Джон Джойс - Вопрос времени

Зато после работы она возвращалась домой, к Тео.

На третий вечер она застала его на своем диване в окружении бумаг и книг. Он лежал без ботинок, задрав ноги кверху, с растрепанными волосами, в беспорядке падавшими на воротник рубашки. Выцветшие джинсы и редкая бородка делали его больше похожим на свободного художника, чем на миллиардера и главу международной корпорации. Под глазами Тео виднелись черные круги, а в руке блестел большой бокал с ирландским виски.

– Джесс, как ты думаешь, я сумасшедший?

Она бросила на стул портфель, сняла пальто и присела у дивана.

– Не знаю, Тео. Честное слово.

– Все говорят, что это невозможно. Даже если египтяне разрешат мне сделать новую попытку и провести повторный опыт, никто не сможет его контролировать. На земле нет такого компьютера, который способен просчитать бесчисленные комбинации пространства и времени. Все кончено, Джесс. Я ее не спас. Она погибла…

Джессика взяла его за руку:

– Мне очень жаль, Тео. Правда жаль.

Гилкренски молча смотрел на нее с дивана. Она увидела искаженное отчаянием лицо и хотела его обнять, но он резко отпрянул, схватил бутылку виски и побрел в свою спальню. В его глазах блестели слезы.

На следующий день, позавтракав, она предложила ему отправиться в штаб-квартиру «РКГ» и занять свой рабочий кабинет, который пустовал со дня гибели Марии. Казалось, в корпорацию снова вернулись старые времена, когда Джессика и Тео работали бок о бок, превращая чахлую радиокомпанию Гилкренски в международный гигант с филиалами почти во всех странах мира. Тео – вновь подстриженный, с аккуратной бородой – оживленно вникал во все детали бизнеса, изучал сыпавшиеся отовсюду жалобы на «Дедал» и следил за тяжбой против «Гиббтек». Он даже собирался посетить поминальную службу по Биллу Маккарти во Флориде и попытаться объясниться с родными Билла.

Дела явно пошли на лад.

В канун Нового года, как раз перед тем, как «Биг Бен» готовился ударить двенадцать раз, Джессика сидела с Тео у рождественской елки и вспоминала их студенческие годы в Бостоне. Память живо воскрешала посещения аквариума, визиты в Музей естественных наук и, конечно, незабвенное путешествие на вертолете в Салем, где они впервые занялись любовью.

Джессика поставила на камин шампанское и, расстегнув верхнюю пуговицу блузки, бережно взяла в руки кулон, подвешенный на золотой цепочке. Полированный кусок агата тепло блестел в отсветах огня.

– Я всегда его храню, – сказала она. – Ты купил мне его в тот день, когда… помнишь? Ты еще сказал, что…

– Что он идет к твоим волосам, – закончил за нее Гилкренски. – Так оно и есть.

Он погрузил пальцы в густую волну ее каштановых волос. Она увидела его печальные глаза с золотыми искрами огня. Насколько глубоки шрамы на его лице и на руках? Доходят ли они до самого сердца? И найдется ли в нем когда-нибудь место для нее? Ей хотелось получить ответ прямо сейчас.

– О, Тео, – прошептала она, заливаясь слезами. – Какой же я была дурой!

Гилкренски попытался ее обнять, но она быстро повернулась к нему лицом и впилась в него поцелуем. Она целовала его отчаянно, с мокрым от слез лицом. В первый момент Тео отпрянул, ошеломленный ее порывом. Но потом призрак Марии исчез, и он окунулся в сиюминутный поток жизни, ответив ей глубоким поцелуем, в котором чувствовалась его собственная жажда. Пока Джессика расстегивала пуговицы на его рубашке, руки Тео ласкали ее тело под тонким шелком. Через минуту они лежали нагими в объятиях друг друга.

На пике взаимного блаженства она не удержалась от крика, наслаждаясь уже забытым ощущением подлинного счастья. В тот вечер, слившись в одно целое, они словно отпраздновали долгожданную минуту, когда волна страсти смыла все старые преграды, снова сделав их любовниками.

Выходные прошли восхитительно. Джессика сделала только один звонок, пригрозив лично кастрировать администратора отеля, если им кто-нибудь помешает. Испуганная обслуга оставляла еду в коридоре, не решаясь даже постучать в дверь.

В те счастливые дни она поверила, что обрела свой прежний мир…

Но теперь, сидя в темной спальне и глядя на яркую щель под дверью, она чувствовала, что он снова разваливается на части. Да, они занимались любовью под рождественской елкой. Да, он работал в уютном мирке ее офиса. Возможно, даже его сердце принадлежало ей… на какое-то время. Но разве потом оно не вернулось на свое прежнее место, к его жене Марии?

Недавний кошмар подсказал ей правильный ответ. Теперь она знала, как глубоки были его раны в тот злосчастный день, когда умерла Мария Гилкренски…

Джессика ушла из офиса около четырех часов, чтобы не попасть в час пик, и двинулась по автостраде М4 на юго-запад, в частный санаторий, где Тео приходил в себя после взрыва, убившего его жену.

– Поверхностные раны на голове и тыльной стороне рук, – описал ей доктор состояние пациента в телефонном разговоре. – Он может вернуться домой, хотя я на всякий случай подержал бы его здесь еще несколько дней. Но беспокоиться не о чем.

Однако Джессика все же беспокоилась, и вовсе не из-за «поверхностных» ран.

Она свернула на шоссе А34 и миновала сонную деревушку близ Фарнборо. Слева между оградами мелькнула взлетная полоса частного аэродрома «РКГ», где компания держала несколько малых самолетов. На площадке перед главным ангаром она увидела сине-белый лайнер с гордо красовавшимся на хвосте логотипом фирмы.

Джессика насторожилась. Она лично контролировала все передвижения авиации. Только Тео мог заказать самолет без ее ведома. Но мощные ворота у въезда в санаторий, внушительная охрана и специальная сестра, присматривавшая за палатой Гилкренски, подействовали на нее успокоительно.

– Дело идет на поправку, мисс Райт, – сказала сиделка, когда они вместе вошли в выложенный плиткой вестибюль и стали подниматься на второй этаж. – После смерти жены у него была сильная депрессия, но в последние два дня он стал совсем другим.

– То есть?

– Как вам сказать… Более собранным, что ли. Нет, скорее, более энергичным. Все время говорит по телефону, отдает распоряжения, строит планы, назначает встречи.

Они прошли через безлюдный коридор. Джессика кивнула охраннику, стоявшему возле массивной дубовой двери. Тот повернулся и почтительно постучал.

Потом еще раз.

Ответа не было.

– Наверное, он спит, – предположила сестра, открыв дверь своим ключом, и вошла внутрь.

Джессика услышала, как она позвала Тео по имени, сначала тихо, потом громче. Она вошла следом за сестрой.

Палата напоминала роскошный гостиничный номер. Ветер колыхал плотные занавески, задернутые от солнца. Кровать была пуста, а за шторами зияло настежь раскрытое окно с выходом на пожарную лестницу.