Кристина Старк - Аспид [litres]

Харт взял горошину со своей тарелки, подошел к окну и швырнул ее в темноту.

– Во все тяжкие у нас пустится какая-нибудь белка. А Кристи МакАлистер будет умницей.

Я смеялась, набивая рот теплым пирогом.

Соседские дети начали звонить в дверь около семи вечера, когда совсем стемнело и мы были примерно на середине ужастика. Я взяла миску шоколадных батончиков и пошла открывать.

– Ваши сладости или наши гадости! – завопили ряженые дети, протягивая мне ведерки для конфет и с удовольствием глядя на мое перемазанное кровью лицо. Позади детей, в вечернем сумраке, их стерегли родители в теплых куртках со стаканчиками кофе.

– Конечно, наши сладости, – ответила я, щедро наполняя ведерки.

– У тебя будет малыш? – спросила маленькая ведьмочка в фиолетовой шляпе и лицом, покрытым зеленой краской.

– Да, – кивнула я. Мой живот уже был довольно заметным и прилично округлился под моим платьем.

– А у тебя родится вампир или, может, оборотень?

– У меня родится супергерой.

– А-а-а, круто, – рассмеялись дети, суя конфеты по карманам. – А какая у него будет суперсила?

– Хм… Останавливать войну одним взмахом ресниц, – усмехнулась я. – Было бы неплохо?

– Да! – согласились дети.

– Все, ступайте и всегда слушайтесь мамочек, а не то съем! – сказала им я.

– Начинаешь осваивать воспитательные приемчики? – спросил Сет, как только я закрыла дверь.

– Иди в задницу, – рассмеялась я и устроилась на коленях Гэбриэла. – Включайте кино. Не терпится поглядеть на малютку Гэджа, восставшего из кладбищенской земли.

Стивена Кинга я не читала до восемнадцати лет. Опять же, отец считал его книги чтивом, не соответствующим христианской морали. Первую книгу Кинга я купила, когда стала жить отдельно. Это было «Кладбище домашних животных». Сюжет поглотил меня полностью, это был эталонный ужастик, простой и будоражащий одновременно: земля заброшенного индейского кладбища обладала страшным свойством – она могла воскрешать мертвых. Главный герой зарыл в эту землю сдохшего кота своей дочки – и кот вернулся домой. Кот странно пах и странно себя вел, однако это не помешало герою закопать в ту же землю своего маленького сына, которого сбил грузовик. Он очень хотел вернуть ребенка, очень…

Может быть, мне тоже повезло с той землей, на которой я лежала после избиения? Может быть, и меня оживила страшная, древняя черная магия? Может быть, это именно она остановила моего отца и спасла моего ребенка? Что, если сумрак и темный лес не всегда таят в себе опасность и зло? Что, если порой они укрывают от зла тех, кто ищет защиты?

В дверь позвонили, и я снова пошла открывать. За порогом стояла парочка подростков в костюмах.

– Конфеты или жизнь! – гаркнули они.

Я отсыпала им шоколадных батончиков и, заметив позади них человека в черном пальто и в маске Вендетты, сказала:

– И папу угостите.

Подростки оглянулись, рассмеялись и ответили:

– Это не наш отец.

Они соскочили с порога и побежали к следующему дому на пригорке. А человек в маске остался. Он стоял в отдалении, не двигался и смотрел на меня.

Необъяснимый ужас парализовал мое тело. Его лицо скрывала маска, и он не имел отношения к детям, которые только что стояли на моем пороге, – и этого было достаточно, чтобы запаниковать. Мужчина крупного телосложения, он мог быть кем угодно: прислужником отца, наемником Стаффордов или еще кем-то, кто включил меня в список врагов.

Одной рукой я прижала к груди миску с конфетами, а другой инстинктивно прикрыла живот.

И в этот момент незнакомец проговорил:

– Счастливого Хеллоуина, Кристи.

– Гэбриэл! – закричала я и захлопнула дверь. Уронила миску и принялась задвигать замки. Батончики разлетелись по всему полу. Ко мне выбежали Гэбриэл и Сет, в руке которого, как по волшебству, возник пистолет.

– Там, снаружи… – Мне понадобилось немало времени, чтобы суметь внятно объяснить, что я увидела.

Анджи усадила меня на диван, обняла и завернула в одеяло. Парни вышли оглядеть улицу и вернулись, никого там не обнаружив. Хеллоуин что надо. Я знала, что не смогу уснуть ночью, зная, что там, во мраке, есть кто-то, кто знает меня, но предпочитает скрывать лицо за маской.

– Больше ничего подозрительного в последнее время не случалось? – поинтересовался Гэбриэл. – Какие-нибудь странные звонки, люди, происшествия?

– Нет, – ответила я. – Ну разве что звонила медсестра из того госпиталя, где меня поставили на ноги, интересовалась моим самочувствием.

– Номер сохранился?

– Вообще-то, он был засекречен.

Гэбриэл поднял на меня глаза.

– Ты же ничего не сказала ей?

– Вообще-то, сказала. Звонок не показалось мне подозрительным…

– Ну конечно, только звонили непонятно откуда! Чем конкретно интересовалась та женщина, которая представилась медсестрой?

– Спросила, как мое самочувствие и нет ли у меня жалоб. – Я напрягла память, пытаясь вспомнить тот разговор. – Я сказала, что меня иногда мучают головные боли, но я больше не могу принимать сильные обезболивающие, потому что мой гинеколог запретил мне… Она спросила, почему он запретил мне… И… и я сказала ей о своей беременности…

Меня охватила паника. Я молча проклинала свою неосмотрительность. Ведь это могли быть Стаффорды. И теперь они в курсе, что я беременна. Дэмиен в курсе, и я не представляю, что он может сделать. А сделать он может все что угодно…

Гэбриэл прижал меня к себе, успокаивая.

– У этого парня снаружи – какой у него был рост, комплекция? Какой голос? Ты запомнила, во что он был одет?

– Достаточно высокий. Как ты. Но от ужаса я больше ни на что не обратила внимание. Разве что…

Его одеколон. Ветер донес до меня шлейф, когда я угощала конфетами детей. Древесный, пряный и почему-то знакомый. Так пахла кожа Дэмиена в ту ночь, когда мы переспали.

– Это был Дэмиен, – одними губами сказала я. – Теперь он знает, где меня искать.

Ночь Хеллоуина странным образом изменила все. Страх и предчувствие какой-то скорой беды поселились где-то глубоко внутри. Гэбриэл стал очень сосредоточенным, если не замкнутым, засиживался в гостиной за полночь, разбираясь с делами, о которых у меня не было ни малейшего представления. Он не мог бросить все и отменить свои поездки в Дублин, поэтому решил сделать так, чтоб до меня не добрался даже отряд террористов.

Бригада рабочих начала вырубать заросли диких роз и ежевики, чтобы вместо них поставить каменный забор. Во всем доме поменяли окна и двери, установили навороченную сигнализацию и датчики движения.

Мне нравились романтика дикой природы, заросли, в которых вили гнезда дрозды, и вид на море, но теперь предстояло смотреть на бетонную изгородь, увенчанную металлическими шипами. Я попыталась протестовать, но Гэбриэл даже слушать не стал. Он опасался, что я в очередной раз стану разменной монетой между двумя враждующими кланами; что Дэмиен, который так и не нашел жену, снова решит искать правду, шагая по головам своих врагов; что я, как самый уязвимый элемент, снова подпаду под раздачу, – и не собирался допустить этого. А все остальное для Харта вообще не имело значения. Какие розы, какой еще вид на море? Он только рассмеялся, когда я упомянула о них.