде мы отрабатывали поисковые критерии. Как бы вам объяснить попроще? Бурили лед, брали пробы воды из разных озер, делали анализ и по содержанию микроэлементов судили о возможности соприкосновения воды с рудами. Метод не слишком точный, но быстрый и дешевый. Вот мы и опробовали его на Имангде.

– Никитина случайно не знали?

– Конечно, знал. И очень хорошо. Он у меня в отряде работал. И жену его, Ольгу, знал. И даже зарегистрировал их брак.

– Как так? – удивился Турецкий.

– Представьте себе. Есть такая мудрая книга – «Инструкция по проведению геологоразведочных работ». В ней сказано: «При полевых изысканиях в отдаленных или малонаселенных районах руководитель геологического подразделения должен быть готов к тому, что в ряде случаев он столкнется с необходимостью единолично решать не только административно-хозяйственные, но также этические, правовые и другие вопросы». Начальник отряда в таких условиях – как капитан дальнего плавания. Имеет право удостоверять завещания, заверять доверенности, давать свидетельства о рождении ребенка, даже регистрировать браки.

– Какая необходимость была оформлять брак в тундре? Ради экзотики?

– Нет. Сложилась парадоксальная ситуация. Мы получили приказ перебазироваться в другой район, а Никитину нужно было остаться на Имангде. Он был, как сейчас говорят, задвинут на этом деле, пытался доказать, что Имангда богаче Талнаха. Начальником экспедиции был тогда Владимир Семенович Смирнов. Он разрешил Никитину остаться на Имангде. Но в одиночку в таких местах работать запрещено. Ольга согласилась составить ему пару. Но мужчине и женщине вдвоем разрешалось работать на таких точках только если они муж и жена. Вот они и решили оформить брак.

– Выходит, это был брак по расчету?

– Нет, по любви – по крайней мере, с ее стороны. Она и на практику в Норильск напросилась, чтобы быть с ним. Потом получили нормальное свидетельство в загсе. Дочь родилась. Потом уехали в Ленинград. Не знаю, был ли счастливым этот брак.

– Они развелись. В семьдесят шестом.

– Да? Это грустно. Хорошая девушка была. Преданная. Бесстрашная. Я даже ему завидовал. Что ж, этот брак, выходит, был заключен не на небесах.

– Что представлял собой Никитин? Что он был за человек?

– Почему вы говорите «был»?

– Я имел в виду – каким он был тогда, в молодости, – уточнил Турецкий.

Щукин ответил не сразу. Он поднялся из своего кресла, постоял у окна, рассеянно глядя на площадь, которую поливал вдруг сорвавшийся с небес дождь. Высокий, подобранный, в грубошерстном, крупной вязки свитере, которые были в моде – с подачи Хемингуэя – лет тридцать назад.

– Он был фанатиком. А Имангда была его идефикс. Не знаю, как он на нее наткнулся. Возможно, на практике, когда работал в архивах экспедиции. К тому времени Имангда была давно законсервирована, о ней никто и не вспоминал. Да и зачем вспоминать? Восемнадцать разведочных скважин было довольно глубоко пробурено. И ничего похожего на богатую руду. Никитин доказывал, что бурили не там. Как говорится, с упорством, достойным лучшего применения. Все, кто не разделял его точку зрения, были для него ретроградами, чинодралами, бездарями. В общем, врагами.

– Он был демагогом?

– Ни в коем случае. Демагог довольствуется словами. А Никитин, нужно отдать ему должное, работал. Четыре полевых сезона провел на Имангде. В день проходил маршрутами по шестьдесят – семьдесят километров. Это очень много. По камнепадам, по болотам, по стланику. Он в одиночку выполнил объем работ, который выполняет отряд в десять человек. Демагогией это не назовешь. У него была единственная возможность доказать свою правоту: найти выход рудной жилы на поверхность.