Анне Ханкок - Собиратель лиц

— Просто помогите нам, — сказал он.

— Именно этим мы и занимаемся. Так что вернёмся к делу: вы с кем-нибудь разговаривали, отведя Лукаса в школу?

— Я… — он углубился в воспоминания, — я перекинулся парой слов с мамой Токе.

— Кто это?

— Одноклассник Лукаса.

— Вы говорили с его матерью?

Он кивнул.

— Мне кажется, её зовут Мона. Или Роза. Что-то в этом духе.

— Вы встретили её во дворе школы?

— Нет, возле велостоянки. На перекрёстке. Она там курила с кем-то. Она спросила, придёт ли Лукас на день рождения на будущей неделе… И что-то ещё, не помню. Я не особенно внимательно её слушал.

— А с кем она была?

— Не знаю. С чьими-то отцами, наверное. Но не с родителями одноклассников Лукаса. Один из них был одет очень стильно, с платочком в нагрудном кармане и в остроносых ботинках. Я вижу его иногда возле школы по утрам, но не знаю, как его зовут.

Шефер поднял взгляд от своего блокнота:

— А затем?

Йенс Бьерре пожал плечами:

— А затем я пошёл на работу.

— Вы врач, насколько я помню?

— Да.

— В клинике или у вас частная практика?

— Я работаю вместе с другим врачом. Его зовут Пелле Лаурсен.

— Где находится ваша клиника?

— На улице Амалиегаде. Недалеко от дворца.

— Понял. Вы отправились прямиком на работу?

Йенс Бьерре снова кивнул.

— Один?

— Нет, ко мне присоединился знакомый. Его зовут Мадс Флоренц.

Шефер записал имя в лежавший перед ним блокнот.

— Кто он?

— Он консультант и работает в том же здании, где находится наша приёмная. Его дочка пошла в первый класс в нашей школе, ну и пару раз мы играли с ним в сквош. — Йенс Бьерре сжал руками виски. — По утрам мы иногда идём на работу вместе, когда случайно встречаемся на перекрёстке.

— Во сколько вы сегодня утром приехали в клинику?

— Примерно в восемь — восемь пятнадцать. Около того.

— Когда вы приехали, там никого не было?

— Была Мария, мой секретарь.

— Фамилия?

— Каммергорд.

Шефер записал и это имя.

— Как проходил ваш день? Пациенты приходили без перерывов?

Йенс Бьерре утвердительно кивнул:

— Первый пациент пришел в полдевятого, и с тех пор поток не прекращался вплоть до звонка из школы.

— Как вы узнали, что Лукас пропал? — спросил Шефер.

— Мне позвонили из школы.

— С вами был кто-то, когда вам позвонили?

— Пациентка.

— Элоиза Кальдан?

Йенс Бьерре нахмурился:

— Откуда вы знаете?.. Я… я обязан сохранять врачебную тайну. Я…

— Ладно. Хорошо, — Шефер сменил тему, — у вас или вашей жены нет конфликтов с кем-нибудь?

— Подождите… Почему вы спросили меня о пациентке? Полиция считает, что она имеет отношение к исчезновению Лукаса? — Йенс Бьерре вытянулся в струну. — Эта журналистка?

— Нет.

— Но как вы можете быть уверены? Она… она пришла сегодня на аборт, а когда я вернулся в кабинет после звонка из школы, её уже не было!

Эту информацию Шефер фиксировать не стал.

— Кальдан вне подозрений. — Шефер ухмыльнулся. — А вот нет ли у вас или вашей жены недоброжелателей? Может, люди, которым вы задолжали денег?

Йенс Бьерре снова откинулся назад на крошечном стуле. Покачал головой.

— Соседи, которые на вас жалуются? Что-нибудь такое?

— Под нами живёт пожилая женщина, которая ворчит по любому поводу. Её зовут Ева. Но ей восемьдесят с чем-то лет, она безобидная.

— Вы живете в районе Нюхавн?

Он кивнул:

— На улице Хайбергсгаде. На другой стороне канала. За Шарлоттенборгом.

