Френки Роуз - Зима

— Идем. — Морган хватает меня за руку и тянет к уже забытому джипу. Она начинает бормотать что-то о том, что на ее кожаной обивке останется кровь, но я не слушаю. Я ухожу в себя, прячусь, закрываюсь. Прижимаюсь лбом к холодному стеклу окна, пока Морган заводит двигатель и переключает скорость. Устроившись поудобнее, я слышу ее резкий вздох. Не знаю, что я больше ожидаю увидеть: толпу людей, блокирующих наш побег; огромный щит с моим именем и обезображенным росписями лицом; декана, который говорит, что я могу не возвращаться в колледж. Вместо этого, по 125-ой улице к нам спешит Ноа.

— Хочешь, чтобы я остановилась? — спрашивает Морган.

Я вижу панику на его лице, на самом деле, он даже вышел на улицу без своей драгоценной шапочки. Наши глаза на секунду встречаются, как и с Люком чуть раньше, но я все еще помню ужас в его голосе, когда он задавал мне вопросы. Я отворачиваюсь и снова прижимаюсь лбом к стеклу. Морган понимает все без слов и трогается.

Каким-то чудом, после всего этого, мой нос не сломан. Из-за локтя Кейси он довольно сильно поврежден, но кость осталась цела. Не хотелось бы выглядеть как боксер. Морган везет меня из больницы по городу. Мой телефон не перестает звонить в течение часа после того, как Морган высаживает меня у Люка. Она предложила побыть со мной, но я отказалась, и она уехала, когда я настояла на том, что хочу побыть одна. Я планировала позвонить Брэндону, как только останусь в одиночестве, но вдруг Ноа начал слать кучу смс, и я была слишком опустошена, чтобы делать что-то другое, кроме как смотреть на экран.

Ноа: Эвери, пожалуйста, ответь. Мне очень жаль. Серьезно, я думал, что это шутка!

Шутка. Он думал, что девушки, которые проводят кампанию ненависти против меня на кампусе, это просто шутка. И плакаты с моим именем? На какой планете это может быть забавным? Я кладу телефон экраном вниз на кожаный диван Люка и иду за постельным бельем, которое он стелил себе на диване, когда я несколько раз оставалась у него. Они аккуратно сложены в шкафу в конце коридора напротив двери в его спальню, наряду со стопкой белых полотенец и свежим постельным бельем. Я никогда не видела такой идеально устроенный шкаф. Я тащу одеяла обратно к дивану и сворачиваюсь, полная решимости выплакаться, прежде чем Люк придет домой, чтобы не опозориться при нем. Слезы не идут. Я все еще с сухими глазами и без сил, когда в дверь стучат. Я замираю, задаваясь вопросом, нужно ли открывать. И вспоминаю, что Люк дал мне свои ключи и не может войти. Я иду и открываю дверь, и там он, опять в джинсах и кожаной куртке, выглядят столь же опустошенным, как я себя чувствую.

— Эй. — Он проводит рукой по затылку. Я натянуто улыбаюсь и возвращаюсь на диван. Он приходит, садится рядом со мной, и мы какое-то время сидим в тишине. Он принес с собой запах зимы, свежий и яркий, и я просто сижу и дышу. В конце концов, он делает глубокий вдох и говорит:

— Кейси и Мэгги сделали предупреждение и отпустили. Если ты хочешь получить запретительный судебный приказ против них, я могу помочь.

— Они вернутся в кампус?

Он качает головой.

— Вряд ли. Кейси забрала мама. Отчитала на глазах у всех. Это самое страшное для нее наказание. Плюс, тот факт, что ее мама пригрозила разобраться с ней, если она снова опозорит себя.

— А с Мэгги что?

Люк вздыхает и откидывается на спинку дивана, складывая руки на животе.

— Не думаю, что она вернется. Она учится в штате Флорида. И проделала весь этот путь сюда, чтобы… — Он делает паузу и надувает щеки. — Понятия не имею, почему она приехала. У меня есть подозрение, что она слегка неадекватна.

