Фридрих Незнанский - Золотой выстрел

Александр Борисович не ошибся. Первым, кого он увидел, когда в сопровождении пожилого человека в смокинге прошел сквозь недлинную анфиладу ярко освещенных и богато оформленных комнат и оказался в гостиной с ярко пылающим камином и медвежьими шкурами на полу, был именно Валентин Евгеньевич, развалившийся в кресле у низкого круглого стола, заставленного всякими яствами и бутылками. Первый заместитель министра внутренних дел был без пиджака, который валялся на полукруглом диванчике в углу гостиной. Так же свободно чувствовали себя и трое гостей Латникова, расположившихся в не менее вольных позах в таких же креслах. Верхние пуговицы белоснежных сорочек расстегнуты, темные галстуки приспущены, пиджаки на спинках кресел.

Окинув быстрым взглядом присутствующих, Турецкий узнал только губернатора Алексеева, и то лишь потому, что видел его сегодня на вокзале. Двое других были явно незнакомы.

– А вот и сам Сан Борисыч! – не то чтобы радостно, но, во всяком случае, с приятной улыбкой провозгласил Латников и, чуть приподнявшись в кресле, протянул руку для приветствия. – Подвигайте кресло, прошу! – Он широким жестом указал на стол. – С Родионом Алексеевичем вы, кажется, уже знакомы?

– Да. – Турецкий протянул руку Алексееву, и тот, как и утром, вяло пожал ее, после чего Александр Борисович повернулся к незнакомым.

Сидевший ближе лысый и пухлый господинчик с животом, нависшим над брючным ремнем, живо пожал его руку и пробормотал нечто напоминающее «Петюню». А второй, пожилой и одетый с легкой небрежностью – вообще без галстука, рукава рубашки закатаны до локтей, – просто поздоровался и кивнул, ничего не произнеся при этом.

Пока Турецкий подкатывал к столу кресло на колесиках, шустрый официант вмиг освободил для него место за столом и поставил чистый прибор с целой грудой рюмок и бокалов самого различного назначения.

– У нас принято, чтоб каждый ухаживал сам за собой, – улыбнулся Латников. – Наливайте что по душе – водка, коньяк, всякая всячина, накладывайте и давайте еще раз… – Он тяжко вздохнул и поднял свою рюмку. – Помянем, что ли, усопшую душу!

– Да, – подтвердил Алексеев, приподнимая свою, – земля ему пухом, как говорится… Вы были нынче на похоронах? – спросил у Турецкого.

– А как же… Ну что, добрая память? – выпил водки, поставил рюмку и подцепил вилкой нежно-розовый пласт лососины. – А вы, надо полагать, тоже?

Вообще говоря, будучи на кладбище, Турецкий несколько удивился, не обнаружив среди провожающих ни высокого московского гостя, ни местного губернатора. А спросить об этом у вдовы было просто неприлично.

– Да-а… – как-то не очень уверенно протянул Алексеев. – Но не в церкви. Не понимаю я этих… Со свечками, понимаешь, в руках, – явно передразнил он бывшего президента. – Сперва храмы под топор, а после свечки палим… Мы с вашим начальством, – он кивнул на Латникова, – гражданскую панихиду провели. В институте, где Анатолий ректором был. А на кладбище – там столько крикунов собралось… Решили не обострять. Ну и как там?

Турецкий пожал плечами. Как? Да никак. Отпели и зарыли. А вот господин губернатор пенку дал! Не мог он не знать, что Латников никакой не начальник Турецкому. А сказал. Зачем?

Лысый толстячок между тем поднялся и склонился над губернатором, что-то шепча тому на ухо. Губернатор кивнул, и толстяк «Петюня», сделав знак пожилому, подхватил свой пиджак и ушел, на прощанье слегка махнув рукой. Пожилой последовал за ним.

«Ага! – сообразил Александр Борисович. – Оставили для конфиденциального разговора…»

– Закусывайте, закусывайте, – гостеприимно предложил Латников, но тут же задал вопрос: – Как там обстановка-то была?

– А что, предполагалось нечто из ряда вон?

– Нет, я в том смысле, что в связи с этим несчастным случаем… не знаю, как его квалифицируют профессионалы, – Латников с выжидающей улыбкой посмотрел Турецкому в глаза, – появилась масса демагогов, готовых использовать любые методы в политической борьбе. В том числе и неприличные. Кстати, я сам посоветовался с вдовой, и мы решили, что гусей дразнить не стоит. Тем более что пока и окончательного решения нет по поводу естественной смерти Анатолия Ананьевича. Она вам не говорила?

«Знает, что я беседовал со вдовой. А вот о чем – не в курсе. И видно, мучается…»

– У нас вообще не было разговора на эту тему.

– А о чем же, если не секрет? – почти заговорщицки ухмыльнулся Латников.

– О чем? – ухмыльнулся в ответ и Турецкий. – Да так, о жизни.

– Ну о жизни она наверняка может много чего рассказать симпатичному мужчине, так, Родион Алексеевич?

«Эва, господа, куда вас потянуло!…» Турецкий взглянул на губернатора, многозначительно кивающего в ответ: да, мол, она – может!

– Нет, вы меня неверно поняли, – сказал он. – Меня интересовали сугубо профессиональные дела. Точнее, все обстоятельства той презентации. Она ответила.

– Ну и что, есть что-то любопытное? – не отставал Латников.

– Есть, разумеется.

– И какие же ваши выводы?

– Я не готов к окончательному ответу. Могу сказать, что некоторые факты нуждаются в проверке. Проведем дополнительное расследование, кое-какую экспертизу…

Турецкий сознательно уходил от прямых ответов, чувствуя, чтонужно от него этим руководителям, что они желают от него услышать.

– Ну, утверждения вдовы – это мы уже слышали, – недовольно заговорил Алексеев. – Можно подумать, что она сама плохо знала своего супруга. А я долго работал вместе с ним, и видел, и, было дело, участвовал во всякого рода… – Он покачал ладонью, что придало его словам откровенную двусмысленность: по бабам вместе, что ли, ходили или просто пьянствовали в одной компании? – И Толю знал достаточно, чтобы с полным правом утверждать: да, мужик он был поначалу славный, толковый. Но характером обладал часто неуправляемым, несдержанным. При этом был мужиком темпераментным, горячим, – да вы и сами его выступления помните. И до этого дела, – Алексеев щелкнул себя по шее, – и, кстати, до баб, да… большой любитель. А как в Париж сбежал – что уж и говорить! Одни сплошные соблазны. Кто бывал, знает. Так что вот! – Алексеев снова многозначительно возвел очи к небесам. – Результат вполне реальный. Но мы ж часто не можем просто понять характер человека, нам какие-то сложности подавай, каких вовсе и нет зачастую. Мы и недоказуемое докажем, лишь бы это соответствовало поставленным задачам…

– Не совсем понимаю, чего вы ожидаете от следствия? – с улыбкой посмотрел на Латникова Турецкий. – Истины или подтверждения чьей-то точки зрения?

– Ну, – развел руками Латников. – Зачем же так ставить вопрос? Кому нужна туфтель? Да никому. Хотя истина тоже должна быть взвешенной. Вот скажите, у вдовы что, имеются неопровержимые доказательства того, что Саблина отравили? С чего она взяла? И почему на каждом углу заявляет об этом? – Латников незаметно для себя распалялся. Вот она где, собака-то, зарыта!