Джо Лансдейл - Пойма

— Да, но не кажется ли тебе, что парочка цветных ребят отлично провела бы время, развлекаясь с голой негритянской девчонкой?

— Доктор, — сказал папа, — вы пьяны. Вам бы погулять где-нибудь, проветриться.

— Да всё со мной нормально.

Доктор Тейлор, который до этого молчал, проговорил:

— Доктор, похоже, вы и впрямь хлебнули лишку. Надо бы мне отвести вас домой.

— На черта? — ответил доктор Стивенсон. — И сам управлюсь!

Слыхал я о том, как его жена подала на развод и сбежала, а так как он всегда казался мне злобным как гадюка, то не сказать чтобы я её в чём-то винил.

— Вам бы передохнуть, — посоветовал доктор Тейлор.

— Мне и тут прекрасно отдыхается, да где хочу, там и буду!

Я заметил, как доктор Тейлор посмотрел на папу и покачал головой, как бы показывая, что извиняется.

— Не желаю вас тут видеть, — заявил папа. — Ступайте куда-нибудь да протрезвитесь.

— Чё сказал?!

— А я что, неясно выразился? Ступайте куда-нибудь да протрезвитесь.

— Значит, так ты со мной разговариваешь перед этими цветными ребятами?

— Эти люди уже много лет как не ребята. А разговариваю я только с вами, и точка.

— Это уж всяко за рамками твоих полномочий!

— Я разве сказал что-то про арест? Седлайте коня да скачите в жопеня!

— Я на машине.

— Это фигура речи такая, болван вы этакий!

— Болван? Ты меня болваном назвал?!

Папа обернулся и двинулся на доктора Стивенсона.

— Назвал. Я только что назвал тебя болваном. Прямо в лицо. Сейчас. Здесь. Будто мало того, что у нас тут женщину убили, и притом убил не какой-нибудь там долбаный ягуар. Будто этого мало? Нет, надо ещё сцепиться нам тут над её мёртвым телом! Убирайся, пока я тебе волшебного пенделя не прописал!

— Да я ещё никогда…

— Немедленно. Прочь. Тейлор, выставьте его за дверь.

Доктор Тейлор дотронулся до руки доктора Стивенсона, но тот её отдёрнул:

— И без собаки-поводыря обойдусь!

И, видимо пытаясь выказать дух противоречия, доктор Стивенсон молодецки отхлебнул виски из горла и, пошатываясь, направился к выходу. Прямо перед дверью обернулся и пригрозил:

— Я этого тебе не забуду, констебль!

— Что ж, я-то про тебя уже, считай, позабыл, а как только сгинешь за дверью, так совсем позабуду.

Доктор Стивенсон помедлил, потом объявил:

— Ну, в таком случае я вас покидаю. Посмотрим, что вам удастся выяснить у этого мальчишки. Поверить не могу — как это вообще степень доктора дали цветному? Для меня ты никакой не доктор, ниггер! Слышишь?

— Идите уже, — сказал доктор Тейлор.

— Оставь меня в покое, — огрызнулся доктор Стивенсон. И вышел за дверь.

Я взглянул на Ричарда, затем на Абрахама. Оба расплылись в улыбках. Мы опять прильнули к дыре.

— Вы уж за него простите, — вздохнул доктор Тейлор. — У него ведь жена сбежала. До сей поры так и не оправился.

— Он не из тех, кто может оправиться.

— Это я его уговорил приехать, — сказал доктор Тейлор. — Подумал, может, подсобит чем-нибудь. Ну и, кажется, мне самому было любопытно.

— Весьма признателен, — ответил папа. — Но вам бы лучше за ним приглядеть.

Его слова прозвучали как любезность, но папа явно хотел, чтобы доктор Тейлор тоже убрался из ледохранилища.

— Ладно, — кивнул доктор Тейлор и удалился.

Папа сказал:

— Доктор, не желаете ли осмотреть пациента и высказать своё мнение?

