Стефан Анхем - Мотив Х

— Если ты имеешь в виду Зиверта Ландерца, то она уже говорила со мной, — сказал Утес.

— Совершенно верно. — Тувессон подошла к фотографии Ландерца, которая была прикреплена на белой доске наискось под фотографиями из прачечной, снимком Мунифа Ганема и подозреваемого Ассара Сканоса. — По словам Хегсель, мы забрали его для допроса утром в прошлую пятницу, и с тех пор он находится под арестом. Это так?

— Спроси у Ирен. — Утес кивнул в сторону Лильи. — Она отказывается слушать, хотя совершенно очевидно, что у нас недостаточно оснований, чтобы удерживать под стражей.

— Что ты ко мне привязался? — Лилья отставила кофе, хотя только что собиралась его выпить. — Я вовсе не отказываюсь слушать. Так уж вышло, что я просто другого мнения и считаю, что у нас хватает доказательств и их даже с излишком, чтобы обоснованно держать его под стражей до двенадцати часов завтрашнего дня.

— Так что конкретно мы имеем? — спросила Тувессон, изучая снимки прачечной, сбоку от которых были приклеены фото хрупкого тела Мунифа.

— Во-первых, он по вполне понятным причинам подозревается в подстрекательстве к пожару в собственном офисе партии.

— Но у нас все еще нет доказательств, — сказал Утес и взял с подноса один из свежих шоколадных круассанов.

— Поджигатели приехали на его машине. Кроме того, я случайно оказалась там, когда это случилось, и все, чего он хотел, это чтобы я ушла. Он так нервничал, что со лба у него капал пот. Он явно незадолго до этого купил новый огнетушитель, который даже не был распакован.

— А во-вторых? — спросила Тувессон.

— Он солгал мне прямо в лицо, что не знает Игоря Сканоса, и я убеждена, что ложь присутствует и в других его показаниях, которые могли бы помочь нам продвинуться вперед в расследовании. В-третьих, вся его связь со «Шведскими демократами» — лишь фасад. На самом деле он самый настоящий нацист, который подпрыгнул бы от радости, если бы увидел эти фотографии Мунифа в стиральной машинке.

— Но, к сожалению, это не преступление.

— Да, но поджечь лагерь беженцев — преступление. Во всяком случае пока.

— Ты же не всерьез считаешь, что это был он? — спросил Утес.

— Нет, но я думаю, он точно знает, кто это сделал. Какой тогда был смысл поджигать офис и выкладывать в сеть список адресов общежитий для беженцев?

— Как в целом продвигается это расследование? — спросила Тувессон. — Я понимаю, что им занимаются в Бьюве, но есть ли у нас информация о том, как у них дела?

— Единственное, что я знаю, — они взяли образцы следов от шин с места преступления. Я считаю, надо сопоставить их с машиной, в которой меня везли, когда бросили во дворе моего же дома.

— Да, я слышала об этом. Должно быть, это было ужасно.

— Это точно. Но именно так они и работают. Пытаются запугать, чтобы потом человек помалкивал. — Лилья фыркнула и стала пить кофе.

— Ты хочешь сказать, что это могли быть те же самые люди, которые устроили пожар в приюте беженцев? — спросил Утес.

— А почему бы и нет?

— В любом случае, мы должны это проверить, — сказала Тувессон. — Но это не меняет того, что мы должны освободить Ландерца. Как бы мы ни хотели отправить его за решетку за все, что он сделал, я сейчас не вижу других вариантов.

— Хорошо, — ответила Лилья так коротко, что это было едва заметно.

— Давайте перейдем к этому Ассару Сканосу, поскольку, как я понимаю, он находится в розыске. — Тувессон подошла к доске и сняла фотографию, распечатанную Утесом. — Расскажите мне, что у вас на него есть.

— У нас много чего есть, — сказала Лилья. — Но, может быть, будет лучше, если я отправлю тебе отчет в течение дня, чтобы не тратить на это время сейчас.

— Есть одна вещь, которую, возможно, стоит упомянуть, — сказал Муландер, которому, похоже, было трудно скрывать улыбку. — Я и моя маленькая команда нашли несколько совпадений.

— Что?

— Отпечатки пальцев. Три отпечатка на самом стекле дверцы стиральной машины совпадают с несколькими из тех, что мы нашли дома у Сканоса на всех игрушках и детских фильмах.

— И мы уверены, что это не отпечатки его брата Игоря?

— Да.

Лилья обменялась взглядами с Утесом и остальными.

— Ого, вот это новости. Другими словами, у нас есть неопровержимые доказательства. Тогда, может, тебе стоит заняться поисками Ассара по мобильному телефону, как только мы закончим здесь?

— Конечно, если ты мне гарантируешь, что на этот раз это действительно его номер.

— Кроме того, я думаю, к его поискам пора подключать общественность, — сказала Тувессон.

— Кстати об этом, — сказал Утес. — Журналисты набросились на меня на пресс-конференции как ненормальные.

— Я знаю. Но им придется подождать, пока мы будем готовы что-то обнародовать.

— Но люди беспокоятся, — сказала Лилья. — Им интересно знать, что происходит.

— Проблема в том, что нам тоже, и прежде чем я появлюсь перед камерами и открою рот, я хочу, чтобы у нас было немного больше порядка во всех этих делах. Так что давайте перейдем к убийству в Хюллинге. — Она повернулась к Утесу. — Как у тебя дела? Вы нашли что-то интересное?

— Нет, пока мы знаем только то, что пишут в газетах. Но будем надеяться, что туман рассеется, как только Ингвар закончит осмотр места преступления и я получу доступ к записям с камер наблюдения.

— Хорошо. Тогда подождем до тех пор, пока это не произойдет. Если мы будем продолжать в том же темпе, то я даже успею к Хегсель вовремя. Итак, у нас есть последняя жертва, Молли Вессман.

— Ну, мы не совсем уверены, что это действительно убийство, хотя многое указывает на это, — сказал Фабиан.

— Давайте еще вернемся к этому, а пока начнем с того, что ты узнал о ней.

— Не слишком много. Она жила одна на Стуварегатан, дом 7, в Северной гавани, ей исполнилось тридцать два года, и у нее не было ни детей, ни братьев, ни сестер.

— И родителей тоже не было? — спросил Муландер.

— Она работала в «Мавиа текник» в Ландскруне, и…

— Эй, я вообще-то задал вопрос, — прервал его Муландер и помахал рукой, как бы устанавливая контакт.

— Извини, не расслышал, — сказал Фабиан, пытаясь избавиться от мыслей о том, что только что повернулся к человеку, которого подозревал в убийстве не только собственного тестя, любовницы и их коллеги Эльвина, но, может быть, даже еще кого-то.

— Ну, ты знаешь, как древние люди, — напомнил Муландер. — Слово начинается на «п» и заканчивается на «редки».

— Они умерли полтора и год назад соответственно в Кадисе на юге Испании, где жили с девяносто второго года, — сказал Фабиан, одновременно пытаясь понять, как Муландер мог сидеть здесь и шутить и при этом делать вид, что все нормально.

— Так откуда же она брала деньги? — продолжал Муландер.

— Какие деньги?