Александр Бушков - Сходняк

– Бли-ин, что еще за Глаголев такой? – протянул Алексей. Голова уже шла кругом от обилия информации. Мозговой винчестер перегревался, биокомпьютер глючил и готов был зависнуть.

На этот раз Фрол казался искренне удивленным.

– Вы что, генерала Глаголева не знаете? А позвольте-ка спросить, у кого в гостях вы куковали две недели после того, как вас репатриировали из Ашхабада? Ну, здоровенный такой блондин. Он что, не представился? Первое Главное управление, ГРУ, или как оно там сейчас называется... Разведка, одним словом.

– Разведка? – негромко спросила Маша. – О господи, еще и разведка... – Она потрясенно замолчала, обхватив голову руками. – А этим-то платина зачем? И потом, насколько я знаю, ГРУ запрещено действовать на территории собственной страны...

Фрол поморщился.

– Деточка, я вас умоляю. Не стойте из себя наивную, пардон, дуру.

«Разведка, разведка... – зашевелилось у Алексея в мозгу. – Значит, хренов викинг не из ФСБ, а из разведки? Ну и муравейничек мы разворошили, однако. Только грушников нам не хватало. Ну, дела-а...»

– Нет, стойте, – он поднял руку. – Что-то тут не так. Слишком уж хитро все... Если вы не врете и белобрысый действительно из ГРУ, то на кой хрен ему путаться с этим бандюшонком Зубковым? Платина у него в руках, мы тоже. Зачем такие сложности наворачивать – какое-то киношное нападение на поезд, похищение... – Он поразмыслил секунду. – И кстати, почему обязательно сдал? Кто-то из окружения Глаголева мог продать информацию о платине Зубкову. Или вообще рядом с Глаголевым находится человек, работающий на Зубкова...

Фрол снисходительно улыбнулся.

– Во-первых, Глагол не верит никому, а значит, посылая платину и вас в одном вагоне, он стократно подстраховался бы – как раз на случай утечки информации, и уж тем паче на случай нападения. А во-вторых, сами подумайте: ну не глупо ли отправлять с таким трудом возвернутую платину в простом вагоне, под шутовской охраной, да еще вместе с теми, кто эту самую платину едва не увел из-под Глаголевского носа? Подставил, ох подставил вас генералушка...

– Все равно ни черта не понимаю! – раздраженно повысил голос Гриневский. – Ему-то зачем сдавать нас, тем более Зубу?! Да ладно – нас! Зачем платину отдавать Зубкову?

– Значит, выгода от задуманной Глаголевым комбинации стоит двух ящиков платины.

– И что это за комбинация?

Фрол равнодушно пожал плечами.

– А может быть такое, что Зуб и Глаголев заодно? – медленно озвучил Карташ мысль, которая вертелась у него в голове еще со времени побега из алюминиевого города.

– Кто знает, кто знает...

– Или Глаголев не сомневается, что вернет платину в самое ближайшее время...

– Опять же – кто знает.

– Дьявол, у меня уже мозги закипают от всех этих вариантов, расчетов-подсчетов, многоходовок...

– Там, где крутятся большие деньги, молодой человек, всегда возникает большие сложности... Зато начинаешь понимать удовольствие, которое получает какой-нибудь Каспаров. Неслабое, доложу я вам, наслаждение, когда задуманная многоходовка, где на десять ходов просчитаны все возможные ответы противника, приносит задуманный тобой результат. Умение просчитывать на многие ходы вперед и выдвигает людей на авторитетные позиции. Просто смышленых людей хватает, про физически сильных уж и не говорю, но почему-то большинство из них вязнет в середине, наверх вскарабкиваются немногие. А чего не спрашиваешь, старлей, откуда я про эту твою малину прознал?

– Про «точку» – то? А чего спрашивать, все понятно, – вздохнул Карташ. – После пармских... событий тщательное расследование, казенно выражаясь, провели не только органы официального дознания. Вы вышли на мой след, отследили мои связи... Где-то, значит, я оставил след, ведущий на эту поляну.

– Что еще раз доказывает, как трудно быть человеком-невидимкой. Ну да, ну да, после того, как вы, колобки, столь удачно от меня ушли, от Зубкова ушли, я расставил посты повсеместно – на вокзалах, на хазе барышни, на хазе Таксиста, на этой «точке», даже к Бортко своего человечка приставил – кто вас знает, может, вы сдаваться побежите кверху лапками... Ага!

Карташ услышал, как громыхнула и визгливо проскрипела тяжелая металлическая дверь бункера, не знавшая смазки уже многие годы, из предбанника командного отсека, где сиротливо пустели вешалки для шинелей, донеслись звуки шагов, голоса, смех.

– А к нам гости, – сказал Фрол, как-то странно усмехнувшись. – Ну, покажи класс, старлей, скажи, кто пожаловал. Сыграем в «Угадай мелодию». Ух, если угадаешь! Сходу зауважаю.

– А что, можно попробовать угадать... – устало сказал Карташ и опустил голову. – Полагаю, к нам пожаловал «черный губернатор», Фрол Степаныч собственной персоной.

– Догадливый у тебя лейтеха, – донеслось сзади. – Может, ты и прав, может, и в самом деле имеет смысл их задействовать...

Маша и Гриневский резко обернулись, Алексей же как сидел, опустив голову, так и продолжал сидеть. Сил не оставалось удивляться и оборачиваться.

Использовать, твою мать... И ведь всю дорогу все только и делают, что пользуют их, как вокзальную шлюху...

– А я кто тогда, по-твоему? – грозно сдвинул брови лже-Фрол.

– Вот уж чего не знаю, того не знаю, – равнодушно признался Карташ. – Но не Фрол. Настоящий Фрол не стал бы с нами такие долгие беседы беседовать. И опять же... не имел чести встречаться с Фролом до сего дня, но сдается мне, что и говорить он должен несколько иным языком.

– Чем же тебе мой язык не пришелся?

– Я не сказал, что не пришелся. Я сказал, что язык иной. Я ж все-таки находился среди сидельцев, хоть и обитал по другую сторону колючки. У тех, кто ходил... у них... Они просто другие. С виду такие же, но... словно помеченные. Даже сами себя называют – в том числе – «клейменными». А ты на зоне не был.

Хоть у тебя и повадки матерого волчары, однако – не был. Служил – это наверняка, людей мочить приходилось – это стопроцентно, тебя мочить пытались это к бабке не ходи... Но вот там ты не был.

– Ах ты ж, япона мать... – потрясенно пробормотал Гриневский. – А ведь точно! А я-то сразу и не допер...

Вновь прибывший наконец нарисовался перед ними – обогнул командирский стол, сел на свободный стул рядом с «двойником». Хотя на «двойника» он не был похож ни капельки. В дешевом пиджачке, с лысинкой, смахивающей на тонзуру, – скорее уж на почтенного счетовода из задрипанной государственной конторки он был похож, которому рукой подать до нищенской пенсии и чей удел – жиденькая кашка по утрам да программа «Вести» перед сном. Однако Таксист мигом подобрался, сделал каменное лицо и сел ровно. Ага, почуял силу, напарничек уркаганский...