Джей Брэндон - Когда бессилен закон

Линда взглянула на меня.

— Ты уже говорил это раньше — условное освобождение. Но пойдет ли Дэвид даже на согласованное признание?

Пойдет ли? Набраться духу и сказать судье «я виновен» — хуже ли это, чем оказаться перед вероятностью угодить в тюрьму.

— Он этого не делал, — сказал я Линде. — Он утверждает, что не делал. Когда дойдет до последней черты, он, может быть, и изменит свои показания, но в настоящий момент... Господи, Линда, его версия...

Я пересказал ей версию Дэвида. Я пожалел, что не сам Дэвид это делал. В его устах все звучало намного правдоподобнее, личное участие придавало рассказу особый колорит. Постепенно глаза Линды округлились. Она не давала оценки этой истории с точки зрения ее правдивости, она слушала ее как адвокат защиты.

— Да, не хотела бы я, чтобы мне пришлось убеждать во всем этом присяжных, — сказала она.

— Скажи мне все, что ты думаешь. Теперь тебе понятно, почему я не хочу выносить это на суд.

— Но предложенный тобой путь опасен, Марк. Ведь в этом случае мы выпускаем дело из своих рук...

— Предложи мне иной путь, Линда. Поверь, я готов прислушаться к любому совету. Я не спал всю ночь. И это единственный план, который не был мной забракован. Предложи мне лучший. Пожалуйста!

Она не смогла. Всякий другой план заканчивался либо тем, что кто-нибудь забирал дело из-под нашего контроля, либо Дэвид обрекался на вечную муку, либо и то и другое вместе. Мой путь начинал казаться лучшим, но тоже лишь в сравнении.

— Как ты внушишь все это специальному обвинителю? — спросила Линда.

— Я надеюсь, что он сообразит сам. Если нет, то мне придется объяснить ему.

— А если он пойдет с этим в газету?..

— Есть и такой риск, но я готов к нему.

— Может быть, это лучше сделать мне? Было бы хорошо, если бы тебе удалось сохранить работу, за которую ты так боролся.

Мгновенно в глазах у меня потемнело от гнева.

— У меня и раньше была работа, — сказал я. — Я могу вернуться к ней. Я не собираюсь бросать Дэвида ради того, чтобы сохранить свою должность. Я просто боюсь — скажи мне, Линда, — я боюсь, не упустил ли я чего-то. Лоис считает, что все в моей власти, что я каким-то образом могу остановить все это прямо сейчас. Это правда?

У меня подкашивались ноги. Адреналин помог мне продержаться всю ночь, довел до здания суда, но перед центральным входом действие его исчезло.

— Линда, скажи мне, если ты считаешь, что я ошибаюсь. Я уже ни в чем не уверен. Я всю ночь был на ногах. Я больше не думаю, а лишь реагирую. Ты хорошо знаешь меня. Обычно, выстроив какой-нибудь план, я зацикливаюсь на нем. Есть ли что-нибудь важное, что я совершенно упустил из виду?

Линда посмотрела на меня с состраданием, поняв, как мне показалось, что я прошу ее не о профессиональной экспертизе.

— Нет, Марк. Это жуткая ситуация. Любое решение здесь должно показаться одинаково ужасным. Но я тоже не могу придумать ничего лучшего. И не думаю, что это мог бы сделать кто-то другой... Но тебе лучше остановиться именно на этом, — добавила она. — Спешка тут не особенно важна: время покажет. Тебе следует быть осторожным, когда ты будешь делать официальное заявление.

Я кивнул. Хороший совет.

— Мне думается, что я еще обязан убедить в этом и Лоис. Знаешь, когда ты недавно обняла меня, это было первое объятие с тех пор, как я увидел Дэвида в тюрьме. Можно сказать... семейный кризис...

Пора было возвращаться домой. Когда я начинал испытывать к себе чувство жалости, пусть даже показывая это только Линде, я терял самого себя. Такие вещи делать не стоило. Линда снова рванулась ко мне, затем все так же неловко остановилась и просто с грустью на меня посмотрела. Когда в дверь постучала Пэтти, принесшая мою кока-колу, мы с Линдой почувствовали себя так, будто нас застали врасплох.

Остальной части старших чиновников моего аппарата вдохновлявшая меня идея тоже не понравилась.

Шеф большого совета присяжных подхватила меня под руку, как только я вошел в конференц-зал.

— Послушайте, босс, — сказала она с той конфиденциальностью, какая только была возможна в этом маленьком помещении, полном профессиональных соглядатаев. — Я уже думала об этом сегодня утром. Первое, что вам надо сделать, — это подождать, пока подберется подходящий состав присяжных. Вы знаете, что присяжные бывают разные, — к тому же, если я представляю дело соответствующим образом, — я, конечно, не говорю, что мы можем добиться оправдания, шансов на это мало, но если я представлю все, как надо, мы можем выбить парню обвинение в обычном сексуальном нападении вместо нападения при отягчающих обстоятельствах. Судя по тому, что я узнала из «Новостей», никакой травмы не было...

— Забудьте об этом, Хелен. Дело будете вести не вы.

— Не я? Тогда кто же?

— Мне лучше сразу объяснить это и остальным. Все собрались?

Разумеется, все были в сборе. Я заговорил, и они начали хмуриться. У них было то же возражение, что и у Линды: в этом случае мы устранялись от дела. Никто не высказывал своего несогласия вслух, но все и без того было ясно.

Сразу же, как только я сделал первую паузу, трое из них заговорили одновременно. Джерри Флеминг пересилил всех, говоря громче и более отчетливо.

— Я понимаю, Блэки, что нам нужен специальный обвинитель. Но кто-нибудь из наших сотрудников мог бы занять место сообвинителя. Мы не должны так вот запросто впускать в наш офис специальных обвинителей без своего рода надзора за ними. Я сам мог бы ассистировать в этом деле, и никто нам и слова не сказал бы. Но ты почему-то даже не предложил мне этого. А ведь я был здесь еще до тебя.

И останусь здесь после того, как ты уйдешь, мысленно договорил я за него. Я недолго размышлял над тем, что сказал Джерри. Действительно ли ему очень хотелось участвовать в обвинении сына своего босса? Может быть, отправить его в тюрьму? Я понял затем, какие возможности откроются перед Джерри, если он сядет в кресло сообвинителя. Он сможет держать постоянный контроль за ходом дела и докладывать об этом мне. Он станет моим тайным агентом. И, может быть, если появится шанс сорвать контролируемое штатом уголовное дело, я останусь перед Джерри в вечном долгу.

— Нет. Специальных обвинителей будет двое. Ни один из сотрудников нашего офиса не примет участия в деле.

Ропот возобновился. Все их предложения были бюрократического свойства: тянуть канитель, может быть, как-нибудь и обойдется. Я бросил на Линду иронический взгляд. Предложения были из тех, которые мы с нею уже обдумали и отвергли. Линда не ответила мне. С тех пор, как мы вошли в зал, она не произнесла ни слова, у нее было странное выражение лица, словно она удивлена, внезапно обнаружив себя в логове судебных обвинителей.