— Если твоего отца убьют, ты тоже тронешься умом, — бормочу я, потянув одеяло на себя. Люк поворачивает голову, чтобы посмотреть на меня, и хмурится.

— Не защищай ее. Ты не заслужила такого обращения. — Я смотрю в сторону и изучаю ногти. Люк подвигается ко мне и трогает меня за подбородок. Он поднимает его так, что наши глаза снова встречаются. — Послушай меня, ты ни в чем не виновата. И мы докажем, что твой папа тоже, и все успокоятся.

Абсолютная вера на его лице становится для меня последней каплей. Я сжимаю челюсти, но чертовы слезы наворачиваются на глаза.

— Возможно, нам удастся доказать, что он не убивал этих девочек, Люк, но он точно убил папу Мэгги. Этого не изменить.

— Не думаю, что он это сделал, — тихо говорит Люк.

— Что? — Я напрягаюсь, изучаю его глаза, обрамленные длинными темными ресницами, высокие скулы и пухлые губы. Его лицо непроницаемо, плечи слегка зажаты, он затаил дыхание.

— Я не думаю, что он вообще хоть кого-то убивал, — шепчет он. Мое сердце стучит как сумасшедшее, когда он продолжает: — Я никогда не верил, что он это сделал. Все это время я считал, что он не виновен.

— Это смешно, — шокировано произношу я. Я отодвигаюсь так, что он больше меня не касается. Люк реагирует и, вздрогнув, тоже откидывается назад. Поворачиваюсь в кресле лицом к нему и кладу подбородок на колени, желая установить барьер между нами. — Почему ты так говоришь?

— Потому что это правда. Есть кое-что, чего ты обо мне не знаешь. Кое-что… — Он замолкает и тяжело сглатывает, наклоняясь вперед, чтобы упереться локтями в колени. — Хотя, это неважно. Я считаю, что твой отец взял на себя вину за то, чего он не совершал.

— Комната была заперта изнутри, Люк. Ты сам мне это сказал пять лет назад. Никто не мог войти или выйти из нее. Эти люди были связаны, а у папы в руке был пистолет, которым он убил их. Черт, тот самый пистолет, которым он убил и себя! — Мой голос срывается, я практически его теряю. Почему он это делает? Почему он дает мне надежду на то, что отец невиновен? Это жестоко и невыносимо, особенно после всего, что произошло сегодня. Я прячу лицо в коленях, сосредоточившись на дыхании.

— Эвери. Эвери… — Люк хватает мою руку, я пытаюсь вырвать ее, но его хватка только усиливается. — Я не отпущу тебя, — говорит он. — Я не пытаюсь причинить тебе боль. Но это то, то, во что я верю. Есть кое-что, чего ты не знаешь. То, что полиция скрыла от прессы.

Я поднимаю на него глаза и вижу, как он нервно кусает губу.

— Макс не был мертв, когда мы нашли его, Эвери. Он умирал, но… он все еще был в сознании.

Люк скользит по дивану и крепче сжимает мои руки, в то время как я пытаюсь оттолкнуть его, — он предугадывает мою реакцию. Я наношу ему удары, пытаясь оттолкнуть, но он слишком близко ко мне, и размахнуться не получается. Комната наполнена сдавленными рыданиями, слышны звуки борьбы.

— Успокойся, — рычит он, прижимая меня к себе так, что мое лицо оказывается на его груди. Я не могу. Я не могу. Я не могу. Изо всех сил пытаюсь отодвинуться от него и сосредоточиться, чтобы дышать через рыдания, но он держит меня слишком сильно. Я пытаюсь снова и снова, но это бесполезно; он сильнее меня. Недолго думая, я позволяю телу контролировать свои действия. Погружаю зубы в его грудь и сильно кусаю. Люк издает стон, отпускает меня, и неожиданно поднимается, сжимая кулаки.