— А как же, — ответил доктор Тинн.

Поставил сумку на край стола, открыл. Сказал:

— Билли-Рэй, а зажги-ка мне фонарь.

Билли-Рэй, один из цветных, которые втащили тело, зажёг фонарь и поднёс его к столу, потому что в ледохранилище было довольно сумрачно. Кроме фонаря, туда проникал только свет сквозь трещины в кровле и пару-тройку щелей в стенной обшивке.

Фонарь залил помещение оранжевым сиянием. Доктор Тинн надел ручку фонаря на крюк, свисающий с потолочной балки над столом. Когда он это сделал, мы отползли от нашей дыры, повременили, а потом скользнули назад. Я всё боялся, что вот отбросим мы тень, посмотрят они наверх и увидят наши любопытные лица, но над нами нависала крона чёткового дерева, да и солнце скрылось в тучах, так что заметных изменений не было. По крайней мере таких, какие я сам бы заметил. Ну и, главное, любопытство пересилило осторожность.

Доктор Тинн натянул пару просторных резиновых перчаток и ощупал тело своими крупными пальцами. Снял перчатки, зажёг спичку, поднёс поближе ко рту убитой и заглянул внутрь. Погасил огонёк, опять надел перчатки, просунул палец ей в горло и немного там пошурудил. Вытащил на пальце какую-то мелкую штуковинку, мазнул ею по тряпочке, которую вынул из сумки. Залез пальцем в ноздри, поработал там, обнаруженное вытер той же тряпочкой, затем свернул её вдвое.

— Придётся резать ей живот — обследовать содержимое желудка.

— Содержимое желудка? — переспросил папа.

Доктор Тинн кивнул:

— Я, может, и не такой учёный, как доктор Стивенсон, но и у меня есть кой-какие догадки.

— Да ну, — бросил папа, — уж я-то прекрасно знаю, что доктор Стивенсон учился врачебному делу по книгам, а практиковался по первости на лошадях и коровах.

Доктор Тинн ухмыльнулся:

— Так же, как и я.

Папа ухмыльнулся в ответ:

— Продолжай, давай уже к делу.

— Картина будет не из приятных.

Папа кивнул, но теперь уже менее решительно:

— Знаю.

Доктор Тинн вынул из сумки какой-то инструмент — видимо, скальпель — и разрезал женщине туловище от грудной клетки вниз до пупка. Поначалу я подумал, что из меня вот-вот попросится наружу завтрак, но не отвернулся — уж больно меня заворожило это зрелище. Доктор Стивенсон был по-своему прав. Мальчишек очаровывал вид мёртвого тела, правда иным образом, чем он предполагал.

Разрез выглядел странно, потому что крови не было. Женщина давно уже была мертва и основательно промёрзла, но из трупа поднялась струйка газа и просочилась сквозь дыру в крыше. На миг мне поплохело, но потом отпустило.

Когда Тинн принялся перебирать внутренности, я зажмурился. Наконец он взрезал какой-то орган, залез туда рукой, добыл оттуда какие-то тёмные штуки и выложил их на стол.

На секунду я отвернулся, но увидел, что Ричард и Абрахам глядят не отрываясь. Не хотелось показаться в их глазах кисейной барышней, поэтому я опять посмотрел вниз.

Доктор попросил папу открыть входную дверь, чтобы стало ещё немного светлее. На крыльце толпился народ, и папе пришлось разогнать зевак. Те неохотно отступили. Поглядывали наверх, на нас, но никто не спалил нашу хату. Думаю, они были рады, что хоть кто-нибудь что-то увидит.

Доктор Тинн перешёл к работе над причинным местом покойницы, некоторое время резал там и брал образцы, а папа кружил по комнате с другими двумя мужчинами.

Так продолжалось какое-то время, и вот наконец врач остановился, перевернул тело на живот, осмотрел, перевернул обратно на спину и сказал: