Лорел Гамильтон - Кафе лунатиков

Эдуард никогда не делился информацией, если не был вынужден. Слишком он сейчас предупредителен – что-то стряслось. Зная Эдуарда, можно точно сказать: стряслось что-то неприятное. Ликантропы исчезают без следа – такая игра вполне во вкусе Эдуарда. Но я почему-то не думала, что это он. Он любил, чтобы о его заслугах знали – до тех пор, пока полиция не может их на него повесить.

Но кто-то же это делает? Свободные охотники, работающие ради премий, специализирующиеся на одичавших ликантропах. Эдуард может знать, кто они, и потворствуют ли они убийцам. Поскольку, если все восьмеро мертвы, то это убийство. Насколько я пока знаю, никто из них не был преследуем законом. Полиция должна это знать, но я не собиралась ее вмешивать. Дольф должен знать, если ликантропы исчезают на его территории.

Меня засосало в сон на краю мира, и я оказалась рядом с жертвой убийства. Я видела замерзшее в снегу лицо, разорванный, как виноградина, глаз. Раздавленная челюсть пыталась шевельнуться, заговорить. И из раздробленного рта донеслось одно слово:

– Анита.

Снова и снова он повторял мое имя. Я проснулась настолько, чтобы повернуться на бок, и сон окатил меня тяжелой черной волной. Если мне что и снилось потом, то я не помню.

Каждый год я ломаю себе голову, что подарить на Рождество моей мачехе Джудит. Вы скажете, быть может, что за четырнадцать лет я могла бы и научиться. Конечно, можно бы подумать, что и она за это время могла бы научиться выбирать подарки для меня. А кончалось всегда тем, что мы с Джудит смотрим друг на друга через бездонную пропасть непонимания. Она хочет, чтобы я была этакой безупречно женственной дочерью, а я хочу, чтобы она была моей покойной матерью. Поскольку я своего не получаю, то стараюсь, чтобы и Джудит не получила того, что хочет. А к тому же у нее есть Андриа – полное совершенство. Одного безупречного ребенка на семью вполне достаточно.

Так вот, мы с Ронни занимались покупкой рождественских подарков. Перед этим мы сделали обычную пробежку по скользким зимним улицам, а я успела часа три поспать. Пробежка помогла, а пощечины от зимнего морозца помогли еще больше. Оказавшись в районе магазинов с еще влажными от душа волосами, я совсем проснулась.

У Ронни рост пять футов девять дюймов, и свои короткие светлые волосы она стрижет под мальчика. Стрижка ее не изменилась со времени нашего знакомства, но и моя тоже. Она была одета в джинсы, ковбойские сапожки с лиловым тиснением, короткое зимнее пальто и сиреневый свитер под горло. Пистолета у нее с собой не было. Она не думала, что он нужен для общения с магазинными рождественскими эльфами.

Я оделась как на работу, поскольку именно туда мне идти после покупок. Юбка – стандартная темно-синяя и с черным ремнем, под который пропущена наплечная кобура. Эта юбка была на два дюйма короче, чем мне было бы удобно, но так настояла Ронни. Она куда лучше меня разбирается в модах. Впрочем, вряд ли кто разбирается в них хуже. Жакет был густого полночно-синего цвета, как глаза Жан-Клода. Еще более темный, почти черный орнамент складывался на нем в слегка восточный узор. Блузка с открытым воротом тоже была синяя, под цвет жакета. Довольно броско я выглядела в этом костюме и в черных туфлях на высоких каблуках. Этот жакет тоже для меня выбирала Ронни. Единственным его недостатком было то, что он не слишком хорошо скрывал браунинг – на ходу иногда выглядывала кобура. Пока что никто не завопил, призывая полицию. Знали бы люди, что у меня еще по ножу в каждом рукаве, тогда кто-нибудь завопил бы наверняка.

Ронни рассматривала витрину украшений в магазине Кригла, а я смотрела в ее глаза. Серые, того же цвета, что были ночью у Габриэля, но по-другому. У нее глаза человеческие, а у Габриэля – нет, даже в человеческом виде.

– Что смотришь?

Я покачала головой.

– Ничего. Думаю про минувшую ночь.

– И как тебе твой возлюбленный после этой ночи?

У прилавков толпился народ в три ряда. Мы пробились к ним, но я знала, что ничего я здесь покупать не буду, и потому стояла рядом с Ронни, разглядывая толпу. На всех лицах была враждебность, но в ней не было ничего личного – предрождественская магазинная лихорадка за две недели до Главного Дня. Ну-ну.

Магазин был заполнен проталкивающимся и целеустремленным народом, и мне захотелось на воздух.

– Ты что-нибудь покупать собираешься?

– Ты мне не ответила.

– Выберемся из этой каши, и я отвечу.

Она выпрямилась и жестом пригласила меня вперед. Я проложила нам путь наружу. Рост у меня маленький, и одета я была слишком прилично, чтобы кого-нибудь напугать, но люди с нашей дороги отступили. Может быть, видели кобуру. Оказавшись на открытой площади, я сделала глубокий вдох. Здесь, конечно, тоже была толпа, но совсем не такая, как в магазинах. По крайней мере, здесь люди об меня не терлись. Если бы попробовали, я могла бы в ответ заорать.

– Хочешь сесть?

Каким-то чудом на скамейке оказались два свободных места. Ронни предложила сесть, поскольку я была одета для работы – то есть на каблуках. Но у меня пока еще ноги не болели. Может, я начинаю привыкать носить каблуки. Бр-р-р!

Я покачала головой.

– Давай зайдем в “Нейчер компани”. Может, я там найду что-нибудь для Джоша.

– Сколько ему сейчас, тринадцать? – спросила Ронни.

– Пятнадцать. Мой маленький братец в прошлом году был моего роста, а в этом году будет вообще гигантом. Джудит говорит, он вырастает из джинсов быстрее, чем она их успевает покупать.

– Намек, чтобы купить ему джинсы?

– Если и так, то я его не поняла. Джошу я покупаю что-нибудь смешное, а не шмотки.

– Из теперешних подростков многие предпочли бы шмотки.

– Только не Джош. Пока что – по крайней мере. Он, кажется, пошел в меня.

– Так что ты будешь делать с Ричардом? – спросила Ронни.

– Слушай, ты твердо решила не отцепляться?

– И не мечтай.

– Не знаю, что я буду с ним делать – после того, что видела этой ночью. После того, что рассказал Жан-Клод. Не знаю.

– Ты же знаешь, что Жан-Клод это сделал нарочно, – сказала Ронни. – Чтобы вбить между вами клин.

– Знаю, и у него это получилось. У меня возникло такое чувство, будто я с Ричардом не знакома. Будто целую чужого человека.

– Слушай, не позволяй этому клыконосцу ломать твою жизнь!

Я улыбнулась. Жан-Клоду очень бы понравилась кличка “клыконосец”.

– Это не Жан-Клод ее ломает, Ронни. Если выходит, что Ричард мне лгал несколько месяцев подряд...

Я не закончила фразу – и так все было ясно.

Мы уже подошли к магазинам “Нейчер компани”. Они кишели людьми, как полный кувшин потревоженных светлячков, только и вполовину не так ярко.

– А о чем именно лгал тебе Ричард?

– Он мне не рассказал о битве, которая идет у него с Маркусом.