— А у Лукаса не было каких-нибудь проблем в школе? Может быть, есть учителя, которых он побаивается или не слушается?

— Нет. Нет, такого не было. — Он убеждённо покачал головой. — Конечно, кто-то симпатичен ему больше других, но в целом ему здесь нравятся все взрослые, особенно Кевин.

— А за ним вы не замечали ничего странного?

— В каком смысле?

Шефер пожал плечами:

— Я, знаете, человек старой школы. В моё время учителя ходили в тупоносых ботинках и кардиганах, а этот Кевин, например… Я заметил, что он делает макияж.

Йенс Бьерре пожал плечами.

— Ну да?

Шефер смотрел на него несколько секунд, но дальнейшей реакции не последовало.

— Ладно. — Он вычеркнул что-то из блокнота. — Значит, никаких проблем с учителями. — Он поднял глаза и уловил что-то во взгляде Йенса Бьерре. — О чём вы думаете?

— О Патрике.

— Это ролевик? — Шефер ткнул пальцем в сторону школьного двора. — А что с ним не так?

Йенс Бьерре покачал головой:

— Да нет, ничего.

— Однако? — рука Шефера описала в воздухе дугу, приглашая развить мысль.

— Они с Лукасом дерутся. Фехтуют. Лукас иногда возвращается домой со ссадинами после поединков и… — Йенс Бьерре приложил руки к глазам, но тут же отнял их. — Нет, я не знаю, я просто пытаюсь найти хоть что-нибудь… Лукас обожает Патрика, но я его не очень хорошо знаю, а вы спрашиваете, так что…

— Мы с ним поговорим, — кивнул Шефер. — У Лукаса были с кем-то разногласия? Может быть, конфликты с другими детьми?

— Нет, Лукас не из тех, кто плохо себя ведёт в школе. Важно, чтобы вы поняли, что Лукас… необычный ребёнок. — Йенс Бьерре подался вперёд, ближе к Шеферу. — Он невероятно одарённый. Я понимаю, что все родители говорят так о своих детях, но Лукас действительно особенный. По программе он намного, намного обгоняет одноклассников. Может быть, социальные навыки у него и хромают, но он совершенно не хулиган. Когда другие дети шалят, он старается держаться подальше. Токе — вот кто в классе проблемный ребёнок.

— Токе? А как это?

— Он совершенно неуправляемый. Ведёт себя агрессивно по отношению к другим детям и даже к учителям. Лукас его недолюбливает и сознательно держится от него на расстоянии. Так повелось ещё с подготовительного класса.

— Есть ещё кто-нибудь, кого Лукас недолюбливает?

Йенс Бьерре покачал головой:

— Во всяком случае, он никогда этого не показывал, и я думаю, мы бы заметили, случись что-то подобное.

— А вне школы? С кем он мог бы познакомиться самостоятельно в вашем районе?

— По вторникам и четвергам он возвращается из школы один, потому что жена работает допоздна. Но он никогда не говорил ничего… — Йенс Бьерре умолк и пару раз моргнул. Потом широко раскрыл глаза.

— Что такое? — встрепенулся Шефер.

— Однажды Фия упомянула мужчину, о котором ей рассказывал Лукас.

— Фия?

— Анна София. Моя жена.

— Что за мужчина?

— Она сказала что-то о человеке, который раздавал мальчикам фрукты. Он протягивал фрукты через ограду детской площадки… Яблочник! — Йенс Бьерре выпрямился на стуле. — Фия сказала, Лукас назвал его «Яблочник»!

— Яблочник, — повторил Шефер, записывая это в блокнот. — И где, говорите, Лукас встретил этого… яблочника?

Фрукты блестели в подрагивающем свете неоновых ламп, и казалось, будто их опустили в превосходную прозрачнейшую глазурь. Кожура яблока, которое Финн поместил на самую верхушку яблочной пирамиды, была безупречна. Ни единого чёрного пятнышка или бороздки на упругой салатово-зелёной оболочке, скрывавшей сочную мякоть.