Питер Бенчли - Челюсти

— Чем могу быть полезен? — спросил Броди, когда пара взобралась на вершину дюны.

— Это тот самый пляж? — поинтересовалась женщина.

— Какой пляж вам нужен? Городской пляж находится…

— Тот самый, — сказал мужчина, вытаскивая карту из кармана. Он говорил с акцентом, выдававшим в нем жителя Куинса. — Мы повернули с автострады двадцать семь и ехали прямо по дороге. Это тот самый пляж.

— Тогда где же акула? — спросил один из сыновей, толстый мальчишка лет тринадцати. — Ты говорил, мы поедем смотреть акулу.

— Помолчи, — одернул его отец. Он обратился к Броди: — А где же знаменитая акула?

— Какая акула?

— Та, которая сожрала трех человек. Я видел ее по телеку — по трем разным каналам. Есть акула, которая убивает людей. Именно здесь.

— Тут была акула, — ответил Броди. — Но ее больше нет. И если нам повезет, она сюда не вернется.

Мужчина с минуту в упор смотрел на Броди, а затем прорычал:

— Мы проделали весь этот путь лишь для того, чтобы увидеть акулу, а вы хотите сказать, что она ушла? По телеку говорили совсем другое.

— Ничем не могу помочь, — ответил Броди. — Не знаю, кто вас уверил, что вы увидите эту тварь. Акулы не выходят на берег просто так, чтобы пожать вам руку, понимаете?

— Хватит дурачить меня, приятель.

Броди выпрямился.

— Послушайте, мистер, — сказал он и вытащил бумажник, засунутый за пояс плавок: он раскрыл его так, чтобы мужчина мог видеть полицейскую бляху. — Я шеф полиции города. Не знаю, кто вы или кем себя считаете, но вы не имеете права приходить на частный пляж Эмити и хулиганить. Теперь говорите, что вам надо, или убирайтесь прочь.

С мужчины сразу слетела спесь.

— Извините, — сказал он. — Это все из-за проклятых заторов на дороге и визга ребят над ухом. И думал, что нам хотя бы удастся взглянуть на акулу. Ради нее мы и притащились сюда.

— И вы ехали два с половиной часа, чтоб взглянуть на акулу? Для чего?

— Чем-то надо заняться. В прошлые выходные мы были в заповеднике «Джангл хабитат». А в эти хотели отправиться на побережье Джерси. Но потом услышали про акулу. Ребята ее никогда не видели.

— Ну, надеюсь, что сегодня они опять ее не увидят.

— Вот неудача-то, — сказал мужчина. — А ты говорил, мы увидим акулу, — захныкал один из мальчиков.

— Замолчи, Бенни! — Мужчина снова повернулся к Броди. — Можно, мы здесь перекусим?

Броди знал, что надо бы отослать их на городской пляж, но автостоянкой возле него разрешалось пользоваться только жителям Эмити. И этим туристам пришлось бы оставить свой фургон слишком далеко от берега. Поэтому Броди сказал:

— Пожалуй, можно. Если кто-нибудь будет возражать, вы сразу уедете, но, по-моему, сегодня к вам никто не привяжется. Перекусывайте себе. Только ничего не бросайте на берегу: ни оберток от жевательной резинки, ни обгорелых спичек, иначе я оштрафую вас.

— Хорошо, — согласился глава семейства. — Ты взяла термос? — обратился он к жене.

— Забыла в фургоне, — сказала она. — Не думала, что мы останемся здесь.

— Черт, знает что. — Мужчина устало поплелся вниз к дороге. Женщина и двое ребятишек отошли в сторону на двадцать — тридцать ярдов и сели на песок.

Броди взглянул на часы: четверть первого. Он засунул руку в пляжную сумку и вынул портативную рацию. Потом нажал на кнопку и сказал:

— Ты слышишь, Леонард?

Затем отпустил кнопку.

