Лидия Канг - Невозможная девушка

– Когда вернется твоя мама? – спросила Кора.

– Через несколько часов. Она ушла на заседание женского благотворительного общества.

– Отлично. Этого времени нам хватит. Мне нужно помыться и… переодеться. Одолжишь мне платье?

– Платье? Конечно. Но ведь проблема не только в этом, я правильно понимаю? Расскажи мне все по порядку.

И Кора рассказала. История получилась настолько невероятной, что вполне походила на выдумку. Но, к сожалению, это была чистейшая правда. Привыкшая к страшным романам Сюзетт довольно быстро отошла от шока и – надо отдать ей должное – внимательно выслушала все до конца, лишь изредка задавая вопросы, когда ей что-то было непонятно.

– Значит, это правда, что у тебя есть второе сердце?

– Да, – грустно сказала Кора, показывая на правую сторону груди под грязной измятой рубашкой. – Вот оно, здесь. Я чувствую, как оно бьется, когда устаю. И когда бегаю – тогда оно тоже ускоряется. Но есть люди, которые мечтают поставить его на полку в стеклянной банке. – Она уронила руки на колени. – Мне приходилось тебе врать, чтобы обезопасить себя. Но сейчас я прошу тебя о помощи.

– Но как же я могу помочь? – Сюзетт непонимающе смотрела на нее.

– Я хочу оставить эту жизнь. Хочу, чтобы меня не существовало. Я даже отказываюсь от своей части наследства. Мне больше ничего не нужно.

– И что ты собираешься делать?

– Нужно сделать так, чтобы все думали, что я умерла. Но умереть понарошку, на время.

– Что за глупости! Достаточно просто уехать. Со временем о тебе все забудут.

– Я тоже так думала, Сюзетт. Но ты только взгляни на меня. Ведь сразу же заметно, что я отличаюсь от остальных. Я не могу изменить свою внешность. Меня везде найдут, куда бы я ни уехала. И в Бостоне, и в Филадельфии все повторится сначала. Это никогда не закончится. Единственный выход – умереть.

Сюзетт встала и зашагала по комнате взад-вперед, шурша юбками.

– Так, это понятно. Но если ты умрешь, мы должны будем отвезти твое тело к врачу, да?

От этих слов Кору сковал страх, но Сюзетт объяснила ей, что она имела в виду.

Конечно, им нужен был врач.

Но для начала Кору необходимо было отмыть. Служанка помогла ей принять ванну и вычистить грязь из-под ногтей, пожурив ее за немытые руки. Сюзетт дала ей одно из своих старых платьев – жемчужно-серого цвета, с розовым кружевом, перламутровыми пуговицами на корсаже и пышными рукавами. Коре платье было немного длинноватым, но в остальном сидело неплохо. С прической ничего поделать было нельзя. Кора наотрез отказалась возвращаться домой за париком, и Сюзетт предложила использовать в качестве объяснения предписание врача – якобы волосы сбрили из-за недавно перенесенной лихорадки. Она нашла у себя в шкафу белую ленту и повязала Коре на голову бантом. Горничная сказала, что получилось «шарман» , и Сюзетт с ней согласилась.

Пока они ждали карету, Сюзетт внимательно оглядела свою кузину.

– Не переживай. Ты будешь самой красивой покойницей в Нью-Йорке!

– Красота для меня сейчас неважна, – поморщилась Кора. – Главное – выглядеть мертвой.

– У меня есть отличная пудра, с ней твоя кожа будет казаться еще бледнее. И мне тут еще кое-что пришло в голову, но сейчас нам надо спешить. Потом расскажу.

Ехать им было недалеко, на Четырнадцатую улицу. В карете Кора вспомнила про Александра. Она надеялась, что его доставили в диспансер или даже в больницу и доктора позаботятся о нем. Как только она устроится в новом городе, Кора собиралась послать ему письмо и сообщить, что у нее все хорошо. Ей не хотелось бы, чтобы он последовал за ней: у него была своя жизнь, и их расставание, возможно, окажется к лучшему – нет худа без добра.

Кто знает, где сейчас Лия. Скорее всего, на пути в Калифорнию, на золотые прииски. Если повезет, больше они не увидятся. «А почему бы и правда не уехать в Париж?» – подумала Кора. Лия терпеть не может все французское, а ей всегда хотелось изучать этот язык. Шарлотта вместо иностранных языков обучала ее воровскому жаргону, а это, конечно, совсем не то.

Карета остановилась.

– Приехали, – сказала Сюзетт. – Надеюсь, мы ее застанем.

Кора кивнула и осторожно вышла из кареты, стараясь не испачкать платья – если все пойдет не по плану, оно может оказаться последним платьем в ее жизни. Снаружи вывески не было, как доктор Блэквелл их и предупреждала. Они поднялись на второй этаж – деревянный пол и стены, покрытые скромной белой штукатуркой, сияли чистотой. На одной из дверей висела табличка:

«Элизабет Блэквелл, доктор медицины».

Девушки переглянулись.

– Думаю, ты понимаешь, – сказала Сюзетт, безуспешно пытаясь спрятать улыбку, – что ничего более абсурдного мне в жизни не приходилось делать. И вряд ли придется. Чувствую себя героиней страшного романа. Все совсем как в моих книгах!

– Все как в ужасном сне, – сказала Кора и нахмурилась. – Хотя мне немного грустно, что это наше с тобой последнее абсурдное приключение.

– Кто знает, – проговорила Сюзетт, – может быть, и не последнее.

Она постучала, и дверь отворила доктор Блэквелл, как всегда, одетая в простое черное платье с глухим воротником и длинными рукавами.

– Ах, мисс Каттер! Мисс Ли! Чем обязана вашему визиту? Боже, мисс Ли, что с вашими волосами?

– Боюсь, моя кузина серьезно больна, – сказала Сюзетт.

– Вот как? Никогда бы не подумала! Вы немного бледны, это верно, но в остальном, кроме волос, все как всегда. Вы вовсе не выглядите больной.

– Мы пришли к вам с весьма необычной проблемой, доктор Блэквелл, – сказала Кора, присаживаясь напротив нее. – Видите ли, заболевание, которым я страдаю, привлекло ко мне слишком много непрошеного внимания. Вы сами все поймете, когда увидите.

Доктор Блэквелл смотрела на нее, сложив руки на столе.

– Хорошо, давайте посмотрим.

Она отвела Кору в соседнюю комнату, где та за ширмой сняла с себя одежду и, облачившись в длинную белую сорочку, села на расстеленную на кушетке чистую простыня. В руках у доктора Блэквелл была маленькая слуховая воронка с подсоединенной к ней гибкой трубкой.

– Изобретение Голдинга Берда, – сказала она. – Новейшая модель стетоскопа.

Доктор Блэквелл послушала сердце и легкие, прощупала живот, осмотрела глаза и горло Коры, ее кожу, померила пульс на лодыжках, левом запястье, шее. Она заметила мозоли у нее на руках и синяки на шее, однако не стала спрашивать, откуда они взялись.

– Не вижу никаких странных симптомов, – сказала она наконец. – По-моему, вы вполне здоровы.

– Здесь, – Кора показала на правый бок. – Послушайте здесь.

Доктор Блэквелл нахмурила брови и приложила стетоскоп к этому месту. От удивления у нее округлились глаза. Она снова прислушалась.

– Это похоже на… – она не договорила. – Позвольте, – ее теплые и сухие пальцы уверенно коснулись ребер Коры, как раз над ее вторым сердцем. Она снова и снова прикладывала стетоскоп, попросила Кору лечь, потом встать и в итоге произнесла: