Роальд Даль - Пари

Около шести часов вечера я решил, что неплохо будет спуститься вниз, заказать кружку пива и посидеть с ней у бассейна на приглушенном предзакатном солнышке. Взяв свое пиво в баре, я прошел через сад. Вокруг плавательного бассейна было расставлено множество шезлонгов. Я облюбовал себе местечко под веселым желтым зонтиком и огляделся. Вокруг меня все были в купальных костюмах, хотя купались немногие. В воде резвились, перебрасываясь большим мячом, две или три девушки и с десяток молодых людей. Девушек я уже видел. Они приехали из Англии и жили в этом же отеле. Юноши, судя по произношению, были американцами. Вероятно, подумал я, это военно-морские кадеты с учебного судна, которое бросило якорь в здешней гавани сегодня утром. Брызг и визга было много, но зрелище это не могло не радовать глаз.

Тут я заметил маленького старичка, шустрыми шажками огибавшего край бассейна. На нем был безукоризненно сидевший белый костюм и огромная кремовая панама. Он остановился рядом со мной и озарился улыбкой, показав мне при этом два ряда мелких и неровных зубов. Я улыбнулся ему в ответ.

— Извэните, пжалста. Могу я здэсь сидеть?

— Разумеется, присаживайтесь, — сказал я.

Он склонился над одним из шезлонгов, попробовал его на прочность и осторожно сел, скрестив ноги. Он был в легких летних ботинках; все в дырочках, для лучшей вентиляции.

— Отлишный вешер, — сказал он. — Здесь, на Ямайке, все вешера отлишные.

Я не большой дока по части языков и не мог бы точно сказать, что у него за акцент, но почему-то мне показалось, что откуда-нибудь из Южной Америки. И уже в очень преклонных летах, заметил я, рассмотрев его поближе. Вероятно, ему около семидесяти.

— Да, здесь чудесно, — сказал я.

— А эти кто? — он ткнул крючковатым пальцем в сторону бассейна. — Они не из эта гостиница…

— Я думаю, они американские моряки. Вернее, учатся на моряков.

— Конэшно, они амэррикански. Только амэррикански можут поднять такой шумиха. Вы не амэррикански, нет?

— Нет, — ответил я.

Неожиданно прямо перед нами выросла фигура одного из кадетов. С него все еще стекала вода. Рядом с ним стояла юная англичанка.

— Эти кресла заняты? — спросил он.

— Нет.

— Не будете возражать, если мы тут приземлимся?

— Валяйте.

При нем было свернутое трубочкой полотенце, и когда он сел и развернул его, в нем оказались пачка сигарет и зажигалка. Он предложил сигареты всем поочередно. Девушка отказалась, я взял, а старичок сказал:

— Спасибо, я лучше лублю сигара, — и достал из кармана портсигар, отделанный крокодиловой кожей.

Оттуда он извлек сигару, кончик которой отрезал специальным ножичком.

— Позвольте, я дам вам прикурить, — сказал парень, поднимая к его сигаре свою зажигалку.

— Эта ваша штушка не зашшется при такой вэтер.

— Как это не зажжется! Она всегда срабатывает.

Старичок южноамериканец вынул изо рта сигару,　склонил седую голову набок и пристально посмотрел на молодого человека.

— Неушели всэгда?

— Ни разу осечки не было. По крайней мере, в моих руках.

— А-ха! — воскликнул старичок. — Знашит, вы говорить, што эта ваша зашигалка зашигается всэгда. Вы федь так говорить?

— Конечно, — ответил парень. Ему на вид было лет девятнадцать-двадцать. Симпатичное, в веснушках, лицо, островатый, чуть похожий на птичий, носик. Загореть он еще толком не успел, на груди его были видны веснушки. Он держал зажигалку в правой руке, готовый чиркнуть колесиком.

— Она меня никогда не подводила, — сказал он. смеясь. — Ну честное слово, ни разу!

— Одну минуточку, пжалста, — старичок поднял руку с сигарой над головой и слегка вывернул ладонью наружу, словно ему нужно было остановить такси. — Не заклушить ли нам небольшой пари?

Он говорил, не сводя глаз с молодого человека.

— Не заклушить ли нам пари на вашу зашигалку?

— Пари? — переспросил парень. — Почему бы и нет, давайте поспорим.

Южанин сделал паузу, посмотрел на кончик своей сигары, и, должен признаться, что-то в его манерах меня насторожило. Он как будто что-то скрывал.

— Я вишу, вы любите спорить. Я тоше любить… Давайте сделаем хороший пари на эту вашу штушку. Хороший, хороший пари.

— Постойте, на зажигалку я спорить не буду. Я могу поставить доллар или какие тут у них деньги?

Старик отмахнулся рукой.

— Послушайте меня. Мы сэйчас станем веселиться. Мы сэйчас заклушить пари. Потом мы идти в мой номэр, где нет никакой вэтер. Я говорить, что вы не мошете зашигать ваша зашигалка десять рраз потрят без осечка.

— А вот и смогу, — сказал юноша.

— О’кэй, отлишно! Тогда — пари?

— Пари. Я ставлю доллар.

— Нет-нет. Мы делать большой пари. Я богатый шеловек и спортсмэн. Слюшайте меня. Перед гостиница стоять мой авто. Это ошень шикарный авто. Это амэррикански авто, из ваша страна. «Кадиллак»…

— Нет, ей-богу, это смешно! Я не могу спорить на такие дорогие вещи.

— Нишего смешного здэсь нет, молодой шеловек. Вы зашигать десять рраз потрят, и «кадиллак» ваш. Вы ше хотеть такой авто?

— Понятное дело! Кому ж не хочется иметь «кадиллак»?

— Вот и хорошо. Мы спорить, и я ставить мой «кадиллак».

— А что ставлю я?

Старичок аккуратно снял красное бумажное кольцо с сигары, которую так и не прикурил.

— Я никогда не просить ставить, что вы не мошете себе позволить. Я понятно излагать свой мысль?

— Ну так что же будет моей ставкой?

— Это будет совсэм просто. Я хотеть, чтобы вы ставить мизинеш ваша левая рука.

— Что-что? Мой мизинец?! — парень больше не улыбался.

— Да! Вы побеждать — забирать мой авто. Я побеждать — забирать ваш пальшик.

— Интересно, как же это вы его заберете?

— Я его отрубать.

— Боже милостивый, что за сумасшедшее пари!　Может быть, вы все-таки обойдетесь долларом с моей стороны?

Маленький человечек откинулся назад и чуть презрительно пожал плечами.

— Ай-ай-ай! Я што-то вас не понимать. Вы говориль, што зашигалка безотказный, а пари не дершать. Знашит, мы не спорить?

Парень сидел теперь совершенно неподвижно, в задумчивости глядя на купающихся. Потом он вдруг вспомнил, что так и не прикурил свою сигарету. Он зажал ее губами, укрыл зажигалку в ладонях и чиркнул. У него в руках расцвел небольшой, но вполне устойчивый огонек желто-синего оттенка.

— Можно мне тоже вашего огоньку? — попросил я.

— О, конечно! Извините, совершенно вылетело из головы.

— Как вам здесь нравится? — спросил я, прикурив.

— Здесь просто великолепно. Мы прекрасно проводим время.

Наступило молчание. Я видел, что своим абсурднейшим предложением старик совсем задурил мальчишке голову. Юнец сидел словно в трансе, и можно было заметить, как в нем нарастает напряжение. Потом его нервное состояние прорвалось наружу. Он заерзал в своем шезлонге, почесал в затылке, положил руки на колени и забарабанил пальцами по коленным чашечкам.