Почти тут же послышался резкий, искаженный голос Хендрикса:

— Я слушаю, шеф. Прием.

Хендрикс добровольно согласятся торчать на городском пляже. («Ты скоро поселишься на берегу», — сказал Броди, когда Хендрикс напросился дежурить. Молодой полицейский рассмеялся в ответ: «Конечно, шеф. Если живешь в таком городе, как наш, просто грех не позаботиться о своем теле»).

— Что у тебя? — спросил Броди. — Все в порядке?

— Ничего особенного, вот только одно непонятно. Ко мне все время приходят люди и предъявляют билеты. Прием.

— Какие билеты?

— Входные, на пляж. Они говорят, что купили их в городе. Вы бы видели эти идиотские билеты. Один сейчас у меня в руках. На нем написано: «Акулий пляж. На одного человека. Два пятьдесят». Я думаю, что какой-то жулик зашибает неплохую деньгу, продавая простаках липовые билеты. Прием.

— Что они делают, когда ты возвращаешь билеты?

— Вначале приходят в бешенство, когда я сообщаю, что их надули и что вход на пляж бесплатный. Затем прямо-таки сатанеют, когда предупреждаю, что без специального разрешения нельзя пользоваться автостоянкой. Прием.

— Ты узнал, кто продает билеты?

— Мне сказали — какой-то тип. Он встречает приезжих на Мейн-стрит и говорит, что пройти на пляж можно только по билетам. Прием.

— Я хочу знать, кто, черт возьми, торгует билетами. Леонард, надо его забрать. Сбегай к телефонной будке на стоянке, позвони в участок и скажи любому из наших, что я приказываю пойти на Мейн-стрит и взять этого жулика.

Если он приезжий, пусть выкинут паршивца из города. Если живет здесь, пусть посадят.

— По обвинению в чем? Прием.

— Неважно. Придумайте что-нибудь. За мошенничество. Только уберите его с улицы.

— Будет сделано, шеф.

— Что-нибудь еще?

— Ничего. Приехали парни с телевидения, но они ничего не делают, только расспрашивают отдыхающих. Прием.

— О чем?

— Так, обычные вопросы. Например: вы не боитесь купаться? Что вы думаете об акуле? Всякая ерунда. Прием.

— Давно они приехали?

— Рано утром. Не знаю, сколько они здесь проторчат. Все равно никто не купается. Прием.

— Пусть торчат, лишь бы не пакостили.

— Конечно. Прием.

— Хорошо. Да, Леонард, тебе не обязательно каждый раз повторять «Прием». Я знаю, когда ты заканчиваешь разговор.

— Таков порядок, шеф. Нельзя без ясности. Прием — и конец.

Броди подождал с минуту, затем снова нажал на кнопку и сказал:

— Хупер, это Броди. Что там у вас? — Ответа не последовало. — Это Броди, Хупер. Вы меня слышите?

Он собрался вызвать ихтиолога в третий раз, но тут раздался голос Хупера:

— Извините, я был на корме. Мне показалось, я увидел что-то.

— Что вы увидели?

— Ничего. Уверен, там ничего не было. Просто обман зрения.

— Но что все-таки вам показалось?

— Откровенно говоря, трудно описать. Тень, наверное. И все. Солнечные блики могут сыграть такую шутку.

— Больше вы ничего не заметили?

— Ровным счетом ничего. За все утро.

— Будем действовать в том же духе. Я свяжусь с вами позже.

— Хорошо. Я подплыву к городскому пляжу через минуту — две.

Броди положил рацию обратно в сумку и вытащил бутерброд. Хлеб стал холодным и твердым — он лежал рядом с набитым льдом целлофановым пакетом, в который Броди засунул банку пива.

В половине третьего пляж опустел. Люди разошлись — кто поиграть в теннис, кто покататься на яхте, кто сделать прическу. Остались лишь человек шесть подростков да семья из Куинса.