Кристина Старк - Аспид [litres]

Я была готова к любому завершению этого разговора, но не к жестокой насмешке, которой он в итоге меня наградил. Я искренне пыталась спасти всех нас, но, возможно, был прав мой отец, когда сказал, что тех, кто жаждет всех спасти, обычно ждет печальная участь? Я отвернулась, сглотнула комок в горле и сказала:

– Думаю, нам больше не о чем говорить.

Раздался стук, и Тайлер сунул голову в дверной проем:

– Насколько мне известно, чем дольше тянуть с приемом таблеток, тем больше вероятность в итоге родить малютку.

Дэмиен бросил ему кредитку и сказал:

– Поезжай в аптеку. Купи ей таблетки и приличную одежду. Что за отрепье она носит? – Он повернулся ко мне. – Какой у тебя размер?

– Десятый, – машинально пробормотала я, все еще не в силах оправиться от его слов.

– Может, составите мне компанию? – промурлыкал Тайлер. – Я буду вести машину, а вы двое обсудите на заднем сиденье детские имена. Ну на случай, если таблетки не сработают.

– Она останется, ей нужно поесть. И еще… Повернись, – проговорил Дэмиен.

Он развернул меня на сто восемьдесят градусов, откинул волосы с моей спины и расстегнул ошейник.

– В нем нет нужды. Ты такая… наивная. И беспокоишься о других гораздо больше, чем о себе, не так ли? Думаю, ты скорее ляжешь под пули, чем сбежишь, лишь бы спасти все мишени в этом тире…

– Как это мило, – промурлыкал Тайлер. – Кстати, мне нравится имя Джон. Или Диана, если родится девочка.

– Выметайся отсюда, Тайлер, – сказал ему Дэмиен, взял меня за руку и повел вниз, в гостиную.

Линор и Десмонд завтракали за столом. Как только я появилась в проеме двери, они повернулись ко мне, прожигая взглядом. Чувство, похожее на панику, зародилось в груди и тут же захватило меня целиком. Наверно, так раздувается рыба-еж, когда чувствует опасность.

– Дэмиен, кажется, твоя собачка потеряла ошейник, – пропела Линор, размахивая в воздухе вилкой. – Как же так?

– Он ей больше не нужен, – ответил он и тут же обратился ко мне: – Хочешь чай или кофе?

Я только головой помотала, слова не шли из горла.

– Я сделаю тебе завтрак, и мы поедим на веранде. – Дэмиен нырнул в холодильник, вынул оттуда упаковку с едой – то ли лазанью, то ли какой-то пирог – и поставил разогревать в микроволновку.

– Смотрю, ты быстро приходишь в себя, бро, – заметил Десмонд, откладывая вилку. – Вчера и двух слов связать не мог, а сегодня сияешь, как солнышко. А ведь о Дженни по-прежнему нет вестей.

Дэмиен подошел к столу, встал напротив Десмонда и положил руки на стол.

– Ты правда хочешь поговорить об этом сейчас?

– Почему нет? Нам всем интересно, какой такой особенной магией обладает эта куколка, что пару дней назад ты надел на нее ошейник, как на непослушную овцу, а сегодня воркуешь с ней часами за закрытыми дверями, варишь кофе и выводишь гулять, не боясь, что она сбежит.

– Магией умелого рта, – улыбнулась Линор, глядя мне в глаза.

– Хватит, – оборвал их Дэмиен. – Хотите объяснений? Тогда вот они: она переживает за наши никчемные жизни и мечтает закончить войну между нашими семьями. Умоляет не мстить за Дженнифер и… – он кашлянул, – …жертвует слишком многим, лишь бы удержать меня от мести. Наивно? Пожалуй. Но уже хотя бы за это она не заслуживает всей этой грязи, льющейся из ваших ртов.

В полной тишине Дэмиен разогрел еду, сварил нам по чашке кофе, потом взял за руку и увел из гостиной.

Мы позавтракали, сидя на веранде, в тени старого дерева. Аппетит не появился, но мне нужно было поесть. Дэмиен сказал, что мой отец прибудет вечером, и у меня руки дрожали от волнения за то, как все сложится. Боже, пусть он лучше сразу поклянется Дэмиену, что не причастен к смерти Дженнифер. Пусть они поговорят и придут хоть к какому-то решению. Пусть Дэмиен поймет, что мстить нужно не МакАлистерам, а кому-то другому…

Говорить не хотелось. После всего услышанного в гостиной на душе скребли кошки. Впрочем, какая разница, что думают обо мне Стаффорды. Даже если они считают меня шлюхой, то Земля от этого не сойдет со своей оси и не полетит в тартарары. А грязные шуточки я как-нибудь переживу. В конце концов, оскорбления – не рак, от них не умирают.

– О чем ты думаешь? – спросил Дэмиен.

– О том, что меня совершенно не заботит, что думает обо мне твоя родня. Их уважение – это такая вещь, без которой я совершенно спокойно проживу.

– Мне жаль, что ты услышала все это.

– Ерунда. Слова – это ерунда. Куда лучше, чем удары в лицо. Хотя, наверно, и удары – сущая мелочь по сравнению с тем, что нас всех ждет. Ты когда-нибудь пробовал землю?

– Не доводилось.

– Ничего, когда мы умрем, она будет у нас во рту. Полный рот земли вместе с червями. – Я посмотрела на Дэмиена, а он на меня. – Ни еды не будет, ни кофе, ни поцелуев, ни песен, которые вертятся на кончике языка, ни ругательств, ничего – лишь во рту одна земля. И в легких она же. И сами мы станем землей, густой и жирной…

Дэмиен молчал пару минут, скрестив на груди руки и глядя вдаль. Туда, где небо касалось верхушек соснового леса. Синева отражалась в его глазах, челюсти были сомкнуты, словно его мысли причиняли ему боль. Потом он сказал, хрипло и запинаясь:

– Мы с Дженнифер поссорились перед ее исчезновением, наговорили друг другу ужасных вещей. И теперь меня убивает мысль, что я больше не смогу взять свои слова обратно…

– Не думай об этом, все люди иногда ссорятся, – сказала я.

– Мы ссорились постоянно.

– Почему?

– Она боялась вражды между нами и МакАлистерами, боялась смерти, умереть молодой. Уговаривала меня бросить все и уехать куда-нибудь подальше отсюда. Еще этот хоспис, в котором она работала волонтером, – там люди умирали от заболеваний крови и всего прочего. Она была сама не своя, когда приходила оттуда. Я уговаривал ее заняться любой другой волонтерской работой. Я не против больниц, но считаю, что работать там должны только те, кого уже не задевают сильно чужие страдания, кто не впитывает их. Дженнифер не была такой. Она все принимала близко к сердцу, а смерть наводила на нее просто панический ужас. Перед исчезновением она словно вообще стала другим человеком, словно чувствовала приближение конца… Часто говорила со своим отцом, он полицейский. Меня это раздражало, потому что в лице отца она словно видела бо́льшую защиту и поддержку, чем во мне. Сейчас, конечно, все это кажется такой ерундой. Если бы я знал, что нам осталось так мало, то ценил бы каждую минуту, пока Бог не отнял все…

Дэмиен горько усмехнулся, словно мысли о Боге не вызывали у него ничего, кроме раздражения. И закончил:

– Если бы Бог появился передо мной, вот прямо сейчас, я бы двинул ему в челюсти. За то, что позволил злу случиться, и ничего не сделал.

– Мне очень жаль, – сказала я, задыхаясь от волнения. – Я надеюсь, что она жива.