Френки Роуз - Зима

Мир снаружи окутан морозом. Здесь бесчисленное множество следов, ведущих к входной двери Коула: они появились здесь еще тогда, когда выпал легкий снежок, и заледенели в такой форме — ледяные отпечатки ботинок. Чертовски скользко. Столбы тумана и дыма поднимаются вверх от окружающих зданий, некоторые из которых до сих пор промышленные. Другие превращены в дорогие жилые многоэтажки.

Бездомный парень сидит на бордюре напротив судоходной компании. Его зовут Реджи. Мы иногда забираем его за бродяжничество. Заставляем что-то сделать со своей жизнью. Он печально знаменит по всему Нью-Йорку своими двусторонними плакатами с лозунгом о конце света, обычно нацарапанном спереди. Однако сегодня рекламного щита нет. Вместо этого есть промокший кусок картона, прислоненный к стене рядом с ним. На нем жирными черными буквами выведено: «Тебя не спасут».

— Как будто я этого не знаю, приятель, — бормочу себе под нос. Сигаретный дым горит в легких: воздух слишком холодный, но я все равно долго держу его глубоко в груди.

Когда возвращаюсь на склад, Пит начинает барабанить — ритм беспорядочный. Просто оправдание для того, чтобы посильнее хоть что-нибудь ударить. Я задаюсь вопросом, что сейчас делает Эвери. По привычке.

Звонит мой мобильный. Я сразу же узнаю код города. Вайоминг. Уж точно не моя мама. Отвечаю, бросая окурок на замороженный лед и затаптывая его каблуком сапога — вдруг все же мама, и она может услышать, как я курю.

— Рид, слушаю.

— Люк, это Хлоя Mэтерс. Как дела?

Я растягиваю губы в улыбке. Хлоя Mэтерс — мой первый напарник. Она относилась ко мне как старшая сестра, взяла под свое крыло, когда я впервые присоединился к полиции.

— Отлично, — отвечаю я. В конце концов, сказать ей правду — это просто потакание своим слабостям. — У тебя как? Все в порядке?

Это Хлоя рассказала об ужасной затее Колби Брайта с книгой. Она написала мне, чтобы оповестить об этом. Давненько я не слышал ее голос.

— Да, просто решила набрать, узнать, как поживаешь. Как там Нью-Йорк?

— Холодно. — Я смеюсь. — Как там Брейк?

— Тот же. Видела вчера твою сестру в больнице. Привезли пьяного с раной на голове. Эмма была медсестрой, которую к нему прикрепили. Она так выросла, Люк. Трудно поверить. Я до сих пор помню вас двоих детьми, ставящими весь район на уши.

Я не видел Эмму с тех пор, как она окончила колледж. Услышать от кого-то, знающего ее, что все в порядке — будто груз, упавший с плеч.

— Я знаю, понятно? Были какие-то захватывающие случаи в последнее время? — Мы спрашиваем об этом друг у друга всякий раз, когда получаем шанс наверстать упущенное. Профессиональное любопытство копов. Конечно, мои дела, как правило, более интересные, чем у Хлои. Брейк определенно не центр организованной преступности.

— На самом деле, частично из-за этого я и звоню. Рассматривается повторное открытие дела, Люк.

Мне не нужно спрашивать, о чем она говорит. Убийство Адама Брайт, Сэма О’Брэйди и Джефферсона Кайла с последующим самоубийством Макса Бреслина — самое громкое дело в Брейке.

— По какой причине? Зачем они это делают? — Что-то маячит на горизонте, я чувствую. И это явно что-то нехорошее. Эвери только что узнала новость о чертовой книге Брайта. Теперь это!

— Я не знаю, — говорит Хлоя. — Наверху не очень-то делятся информацией. Просто попросили офицеров, которые работали по делу, найти время просмотреть свои заметки, убедиться, что ничего не пропустили. Может быть, они реально пытаются найти что-то, что будет связывать Бреслина с убийствами Потрошителя, в конце концов.

Это не очень хорошие новости. В книге Брайта есть возмутительные заявления, да, но если полиция на самом деле копается в этом… Один Бог знает, что это значит.

— Так ты занимаешься этим? Просматриваешь файлы?

— Да. И я подумала, может быть, ты тоже…

— Хлоя, я не знаю. Я больше не работаю в полиции Брейка. Капитан попросил тебя поговорить со мной?

— Нет, не просил… Я спросила его, подключать ли тебя, и он сказал нет.

— Тогда я бы сказал, что очень хорошей идеей с моей стороны будет держаться от этого подальше, ты так не думаешь?

— Ты работал по делу, Люк. И у тебя лучшее чутье из всех людей, которых я знаю. Может быть, спустя все это время ты заметишь то, что упускал прежде.

— Не знаю, Хлоя, — позади меня кто-то стучит в окно: Гас гримасничает, когда я оборачиваюсь.

— Эй, мужик. У нас куча работы! — кричит он через стекло.

— Ты все еще общаешься с Айрис? — спрашивает Хлоя.

— Угу. Хотя она сейчас Эвери.

— Ты рассказал ей? О том, что сказал ее отец, когда мы нашли его?

Кровь стынет в моих жилах.

— Нет. Эта информация была засекречена, когда дело закрыли.

Хлоя глубоко дышит на другом конце телефона. Она молчит, размышляя.

— Я думаю, это хорошо. Пока. Но скоро все всплывет, ты же понимаешь? Особенно если они будут снова в этом копаться.

— Я знаю. — И знаю, что это уничтожит Эвери.

— Тогда не думаешь ли ты, что если нас просят заняться делом и установить связь между Максом и убийствами Потрошителя, было бы неплохо иметь кого-то, кто заинтересован в том, чтобы доказать его невиновность?

Когда она формулирует вопрос именно так, спорить не с чем. Я прижимаю кончики пальцев ко лбу: все усложняется достаточно быстро.

— Хорошо, хорошо. Пришли мне бумаги. Но не в участок. Лучше по имейлу.

— Я так и хотела сделать.

— ЛЮК! Чувак, мы ждем! — На этот раз в окне появляется Коул с медиатором, зажатым в зубах.

— Я должен идти, Хлоя. Наберу тебя в ближайшее время.

— Хорошо, а пока я вышлю тебе материалы. Если что-нибудь обнаружишь, свяжись со мной.

Мы вешаем трубки, и я возвращаюсь внутрь склада. Мой желудок снова и снова крутит, как стиральную машину.

— Вот он. — Гас улыбается мне; его светлые волосы свободно свисают из пучка на голове. — Ты говорил с девушкой, мужик?

— Нет. Звонок по работе. Простите, я должен был ответить. — Коул ничего не говорит, но я знаю, он хочет. Несмотря ни на что, я снова ставлю свою карьеру в качестве офицера полиции выше, чем группу. Мне вдруг становится хреново. — Простите, ребята. Вот. — Я беру и демонстративно выключаю мобильный. — Я с вами. На сто процентов.

Оставшаяся часть репетиции проходит легче, менее напряженно. Коул дает мне пять, когда мы заканчиваем одну из наших самых роковых и сложных песен, проиграв по первому кругу. Мы зависаем в течение часа или около того после, выпиваем пару сортов пива, как раньше, перед всем этим безумием с MVP.

Когда я прихожу домой, просматриваю почту — Хлоя сдержала слово. Все материалы об убийстве отсканированы и присланы на мой личный электронный ящик. Я начинаю открывать вложения; во рту ощущение, будто прошлись наждачной бумагой. Файлы настолько знакомы. Фотографии и кадры. В моем сознании всплывают все картинки, которые я видел раньше.