Стефан Анхем - Мотив Х

Лилья выстрелила сначала один раз, потом второй. В результате одного выстрела на ноге у рослого мужчины с татуировкой Терминатора появилась рана. Другой пробил колено мужчине сзади. Оба они упали на землю и закричали от боли. Только когда из горящего здания перестали выбегать люди, она опустила оружие и направилась к ним.

— Ах ты, чертова еврейская шлюха, — прошипел парень с татуировкой. — Тебе не жить, поняла? Чертова сучка.

Лилья подошла к лежащему на земле мужчине, присела на корточки и стала молча разглядывал его простреленные ноги. Его брюки уже успели пропитаться кровью, а небольшое входное отверстие спереди на его большом бедре было больше, чем то, которое было сзади.

— Ты думаешь, будто знаешь, что мы делаем с такими грязными полицейскими шлюшками, как ты, — продолжал он. — Но ты и понятия не имеешь. Чертова сучка!

Не говоря ни слова, она встретилась с ним взглядом, потом встала. Пустой магазин пистолета упал на землю, и она вставила новый.

Затем она повернулась к остальным.

— Вы знаете мое имя и знаете, где я живу! Некоторые из вас были на моем участке, разъезжая на мотоциклах по моему газону, а некоторые вломились в мой дом и разрисовали стены, пока я спала. Все это закончится здесь и сейчас!

— И с чего ты это взяла, тупая еврейская шлюха? — прошипел обладатель большой татуировки. — Твой ад еще даже не начинался.

— Не знаю, слышали ли остальные, но у маленького Терминатора возник вопрос. Он спросил, почему вы оставите меня в покое. И это хороший вопрос, особенно учитывая то, что я только что сравняла с землей ваш маленький клуб! Но я тут подумала, и решила, что ведь это вы стоите за некоторыми недавними пожарами в различных приютах!

— У вас нет доказательств, — крикнул кто-то.

— Это абсолютно верно. У нас было так много других дел, что просто не хватило времени проверить, совпадают ли следы от протекторов колес, найденных там, с вашими. Но знаете что? Для меня не имеет значения, совпадают они или нет. Мне наплевать, потому что, что бы ни случилось, я позабочусь о том, чтобы они совпали! А если не это, то будет что-то другое. Отпечатки пальцев в каком-нибудь неправильном месте или, может быть, вот это? — Она наклонилась, выдернула несколько длинных волос с головы мужчины с татуировкой и подняла их вверх. — Вот этого у меня в руке вполне хватит, чтобы засадить тебя за решетку хоть десять раз! У кого-нибудь еще есть вопросы?

Сирены и мигалки пожарных, получивших звонок с анонимного номера двадцать минут назад, были слышны все четче, поэтому Лилья повернулась обратно к машине, села за руль и поехала по аллее с бешено колотящимся сердцем. В это же самое время видеозапись с Ландерцем, на которой тот отдавал нацистское приветствие, и которую она утром разослала по электронной почте во все новостные редакции страны, уже набирала обороты и становилась вирусной.

— Это не проблема, — Ким Слейзнер улыбнулся, повернувшись к первым лучам рассвета, уже рассеявшим туман над проливом. — Мы просто подержим его у нас, пока кто-то из ваших не заберет. Так пойдет?

Фабиан кивнул.

— Конечно. Если я правильно понял Тувессон, то транспорт уже в пути.

— Ну, это же просто замечательно. Отлично! — сказал Слейзнер на своем почти идеальном шведском. — Тогда вы просто отвезете его в Швецию и тем самым поможете сохранить Данию в чистоте, без таких вот грязных людишек. Вы счастливы, мы счастливы. Все отлично! — Слейзнер рассмеялся и протянул руку.

Фабиан изобразил улыбку и пожал ему руку.

— И еще раз спасибо за помощь. Честно говоря, я не знаю, что случилось бы, если бы вы не появились.

— Не за что. — Слейзнер пожал плечами, одновременно продолжая сжимать руку Фабиана. — Мы делаем все возможное, чтобы помогать друг другу, верно?

Фабиан кивнул и сделал попытку высвободить руку, но Слейзнер продолжал удерживать его руку в своей и трясти.

— Я думаю, у тебя в любом случае все получилось бы. Или как вы там обычно говорите? «Любовь начинается со ссоры». — Слейзнер рассмеялся и потряс руку Фабиана, как будто вообще не собирался ее отпускать.

— Да, ну что ж, мне уже пора идти, — сказал Фабиан на своем самом лучшем датском. — Как уже было сказано, мы тоже хотим сохранить Данию в чистоте.

Оба напряженно рассмеялись.

— Фабиан, я тут подумал, у меня есть к тебе один вопрос.

— Да?

— Дуня Хугор. — Слейзнер перестал трясти руку Фабиана, но все еще не отпускал ее.

— Да?

— Я могу ошибаться, но мне кажется, что вы оба были очень счастливы, найдя друг друга?

— Да, — сказал Фабиан, кивнув. — Если быть честным, Дуня оказалась единственной из вас, кто помог нам и позаботился о том, чтобы мы смогли раскрыть то дело несколько лет назад. Кроме того, она спасла жизнь моему сыну. Так что да, это абсолютно верно.

— Хорошо. Я так и думал. И, как ты, вероятно, понимаешь, есть объяснение тому, почему тогда все случилось так, как случилось. Но сейчас об этом не беспокойся. Я помогаю тебе, а ты помогаешь мне, и прямо сейчас мне просто нужен ее новый адрес и номер мобильного. Так что мы говорим совсем о пустяках. Адрес и номер телефона. И я тебя сразу отпущу. — Слейзнер снова рассмеялся и возобновил рукопожатие.

— Мне очень жаль.

Слейзнер фыркнул.

— Что? Я тебя не совсем понял?

— К сожалению, у меня нет таких данных, — Фабиан высвободил руку из хватки Слейзнера. — Так что извини, ничем не могу тебе помочь. — Он пожал плечами, чтобы подчеркнуть свои слова, но почувствовал, что получил противоположный эффект.

— Значит, ты стоишь здесь и утверждаешь, что за последний месяц ничего не слышал от Дуни?

Фабиан вспомнил о зашифрованных электронных письмах, в которых говорилось об участии Теодора в «Банде смайлов». Он знал, что они не могли быть от кого-то другого, кроме как от Дуни. Но даже несмотря на то, что Слейзнер только что помог ему с арестом Якобсена, он был последним, кому Фабиан доверял, и поэтому решил покачать головой.

— Я сожалею. Я даже не знал, что она переехала и сменила номер.

Слейзнер остался стоять и посмотрел Фабиану прямо в глаза.

— Не знаю почему, но что-то подсказывает мне, что это не может быть правдой.

— Мне жаль, Ким, но это так. А теперь мне пора, извини.

— Я буду очень разочарован, если окажется, что ты сейчас солгал. Особенно после всего, что я только что сделал для тебя.

— Подожди-ка. Ты обвиняешь меня во лжи?

— Вовсе нет. Я никого не обвиняю. Я просто хочу сказать, что не хотел бы быть разочарован в тебе. И поверь мне. Меньше всего ты хочешь, чтобы я разочаровался.

В каком-то смысле это была совершенно новая ситуация, когда он достал старый икосаэдр из белого мрамора и согрел его в руке. Поначалу он даже не был уверен, достоин ли вообще взяться за это дело. Это было далеко не очевидно, и он никак не мог предвидеть ситуацию, в которой только что оказался.