Александр ЗОЛОТЬКО - ПОКЕР НА КОСТЯХ

В кабинете их было десять человек. Раньше они никогда не собирались таким составом и, не исключено, никогда больше не соберутся. Их не связывало ничего, кроме цели, хотя и цель у каждого из них была своя. Просто на какой-то отрезок времени векторы их интересов совпали.

Они вовсе не были союзниками, эти десятеро, собравшиеся в слабо освещенном кабинете вокруг стола, как не были они и врагами. Все они великолепно знали и всегда выполняли правило старой английской дипломатии – у них не было ни постоянных друзей, ни постоянных врагов, только постоянные интересы.

Даже в этот момент, когда они, дружески поздоровавшись друг с другом, рассаживались вокруг массивного дубового стола, где-то далеко, за пределами кабинета, их деньги, их люди, их организации вели между собой непримиримую борьбу. Никому из них даже в голову не пришло предложить перемирие на время переговоров. Они – серьезные деловые люди.

За столом сидели равные. Не было ни председателя, ни обслуживающего персонала. Никто не потрудился представиться, никто не стал объявлять повестку дня. Десятеро знали ее.

Слишком много времени и усилий заняла подготовка встречи. Слишком много людей пришлось устранить в ходе этих предварительных переговоров. Курьеры использовались не больше одного раза, консультанты имели право сделать не больше одной консультации.

К началу встречи не существовало ни одной страницы и ни одного файла, касающихся причин, целей и даже самого факта встречи.

О самой встрече знали только десятеро сидящих за столом и их охранники, разместившиеся вокруг здания. Но охранники тоже были одноразовыми.

– Как я понимаю, ни у кого не возникло возражения относительно кандидатуры исполнителя? – спросил один из десяти, сидевший спиной к камину.

То, что разговор начал он, вовсе ничего не значило. Кто-то все равно этот разговор начал бы через секунду.

– Деньги на счет тоже поступили ото всех, – констатировал тот, что сидел справа от заговорившего первым.

– И никто не хочет внести никаких дополнений в первоначальный план, – полуутвердительно, полувопросительно сказал третий.

– Странная у нас получилась комбинация, – с легким смешком произнес четвертый, – заказчик не знает ни кто, ни как, ни где конкретно.

– Лично мне достаточно знать, что это будет. И то, что это произойдет в течение года.

– От года до полутора лет, – поправил говорившего сосед слева.

– Мне всегда было интересно, что может сделать профессионал, не ограниченный ни средствами, ни моралью. Чистый эксперимент, если хотите.

Трое из десяти засмеялись.

Остальные остались невозмутимыми.

– С самого начала мы договорились, что никто из нас не сможет остановить начатое… – произнес один из молчавших.

– Тогда давайте начинать, – сказал заговоривший первым. Он протянул руку к клавиатуре компьютера и нажал на клавишу «Энтер».

На экране высветилась иконка с сообщением о выполнении операции. Потом экран погас.

Все, кто собрался в кабинете, были людьми серьезными и волевыми. Пожалуй, ничто в мире не могло повергнуть их в трепет. Но даже они несколько секунд молча сидели после того, как заранее заложенная программа уничтожила в компьютере всю информацию.

Они не прощались, вставая из-за стола. Они знали, что даже если кому-нибудь из них придется увидеться, они никогда не заговорят об этом вечере и об этой встрече.

Потому, что не было этой встречи. Потому, что все десятеро в этот вечер находились в разных частях света.

И если что-то произойдет за следующие год-полтора, то никто из десяти к этому отношения иметь не будут. И никто из этих десяти не чувствовал себя преступником.

И никто из этих десяти не чувствовал себя обязанным остальным девяти хоть чем-то. Более того, минимум четверо из десяти рассматривали результаты встречи, как очень удобное средство борьбы друг против друга.

Для всех десяти это было похоже на азартную игру. На чистый эксперимент, если хотите.

Кабинет был освещен только настольной лампой. Ее свет четко очерчивал круг на письменном столе. Посреди круга, словно посреди цирковой арены, лежал лист бумаги, заполненный печатным текстом.

– Похоже, у нас есть повод радоваться, – ровным голосом сказал человек, сидевший за письменным столом.

Словно боясь обжечься, он кончиками пальцев чуть подвинул лист бумаги от себя, в сторону собеседника.

– Похоже, – спокойно ответил тот.

– Только похоже, Миша…

– Только похоже, Виктор Николаевич.

– Никогда не замечал, что у меня в кабинете такое услужливое эхо, – недовольным тоном сказал Виктор Николаевич.

– Это не эхо такое услужливое, – сказал Михаил, – это я. Лицо его терялось в полумраке кабинета, но в голосе Виктор Николаевич почувствовал невеселую улыбку.

– В чем-чем, а на этом грехе мне вас ловить не доводилось.

– А на каком доводилось? – спросил Михаил.

– Не нужно демонстрировать свою безгрешность, Миша, это раздражает всех, тем более начальство. Тем более! – пальцы Виктора Николаевича снова тронули лист бумаги. – Вы понимаете, что это значит?

– Вы имеете ввиду этот листок?

– Я имею ввиду эту информацию. Вы себе ясно представляете, что значит вот это? – на этот раз Виктор Николаевич взял листок в руки.

– Если верить тому, что здесь написано – нас «заказали».

– Что? – несколько недовольным тоном переспросил Виктор Николаевич.

– Нас. «Заказали». – раздельно произнес Михаил. – Как принято это в криминальном мире. Кто-то выложил деньги, а кто-то принял заказ.

– Я никогда не замечал в вас склонности к черным шуткам.

– Это не черные шутки, это, извините за пошлый каламбур, черная реальность. Если верить тому, что здесь написано.

– А вы склонны этому не верить?

– А я склонен этому верить, к сожалению. Прежде чем прийти к вам, я навел некоторые справки.

– Где, если не секрет?

– Какой может быть секрет от прямого и непосредственного начальства. Никаких секретов. То есть, абсолютно. Я от вашего имени дал указание аналитикам и «регистратуре». Кроме этого я задействовал «Спектр».

– Вы так серьезно это восприняли, что рискнули использовать «Спектр» без высочайшего соизволения? – в голосе Виктора Николаевича мелькнуло не раздражение, а, скорее, усталое удивление. Он слишком высоко ценил интуицию своего подчиненного, и слишком хорошо знал его скептицизм. – Миша, вы меня удивляете. Такое чувство, что вы решили полностью загубить свою карьеру.

– Не полностью, Виктор Николаевич, а окончательно. Еще никому на свете не удавалось частично загубить карьеру.