Виктор Каннинг - Проходная пешка

Бернерс засуетился, собираясь уходить, и предложил:

– Может быть, закажем бутылочку шампанского, а?

– Уже поздновато вспоминать об условностях, - вновь улыбнулся Рейкс.

– Что ж, тогда, значит, все.

Рейкс встал, взял папку. Они пошли рядом, остановились у дверей. Швейцар побежал за такси.

Бернерс переминался с ноги на ногу. Рейкс уже знал, что он скажет, и ждал этого. Знал, потому что сам думал о том же.

– А как быть, если что-нибудь случится? - спросил Бернерс.

– Каждый станет выкручиваться в одиночку… Я для вас больше не существую.

С этими словами он направился к подоспевшему такси. Бернерс тащился сзади. Ни слов прощания, ни крепких рукопожатий. Все кончено, больше они не увидятся.

– Вокзал Чаринг-Кросс, - сказал Рейкс водителю так, чтобы услышал Бернерс. Швейцар открыл ему дверцу, он сел в машину, чуть-чуть повернул голову, улыбнулся, кивнул Бернерсу. И уехал. Когда машина повернула за угол, Рейкс опустил стекло между водителем и собою и сказал:

– Паддингтонский вокзал, а не Чаринг-Кросс.

В Тонтон Эндрю приехал к полудню, вывел из платного гаража свою машину и не торопясь проехал еще сорок миль до дома…

Рейкс жил один. Из деревни приходила некая миссис Гамильтон и убирала особняк. Сегодня она оставила записку, что вернется в шесть вечера и приготовит ужин. Поднявшись в спальню, Рейкс переоделся и решил побыть часа два на реке. Но перед домом по гравию прошуршали шины, прозвучал гудок. Рейкс выглянул в окно и узнал машину. Он услышал, как открывается входная дверь, как стучат по полу каблучки. В поисках Рейкса Мери заглянула во все комнаты первого этажа, а потом стала несмело подниматься по ступеням дубовой лестницы.

– Что же ты не позвал меня? - спросила она, появляясь в дверях спальни.

Рейкс подошел к ней, взял за руки и улыбнулся.

– Так ты не окликнул нарочно, чтобы завлечь сюда? - быстро спросила девушка и с улыбкой добавила: - Не надо, Энди.

– Нет, сегодня можно везде. Мы одни. Миссис Гамильтон ушла.

Неожиданно он поднял ее, поцеловал и понес в постель.

– А после свадьбы все будет по-прежнему? - спросила Мери.

– Конечно. Только чаще.

– Хорошо, - вздохнула Мери с улыбкой и закрыла глаза.

Как и Рейкс, она родилась в здешних краях. Ее отцу принадлежат три тысячи акров земли, из которых восемьсот - леса и болота. Впрочем, это унаследуют ее братья. Рейкс ценит в Мери другое - родовитое имя, связи ее семьи с порядочными людьми. Да и сама она именно такая, какую он всегда хотел видеть на месте своей жены. Она младше его на двенадцать лет. Они знают друг друга уже семь лет, в первый раз он овладел ею на четвертый день знакомства в зарослях папоротника на двухкилометровой высоте в Дартмуре, и луна сияла в небе над ними ярче золотой гинеи. Отец ее удостоился целого абзаца в «Справочнике управляющих». Однажды Бернерсу удалось выжать из отдела, которым он руководит, три тысячи фунтов. На эти деньги Рейкс купил Мери часы с бриллиантами, а оставшееся вложил в акции английской фарфоровой компании, которые теперь приносят ему немалую прибыль. Если Эндрю и не любит Мери, это не так уж важно. К ней он испытывает чувство, настолько близкое к любви, насколько он вообще способен. Мери Уорбутон. Звучное, честное имя. Прекрасное происхождение, голубая кровь. Она вырастит именно таких детей, о каких мечтает Рейкс.

Мери снимала платье, бормоча что-то, когда заедала пуговица или крючок. Наконец она легла в постель. Рейкс приблизился к ней, обнял. От прикосновения к сокровенным частям женского тела его охватила настоящая страсть, на которую Мери сразу же откликнулась, и они занялись любовью с наслаждением двух здоровых животных.

Потом, лежа рядом, так близко и все же так далеко от нее, Рейкс попросил:

– Назови день свадьбы сама. В будущем году.

– Почему в будущем?

– Потому что с нового года я стану владельцем поместья Альвертон, хозяином дома, куда всегда хотел привести тебя.

Мери прижалась к нему, тронула ложбинку над его верхней губой и заметила:

– Ты говоришь о доме, куда всегда собирался вернуться, с такой любовью, что кажется, будто ты и не покидал его вовсе.

– Может быть. А пока почаще думай об Альвертоне.

– Зачем?

– Просто мне так хочется. Надо, чтобы мы привыкли к этому… к этой мысли… пока мы порознь. - Рука Рейкса скользнула по ее животу, и он спросил: - Тебе было хорошо?

– Ты же знаешь, - прошептала Мери. - Иногда кажется, у меня вот-вот взорвется голова. - Она взглянула на часы, те, что он ей подарил: - Боже, мне надо быть в Барнстепле через полчаса. Позвоню тебе завтра утром.

Рейкс смотрел, как она одевается, жесткой щеткой причесывает густые темные волосы, и наслаждался. Ростом Мери ему не уступала, была загорелая от частых путешествий на Багамы… Грудь упругая, тело налитое… Он лежал, ни о чем не думая, и едва ощутил, как она поцеловала его, едва услышал, как выбежала из дома и уехала.

– Вот и кончилась старая жизнь, - сказал он себе. Рейкс снова стал Рейксом. Джон Э. Фрэмптон и другие уже мертвы. Добро пожаловать, сэр Эндрю Рейкс, человек с собственностью и состоянием. Боже, звучит, как фраза из романа времен королевы Виктории. Ну и пусть. Он возвратился в Альвертон и вскоре перенесет через порог невесту, жену. Она даст ему детей, будет сидеть подле него во время визитов местной знати, общество которой он возглавит. Будет охотиться вместе с ним и в точно назначенное время достанет корзинку с завтраком… Да, совсем как сто лет назад. Но именно этого он и добивается. Двадцатый век интересует его лишь постольку, поскольку дает заработать на жизнь.

Спустя два месяца, в середине ноября, когда рыба уже перестала клевать, Рейкс поздним вечером возвращался с реки. С той самой, где когда-то отец учил его, восьмилетнего мальчишку, насаживать червя, закидывать удочку и подсекать, травить леску… где он на всю жизнь запомнил, что терпение и труд победят все.

Зная, что разминется с миссис Гамильтон, он лениво брел к дому в сумерках, бросавших под деревья густые тени. Поднимаясь по тропинке через сад, Рейкс вдруг услышал крик молодой совы и увидел свет в гостиной.

Перед домом, в пятне света от лампы над входом, стояла машина - синий «Ровер 2000» модели ТС. Заглянув в нее, Рейкс догадался, что приехала женщина: рядом с педалями стояли мягкие дамские туфельки для езды в машине, на спинке сиденья водителя висел короткий замшевый жакет, на полочке у спидометра лежали флакон с маникюрным лаком, несколько пилочек для ногтей и пакет бумажных носовых платков.

«У машины кентский номер, - подумал Рейкс. - МКБ 800 Ф. Женщина мне явно незнакома».

А незнакомцев в доме он не любил.

Дверь в гостиную была приоткрыта. Через щель он сумел разглядеть только руку, лежащую на журнальном столике, с ногтями, покрытыми темно-вишневым лаком. Длинные тонкие пальцы без колец играли стаканом, до середины наполненным виски.