Джеймс Роллинс - Кости волхвов

Рейчел кашлянула и неуверенно спросила:

— Здесь… что-то пропало?

Дядя Вигор подал знак своему молодому помощнику и попросил:

— Джейкоб, тебя не затруднит принести нам по чашечке капуччино?

— Разумеется, монсиньор.

Дождавшись, пока Джейкоб выйдет и закроет за собой дверь, монсиньор перевел взгляд на Рейчел.

— Ты что-нибудь слышала о массовом убийстве в Кёльне?

Этот вопрос застал Рейчел врасплох. Целый день она металась как угорелая, и ей было не до того, чтобы сидеть у телевизора и смотреть выпуски новостей. Однако о гибели десятков прихожан в Германии, произошедшей прошлой ночью, она, конечно, слышала, хотя подробностей пока было известно крайне мало.

— Только то, что сообщали по радио, — сказала она. Дядя кивнул и начал рассказывать:

— Курии стало известно об этом происшествии еще до того, как сообщения о нем появились в средствах массовой информации. Убиты восемьдесят четыре человека, включая архиепископа Кёльна. Но о чем до сих пор не проинформировали общественность, так это о том, каким образом эти люди были убиты.

— Что ты имеешь в виду?

— Несколько человек были застрелены, но подавляющее большинство, похоже, погибли от электрошока. Ну, примерно так, как если бы их одновременно посадили на электрический стул и включили рубильник.

— От электрошока?

— Это предварительные данные. Вскрытие тел погибших продолжается. Когда на место трагедии прибыли представители властей, некоторые тела еще дымились.

— Господи Всемогущий! Но каким образом…

— Этот вопрос может подождать. Сейчас собор буквально кишит следователями самого разного рода: криминалистами, детективами, судмедэкспертами и даже электриками. Туда съехались бригады германских спецслужб, эксперты Интерпола в области терроризма и даже агенты Европола. Но поскольку преступление было совершено в соборе Римско-католической церкви, на освященной земле, Ватикан объявил омерту.

— Кодекс молчания…

Дядя что-то промычал в знак подтверждения и продолжил:

— Церковь готова к сотрудничеству и находится в постоянном контакте с властями Германии, но в то же время она пытается ограничить доступ на место преступления, чтобы оно не превратилось в цирк.

Рейчел непонимающе помотала головой:

— Но какое это имеет отношение ко мне? Для чего ты меня вызвал?

— Предварительные выводы следствия заключаются в том, что мотивом преступления могло быть только одно: золотой саркофаг со святыми мощами.

— Стало быть, они украли саркофаг…

— В том-то и дело, что нет. Эту массивную золотую раку, это бесценное произведение искусства они просто бросили за ненадобностью. Они похитили лишь то, что находилось внутри. Святые мощи.

— И это были мощи волхвов, — вмешался отец Торрес.

— Трех библейских мудрецов? — В голосе Рейчел прозвучали недоверчивые нотки, она даже не пыталась скрыть их. — Они украли мощи, но оставили золотой саркофаг, которому на черном рынке цены нет, тем более по сравнению с какими-то костями!

Дядя Вигор вздохнул.

— По просьбе государственного секретаря я пришел сюда для того, чтобы определить происхождение этих, как ты изволила выразиться, костей. И выяснилось, что они имеют весьма богатую историю. Они оказались в Европе в результате паломничества святой Елены, матери императора Константина. Взойдя на трон, он послал свою мать в путешествие — собирать где только можно святые реликвии. Самой известной из них стал, разумеется, Святой Истинный Крест, на котором был распят Иисус Христос.

Рейчел бывала в церкви Святого Креста на Масличной горе в Иерусалиме. В заднем помещении церкви, закрытом стеклянной витриной, находились самые знаменитые святыни, найденные святой Еленой: перекладина креста, на котором был распят Сын Божий, один из гвоздей, которыми он был прибит к кресту, и два шипа из его тернового венца. И все же существовало много сомнений относительно истинного происхождения этих святынь. Многие полагали, что святую Елену попросту одурачили.

— Однако, — продолжил свой рассказ дядя, — не многие знают о том, что царица Елена в своем путешествии добралась не только до Иерусалима, но и гораздо дальше и вернулась при загадочных обстоятельствах с тремя большими, вытесанными из камня саркофагами, заявив, что нашла останки трех святых царей. В течение некоторого времени эти святыни хранились в одной из церквей Константинополя, а после смерти императора Константина их перевезли в Милан и поместили в тамошний собор.

— Но, по-моему, ты говорил о Германии?

Дядя Вигор воздел руку, призывая племянницу не торопиться.

— В двенадцатом веке германский император Фридрих Барбаросса разграбил Милан и похитил реликвии. Как все это произошло, сейчас доподлинно неизвестно — слишком много вокруг всего этого слухов. Но тем не менее все они утверждают, что в конечном итоге святые мощи оказались в Кёльне, где они и находились…

— До вчерашней ночи, — закончила фразу Рейчел. Дядя Вигор снова кивнул.

Рейчел закрыла глаза. Ни один из мужчин не проронил ни слова, чтобы не мешать ей думать. Она услышала, как открылась дверь, но глаз не открыла, чтобы не потерять нить мысли.

— А убийства? — спросила она. — Почему бы просто не украсть мощи, когда в церкви никого не было? Следовательно, это был осознанный акт, прямая атака на церковь. Убийство паствы предполагает помимо похищения святыни еще один мотив: месть.

— Очень хорошо! — послышался новый голос, прозвучавший от двери.

Рейчел в изумлении открыла глаза и немедленно узнала одежды человека, который присоединился к их компании: черную сутану, накидку с капюшоном, широкий пояс на талии — такого же красного цвета, как и круглая шапочка на макушке.

— Кардинал Спера, — проговорила она, почтительно склонив голову.

Вошедший приветствовал ее поднятием руки, на которой сверкнуло кольцо. Оно обозначало его кардинальский сан, но на другой руке мужчины было еще одно точно такое же, символ занимаемого им поста государственного секретаря Ватикана. Он был сицилийцем, темноволосым и смуглым. Кроме того, кто-то мог бы подумать, что Спера еще слишком молод для занимаемого им поста: ему не исполнилось и пятидесяти.

Он тепло улыбнулся Рейчел и обратился к ее дяде:

— Я вижу, монсиньор Верона, вы были недалеки от истины, столь восторженно расхваливая свою племянницу.

— Я бы ни за что не осмелился лгать кардиналу, тем более человеку, являющемуся правой рукой Папы! — Дядя Вигор пересек комнату, но вместо того, чтобы, как положено по этикету, поцеловать оба перстня кардинала, просто заключил его в крепкие объятия. — Как воспринял печальные новости Его Святейшество?

Кардинал нахмурился и скорбно покачал головой: