Фридрих Незнанский - Золотой выстрел

Один выстрел. Еще его называли золотым. Он и в самом деле стоил дорого. Иногда очень дорого. Получаемые суммы этот человек никогда не пересчитывал, полагая, что отлично исполненная работа и должна добросовестно оплачиваться…

Скорее интуитивно он почувствовал невидимое ему движение за закрытыми дверями гостиницы. Аккуратно положив недокуренную сигарету на ящик у стены рубки, он взял в руки свое оружие и, выставив в узкую щель между приспущенным стеклом и оконной рамой самый кончик глушителя, навинченного на ствол винтовки, прильнул к окуляру.

Обе створки дверей распахнулись. Стали выходить люди, облаченные в синюю с красным форму строителей, в традиционных касках на головах. Сейчас должен был выйти из тьмы на свет тот, на ком судьба уже поставила свой жирный крест.

Он вышел. Невысокий, поглаживающий крупной ладонью пробивающуюся свою лысину, которой уже не дано ею стать. Он повернул голову к спутнику, собираясь что-то сказать. Но в этот миг указательный палец человека, привставшего со стульчика в рулевой рубке, мягко, но решительно нажал на спуск.

Убийца всем телом, всем своим существом ощутил, как немедленно взорвался порох в гильзе, зажатой внутри патронника, как, облегченно выдохнув, обрела наконец свободу пуля. Строго ограниченную свободу.

Мишень была слишком очевидна.

В прицел было отлично видно, как резко откинулась вбок голова человека со странной фамилией Варавва.

Привычно разбирая оружие на части и засовывая их все в тот же холщовый мешок, светловолосый мужчина размышлял, что жизнь, как, впрочем, и смерть, полна фантастических, непостижимых уму совпадений и противоречий. Было бы просто изумительно, если бы валяющийся в данный момент на розовом мраморе полированных ступеней Варавва вел отсчет своего рода от того библейского Вараввы, разбойника, которого по требованию иудейского народа помиловал римлянин Понтий Пилат. А вот он, суперкиллер, как его иногда называют, решил вопрос иначе. Точнее, если по совести, не он сам решил, решили другие, а он лишь исполнил. Но ведь и Понтий не сам принимал окончательное решение, им повелевала высшая сила. В противном случае история пошла бы иным путем…

Разумеется, его миссия поскромней, но все-таки в только что свершившемся акте ему привиделось нечто библейское, вечное.

Он никогда не жалел об однажды использованном оружии, уносившем с собой в небытие частицу и его самого. Как не мучился душой и по поводу своих мишеней. И в этом также крылась причина его постоянного успеха.

Одной затяжкой он докурил не успевшую погаснуть сигарету и щелчком выстрелил окурок в серую, грязную воду за окном.

Мешок был заполнен, затянуты тесемки. Через три-четыре минуты, когда с площади прилетят истеричные вопли милицейских и медицинских сирен, сюда, в рубку, поднимется рыжий механик со сладострастным выражением на сытой роже и отправит груз вместе с гирей на дно Невы. Только за одно это он получит тысячу баксов, которые оставлены ему в конверте, лежащем возле рулевой колонки. Ну и еще за то, что при особой необходимости он вынужден будет припомнить какого-то инвалида-попрошайку, который отирался возле его судна, пока он сам занимался любовью со своей снохой Катериной. Девка-то в самом соку, а мужик ее – точная копия рыжего механика, только помоложе, – того будто не замечает. Эх, непросты семейные дела, и кто из нас без греха?… Да и девку жалко…

По набережной Невы в сторону от площади неторопливо уходил стройный мужчина в изящном костюме из серой немнущейся ткани, мягких замшевых ботинках и с плащом на руке.

– Ну вот и все, – негромко сказал он сам себе. И хмыкнул: – Солоник им нужен!…

В этот же день он взял такси и отправился в Петергоф, где еще ни разу не был. Устроил себе своеобразную экскурсию в великое прошлое России. После чего вкусно и сытно отобедал в дорогом ресторане, а поздним вечером возвратился в свой скромный номер в гостинице «Европейская».

Он никуда не торопился. Включил телевизор, сообщавший о городских новостях, просмотрел хронику криминальных происшествий, выслушал мнения оперативников, отвечавших на многочисленные вопросы рвущихся к ним с микрофонами журналистов. Отчасти его заинтересовало известие о том, что сегодняшнему дерзкому и, совершенно очевидно, заказному убийству придается громкий политический смысл. Оказывается, этот Варавва был президентом концерна «Северо-Запад», финансировавшего партию «Солидарность трудящихся», основанную недавно группой молодых бизнесменов и политиков, оппозиционно настроенных в отношении правительства. Но все эти детали были уже совершенно неинтересны.

Проверив запертую дверь, он открыл платяной шкаф и обнаружил в глубине его кожаный кейс. Достал, поставил на стол, открыл и, не считая, просто пробежал глазами по плотным пачкам долларов, тесно уложенным в кейсе. Взял лежащий сверху конверт, уже понимая, что денег в кейсе больше, чем ему следовало получить. Значит, здесь и аванс за новую работу. Они не сомневались, что он не откажется от предложения.

Кейс он закрыл и убрал обратно в шкаф. А с конвертом в руках уселся в кресле возле настольной лампы. Закурил и только после этого вскрыл конверт.

В нем лежала фотография молодого человека с волевыми чертами лица и холодным взглядом глубоко сидящих глаз. Жесткий бобрик волос, высокий, но нахмуренный лоб, квадратный подбородок, сжатые в ниточку губы…

Сидевший в кресле отодвинул фотографию на длину вытянутой руки, приблизил, закрыл глаза, запоминая. Показалось странным сравнение данного типа лица с музейными римскими патрициями и цезарями, которых он видел сегодня в петергофском дворце.

На обороте фотографии было написано: «Генеральный директор ОАО „Северо-Запад“ Каждан Вадим Петрович». И ниже цифра «100 000». Последнее являлось стоимостью очередного заказа. Отдельно на квадратном листочке значился адрес Каждана.

Прочитав его, мужчина улыбнулся: судьба снова подавала ему свой знак. Дача Каждана, где тот проживал постоянно, находилась в Петергофе.

Однако, как следовало из следующей строчки, набранной на компьютере, в настоящее время и еще в течение ближайших трех суток господин Каждан будет находиться в Москве, в Министерстве экономики. А остановился он в гостинице «Рэдиссон-Славянская». Иными словами, исполнителю предоставлялось право выбора места встречи со своим клиентом.

Для размышлений ему хватило пяти минут. После чего он решительно поднялся, разделся, принял в ванной душ, побрился и надел чистое белье. Фотография и записка возвратились в конверт, а тот лег во внутренний карман серого пиджака.

Через полчаса с небольшим чемоданчиком и кейсом в руках он спустился вниз. Пожилой администратор искренне посочувствовал гостю, срочные дела которого отзывали его в Москву, так и не дав возможности более подробно ознакомиться с достопримечательностями северной столицы. Однако же тут имелись и свои плюсы: не будет мороки с билетом. Сезон еще не наступил – и спальные вагоны «Красной стрелы» остаются практически полупустыми.