Лорел Гамильтон - Кафе лунатиков

– Джейсон только несколько месяцев с нами. Если бы он мог переключить свою энергию с насилия на секс, это было бы хорошо. Я бы постарался держать его подальше от смертельных зон.

– Что это значит?

– Старайся не подпускать его к горлу и к животу.

Я поглядела на Джейсона. Он поднял на меня глаза, и в них была темнота, в этих светлых глазах, такая глубокая, что утонуть можно.

Я потащила руки Джейсона у себя из-под свитера. Он тут же переплел со мной пальцы, тыкаясь лицом мне в живот, пытаясь зарыться лицом в кожу, где сдвинулся свитер. Я подняла его, и наши руки все еще были переплетены.

Он поднял их вверх, распиная меня на решетке. Я подавила порыв сопротивляться, выдернуться. Борьба возбуждает, а это плохо.

Мы были почти одного роста, и с расстояния в дюйм глаза Джейсона слишком сильно сверкали. Он раскрыл губы, и за ними мелькнули клыки. Господи ты Боже мой.

Джейсон потерся об меня щекой, губы скользнули в сторону моих губ. Я повернула голову, стараясь прикрыть сонную артерию. Он поднял голову, чтобы вдохнуть, и его рот оказался напротив моего. Он прижимался ко мне как раз настолько, чтобы мне стало ясно – ему здесь нравится. Точнее, нравится его телу. Он зарылся лицом мне в волосы и стоял, прижимаясь ко мне, а наши руки лежали на прутьях клетки.

Я чувствовала нижней челюстью, как бьется у него на шее пульс. Он задышал тяжело, быстро, как будто мы занимались уже чем-то куда более серьезным, чем предварительная любовная игра. Может, из стадии любовной игры мы перешли в стадию закуски?

У меня по коже пробежали мурашки от силы, но это не была сила Джейсона. Я уже эту силу раньше чувствовала. Ричард? Его возбудило это представление? И он будет ловить кайф, глядя на мою смерть, как на смерть той женщины в фильме?

– Джейсон, она моя!

Голос был Ричарда, но с хорошими басовыми нотками. Приближалось изменение.

Джейсон захныкал. Другого слова я не подберу.

Мощь Ричарда неслась по воздуху, как далекая гроза, и она все приближалась.

– Прочь от нее, Джейсон! Ну!

Последнее слово прозвучало похоже на вскрик, но вскрик такой, как испускают кугуары: не страх, предупреждение.

Джейсон затряс головой, все так же прижимаясь к моим волосам. Руки его судорожно сжались на моих, и я охнула. Вот этого не надо было делать.

Он так резко выпустил мои руки, что я бы пошатнулась, но его прижатое ко мне тело удержало меня прямо. Он резко от меня отдернулся, и тогда я действительно пошатнулась. Тут он обхватил меня за бедра и поднял в воздух – слишком быстро, чтобы можно было ему помешать, даже если бы я и пыталась. Он бросил меня на решетку, и я почти весь удар приняла спиной. Побитая, но живая.

Придерживая меня одной рукой, другой он задрал мне свитер. Я одернула свитер обратно. Джейсон испустил низкий рык и с силой швырнул меня на пол. Удар о камень на минуту лишил меня возможности отбиваться. Джейсон разорвал свитер, как бумагу, раскрыв его у меня на животе. Потом поднял голову к небесам и вскрикнул, но раскрытый рот уже совсем не был человечьим.

Хватило бы у меня дыхания, я бы тоже вскрикнула.

– Джейсон, фу!

Это уже не был человеческий голос. Сила Ричарда заполнила всю клетку, такая густая, что хоть задохнись. Джейсон задергался, будто сила стала даже плотнее воздуха. Он начал беспорядочно махать руками, и я заметила, что на них когти вместо пальцев.

– Пошел вон! – раздался едва членораздельный рык.

Джейсон зарычал в ответ, щелкнув зубами в воздухе, но не на меня. Он скатился прочь и пополз по полу, порыкивая.

Я лежала на спине, боясь шевельнуться, боясь нарушить хрупкое равновесие, чтобы Джейсон не стал заканчивать начатое.

– А, блин! – произнес Кармайкл. – Ладно, люди, я сейчас вернусь, и пусть этот птичкин еще что-нибудь придумает, чтобы кто-нибудь из вас перекинулся.

И он вышел, оставив нас в безмолвии, которое сменилось низким и ровным рыком. Я поняла, что это уже не Джейсон.

Я приподнялась на локтях. Джейсон не пытался меня съесть. Ричард все еще стоял возле прутьев клетки, но у него вытянулось лицо – образовалась морда. Густые каштановые волосы удлинились. Казалось, они текут вниз, как будто растут из спины. Он держался за человеческий облик как за соломинку – тонкую сияющую соломинку.

Эдуард стоял у двери очень спокойно. Когда Ричард вдруг стал таким страшным, Эдуард даже не дернулся бежать. У него всегда были нервы стальные.

Первым в дверь вошел Титус.

– Я очень вами всеми недоволен. Кармайкл мне сообщил, что мы почти достигли цели, как вмешался вот этот вот.

Каспар глядел на Ричарда, будто никогда его не видел. Может быть, он действительно не видел получеловека-полуволка, но по его словам стало ясно, что дело не в этом.

– Маркус никогда не смог бы сделать того, что сделал ты.

– Джейсон не хотел ее трогать, – ответят Ричард. – Он хотел поступить правильно.

– Ладно, ты, птичкин, – сказал Кармайкл, – дальше что?

Я все так же сидела на полу, а Джейсон скорчился у дальней стены, покачиваясь на руках и коленях туда-сюда, туда-сюда. И тихо, порыкивающе стонал.

– Он на грани, – сказал Каспар. – Кровь столкнет его за грань. Даже вервольф альфа не удержит его при свежей крови.

Мне это не понравилось.

– Мисс Блейк, вы не подойдете к решетке?

Я подвинулась так, чтобы видеть и стонущего вервольфа, и вооруженный лагерь снаружи.

– Зачем?

– Либо вы это сделаете, либо Кармайкл всадит вам пулю. Не заставляйте меня снова считать, мисс Блейк.

– Знаете, не хочется мне к решетке.

Титус вытащил свой сорокапятикалиберный и направился к другой клетке. Эдуард спокойно сидел на полу. Я поймала его взгляд и поняла, что если мы когда-нибудь от сюда выберемся, то они все покойники. А Ричард стоял у решетки, вцепившись в нее руками.

Титус уставился на животное лицо Ричарда и присвистнул:

– Ну и ну! – И навел ствол ему в грудь. – У меня серебряные пули, мисс Блейк. Если вы звонили Гарровею, у нас все равно не осталось времени для охоты. Он не знает, где вы, так что немного времени у нас есть, но не вся ночь. Кроме того, я думаю, что этот волколак слишком опасен. Так что если вы будете продолжать меня злить, я его убью.

Ричард поглядел на меня.

– Они все равно нас убьют, так что не делай этого.

Голос его был по-прежнему таким рычащим, что у меня мурашки побежали по спине.

“Они все равно нас убьют”. Но я не могла просто стоять и смотреть, если есть возможность оттянуть неизбежное. Я подошла к решетке.

– Что дальше?

Титус не отводил дула от груди Ричарда.

– Теперь, пожалуйста, просуньте руки сквозь решетку.

Я хотела отказаться, но он уже понимал, что я не хочу, чтобы Ричарда убили у меня на глазах. И потому я ничего не сказала, а просунула руки сквозь решетку, повернувшись спиной к вервольфу. Плохо.