Кэт Эллис - Мистер Джиттерс

«Не смеши меня, Лола, – звучит в голове голос Нолана. – Ее давно нет – и черт с ней».

Я оборачиваюсь на закрытые дверцы шкафа и снова выглядываю во двор. Одновременно надеюсь, что фигура за окном исчезла, и хочу увидеть ее снова. Она по-прежнему там, темный силуэт в слабом лунном свете. Смотрит в сторону дома. Ветерок подхватывает легкий смех. Это девочка. Но что она делает здесь? Зачем кому-то выходить в лес так поздно ночью? Я вспоминаю страшилку Гранта. Нужно открыть окно и позвать ее. Но мое сердце начинает биться чаще, и я не решаюсь.

Это просто девочка. Чего ты боишься?

Окно запотевает от моего дыхания. Я протираю стекло ладонью. Девочка во дворе машет мне рукой, делая зеркальный жест. Стоп. Она дразнит меня?

Что за чертовщина?

Я пытаюсь открыть окно, но защелка сдвигается всего на несколько дюймов и застревает, оставляя небольшую щелку. Думаю, этого достаточно, чтобы негромко позвать девочку и не разбудить бабушку криком. Но во дворе никого нет. Лишь деревья отбрасывают причудливые тени на забор.

Куда она подевалась?

Может, она скрылась в темном лесу и наблюдает за мной оттуда?

«Ну что ты как маленькая», – слышу я ворчание Нолана.

Сердито смотрю на свое отражение в окне. Он прав. Как обычно. Я задергиваю занавески, ложусь в кровать прямо в одежде и пересчитываю ореховые скорлупки на полках. Семьдесят две. Кружевные шторы легонько колышутся на сквозняке, создавая живой рисунок на циферблате часов, стоящих на одной из верхних полок. Тени двигаются и меняют форму, и моим уставшим глазам кажется, будто чьи-то дрожащие руки пытаются остановить стрелки, упорно стремящиеся вперед.

Утром я быстро принимаю холодный душ (выбирать не приходится) и, завернувшись в полотенце, бегу в свою комнату, точнее, комнату Лорелеи. Отпихнув ногой вчерашние грязные вещи, я оглядываюсь в поисках чемодана. Его нигде нет. Хотя еще секунду назад он был здесь. Кажется. Или нет? Вчера я была настолько уставшей и ошалевшей от последних событий, что в последнюю очередь думала о чемодане. Но Грант точно заносил его сюда. Он сказал мне, в какой комнате я буду спать. Значит, чемодан должен быть где-то здесь. В шкафу он точно не поместится, а под кроватью, куда я заглядываю с особой осторожностью (а вдруг пауки?), нет ничего, кроме пыли. Стоп. Не только пыль. Пол рядом с каждой из четырех ножек испещрен короткими глубокими царапинами. Может, Лорелея была из тех девочек, кто с разбегу прыгает в кровать и накрывается одеялом с головой, чтобы подкроватный монстр не ухватил ее за ногу? Судя по ее полкам с жуками – вряд ли.

«Она недостойна того, чтобы вспоминать о ней даже на секунду», – звучит в голове голос Нолана, поглаживающего мои волосы. Воспоминание из детства. Тогда я спросила у него, куда она исчезла или что-то в этом духе. В следующий раз, когда я завела подобный разговор, он просто не ответил. Спрашивать о Лорелее – всегда плохая идея. Всегда не оптимально.

Я выглядываю из комнаты.

– Бабушка? – Я жду несколько секунд, но она не отвечает.

Может, Грант оставил мой чемодан внизу в прихожей?

От одной мысли о том, чтобы пробежать по чужому дому в полотенце, сводит челюсть, но тогда остаются только вчерашние грязные вещи. Я подбираю джинсы и принюхиваюсь. Они пахнут дорогой и потом. Фу. Я перевожу взгляд на гардероб. Нет. Я не могу расхаживать в старых платьях моей сбежавшей маман, пока Нолан лежит один в Нью-Йорке, увешанный трубками и проводами. Но… ведь не все вещи в этом шкафу принадлежат Лорелее, не так ли?

Через несколько минут я спускаюсь по лестнице и, ориентируясь на негромкий ритмичный стук, нахожу бабушку на кухне: она замешивает тесто. Почти все поверхности в помещении заняты разными видами выпечки – хлебом, пирогами и тортами без глазури. В кухне стоит невыносимо приторный запах. Остановившись в дверях, я складываю квадратик из указательных и больших пальцев и смотрю сквозь него. Пол выложен светло-голубой и белой плиткой в шахматном порядке. Нолану бы не понравилось. Слишком дешево.

Бабушка стоит в центре моей рамки за деревянной столешницей, в переднике поверх черного, как и вчера, платья. Рукава закатаны, а выбившиеся из прически кудряшки подпрыгивают каждый раз, когда она вымешивает тесто. Сначала мне кажется, что она поет себе под нос, но потом я понимаю, что низкие жалобные звуки, которые она издает, не похожи на мелодию. Она плачет.

Черт!

Я опускаю руки. Смотрю на свое зеленое платье с плиссированной юбкой. Мне не следовало его надевать. Это была ужасная идея. Я пячусь от двери и собираюсь тихонько подняться наверх, но тут бабушка краем глаза замечает движение. Отвлекшись от теста, она поднимает глаза и издает сдавленный крик. Скалка с громким стуком падает со столешницы, и бабушка снова вскрикивает, всплеснув руками. Она выглядит так, словно увидела привидение.

О господи. Она видит не меня – Лорелею. Стоя в дверном проеме в костюме Пташки, я, наверное, выгляжу точь-в-точь как она. Судя по реакции бабушки, она тоже давно не видела мою мать. Я делаю еще один шаг назад:

– Пойду переоденусь.

Бабушка постепенно отходит от шока, и я замираю в нерешительности. Покачав головой, она наконец произносит:

– Ох, Лор… Лола. Ты меня сильно напугала.

Бабушка быстрым движением протирает лицо рукавом. За ночь ее яркий макияж успел немного смазаться. Наверное, надо что-то сказать. Неловкое молчание слишком затянулось.

– Вижу, ты нашла старые мамины костюмы из фильма, – наконец говорит бабушка, указывая на платье.

– Ага. Пожалуй, стоило сначала спросить, но я не могла найти свой…

– Что ты. Все хорошо. – Она снова качает головой, поджав губы.

Не могу понять, что рассердило ее сильнее – мое неожиданное появление или мамино платье. В любом случае я уже не могу ничего исправить.

– Для чего это? – спрашиваю я, обводя взглядом хлеб и выпечку на столешнице.

– Это для Easy Diner. Я пеку для них.

– Что-то типа работы?

Пропустив мой вопрос мимо ушей, бабушка заглядывает в тарелку с чем-то липким и возвращается к тесту.

– Я приготовила тебе завтрак, – говорит она. – Два часа назад.

В ее голосе чувствуется легкое раздражение.

– Завтрак?

– Да. Тост с консервированными персиками. Твоя мама очень любила.

– Правда? – Я бросаю скептический взгляд на бутерброд. – А я как-то не очень люблю завтраки. Обычно обхожусь кофе.

– Понятно, – говорит бабушка. – Хорошо.

Хорошо! Так я и поверила. Но я не собираюсь есть этот кошмар, чтобы ей понравиться. Что-нибудь придумаю. Надо только понять, что оптимально в представлении моей бабушки.

– Ты не знаешь, куда Грант положил мой чемодан? – обращаюсь я к ее спине. – В моей комнате его нет. Поэтому и пришлось надеть это платье. У меня не осталось чистой одежды на смену.